Жития Святых - Димитрий Ростовский

— От чего ты бежал, отче, к тому теперь пришел против своего желания.

Когда же блаженный узнал, что с ним будет, то сказал со вздохом:

— Горе мне! Грешен я и недостоин принять такую власть!

Патриарх отвечал:

— О, если б я так недостоин был!

И с этими словами встал, и начал божественную литургию, и посвятил преподобного Нифонта в степень клирика, потом в течение нескольких дней посвятил его в диакона и пресвитера, после же возвел его и в архиерейский сан, при всеобщей радости о таком пастыре, явленном Богом. По поставлении своем во епископа, Нифонт пробыл в Александрии три дня, беседуя с бывшими там святыми мужами. После сего патриарх отпустил Нифонта на его престол, послав с ним для оказания ему чести своего архидиакона и других святых мужей. Они прибыли в Кипрский город Констанцию четвертого сентября, посланные, вручив ему паству, возвратились в Александрию, славя Бога. Святитель же Божий Нифонт начал прилежно пасти стадо Христово и заботиться о спасении верующих. Он был отец сиротам и вдовам, безвозмездный врач больным и благодетель немощным, при этом сотворил он разные чудеса, которых и переписать всех невозможно, за сие он очень был любим и почитаем всеми. Неусыпно заботясь о пастве, увидел он однажды большего эфиопа, опиравшегося на жезл, будто в печали, он шел в город и часто отдыхал на пути. Святой понял, что это диавол, и закричал ему:

— Тебе говорю, скверный, зачем и как ты смел прийти сюда?

Эфиоп посмотрел на него с гневом, будто хотел его съесть, и сказал:

— Я услышал, что ты здесь, и пришел сокрушить тебя с твоими овцами.

Святой же сказал ему:

— Немощной! Ты сам сокрушен и меня ли хочешь сокрушить? Я видел, как один подвижник боролся с вами, и тридцать ваших бесов изнемогли в борьбе с ним, кто же не посмеется над вашей немощью!

— Не удивляйся этому, — сказал диавол, — если бы я имел прежнюю силу, мне бы ничего не стоило сокрушить тебя, но с тех пор, как Иисус был распят, я действительно немощен.

Святой отвечал:

— И теперь, если я помолюсь моему Христу, то что с тобой будет, бесстыдный?

— Я знаю, — отвечал диавол, — что ты многое можешь, но не делай мне зла, я уйду из твоего города и больше не стану подходить к нему.

Увидев это, святитель возблагодарил Бога, что Он хранит его и соблюдает паству его от лукавого беса.

После недолгого управления Церковью Христовою, святой Нифонт приблизился ко времени своей кончины, которую он предузнал за три дня. Пришел тогда к нему и великий Афанасий, бывший прежде архидиаконом, а потом, по смерти Александра, занявший престол Александрийской церкви [9]. Ему заблаговременно было возвещено Богом о близкой кончине Нифонта, и он пришел посему со всем клиром своим в последний раз проститься с угодником Божиим. Нифонт, увидев Афанасия, спросил его:

— Зачем ты трудился, блаженный отче, приходить ко мне, грешному человеку?

— Я узнал, — отвечал Афанасий, — что ты завтра уходить в вышний Иерусалим, и пришел побеседовать с тобой, прошу тебя, когда предстанешь перед престолом Божиим, помяни и меня там, чтобы и мне получить милость от Господа.

— И ты, отче, — сказал святой, — когда совершаешь божественные службы, поминай и мою худость.

В эту же ночь святой Нифонт долго молился о себе и о своей пастве. И явился ему ангел Господень с утешением и известием, что ему уготован вечный покой. Во время утреннего пения он начал тяжко страдать от телесной болезни, и посему сказал своему ученику:

— Чадо, постели мне рогожку на земле.

И когда ученик исполнил его приказание, Нифонт лег на нее совсем больной. С наступлением дня, пришел к нему Афанасий Великий и, сев около него, спросил:

— Отче, есть ли какая польза от болезни человеку, или нет?

Святой ответил:

— Как золото, когда его жгут на огне, отлагает ржавчину, так и человек, болея, очищается от грехов своих.

Потом, немного помолчав, заплакал, а затем улыбнулся, и просветлело его лицо, и сказал он:

— Приветствую вас, ангелы святые!

Немного спустя, он сказал:

— Радуйтесь, святые мученики! — И еще больше просветилось его лицо. Через некоторое время он еще сказал:

— Благодать вам, блаженные пророки!

Тогда открылись духовные очи и у Афанасия святого, и увидел он, что блаженного приветствуют все лики святых, каждый отдельно. Потом Нифонт радостно сказал:

— Приветствую вас священники, преподобные и все святые! — и умолк. Вскоре он воскликнул:

— Радуйся, Обрадованная, красный мой свет, помощница моя и крепость, прославляю Тебя, Благая, ибо я помню милость и благодать Твою!

После сего он умолк, и просветилось лицо его, как солнце, так что ужаснулись все присутствующие. Ощущалось и ароматное благоухание, а вскоре послышался голос с неба, призывающий его в вечный покой. Так предал он честную и святую душу свою в руце Божии декабря в 23-й день. Плач и горькое рыдание было во всем городе, и погребли святого Нифонта с почестью в великой церкви святых апостолов, славя милосердого к грешникам, дивного во святых, Отца и Сына и Святого Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Страдание святых десяти мучеников Критских

Декий, царь римский, назначил на остров Крит [1] правителем соименного себе Декия, который был похож на своего царя жестокостью, мучительством и гонениями на христиан. Прибыв на остров Крит, Декий тотчас велел разыскивать всех верующих во Христа и приводить к себе на мучение. И стали приводить к нему христиан твердых в вере и, после многих пыток и мук, предавали их различным образом смерти. В это время были взяты и приведены к мучителю десятеро славнейших мужей. Они были родом из разных городов: из Гортинского [2] города — Феодул, Саторнин, Евпор, Геласий и Евникиан; из Киоса — Зотик; из Епиней — Помпий и Агафопус, из Кидонии — Василия, из Ираклии — Еварест [3]; все же одинаково стремились к вечному небесному блаженству. Они предстали перед мучителем, — и каких только смелых речей не высказали они, какого мужества ни показали, каких только мучений не испытали, каких мук ни победили своим терпением! Их били, мучили, влачили по земле, били камнями, насмехались над ними, плевали на них; так в течение тридцати дней терпели они всяческие поругания. 28 декабря назначен был суд, и когда сел игемон, привели на последний суд страдальцев, полных доблести и мужества. Игемон же в безумной ярости жаждал жестокими руками погубить святых мучеников, а они были готовы терпеть до последнего издыхания. С гневом убийца-игемон посмотрел на них и сказал:

— Что за безумцы вы, ибо ни благоразумие, ни время не научило вас тому, что полезно?

Потом, как будто бы уже устрашив их самим гневом, прибавил:

— Принесите жертву, а если нет, то я больше уже ничего не скажу вам, и вы узнаете, каков Декий, которому вы не хотите повиноваться!

На это мученики отвечали:

— Игемон! Мы и словом и делом в течение уже долгого времени достаточно показали вам, что ни богам жертвы не принесем, ни вашему повелению не покоримся.

Игемон, прервав их речь, сказал:

— Так вы нисколько не думаете о муках, нечестивцы?

— Мы вовсе не боимся мук, — отвечали святые, — мы даже весьма благодарны тебе, что ты приготовил нам такое духовное торжество, т. е. мучение за Христа, и предложил его нам.

Игемон сказал:

— Не так еще будет: вы узнаете силу великих богов, которых вы бесстыдно хулите, не стыдясь многих присутствующих премудрых людей, которые почитают первейшего из богов Дия, а также Геру, Рею и других [4], теперь вы будете подвергнуты таким мукам, что не только исчезнет ваше мужество, но и другие, такие же как и вы — непокорные, если только такие найдутся, бояться будут.

На это твердые душою мужи опять отвечали:

— Не говори нам, игемон, о Дии и матери его Рее! Это нам не новость: знаем, слышали от отцов своих о его происхождении, жизни и нравах. Он был так невоздержен и так нечестив, что прелюбодействовал не только с женщинами, но и с мужчинами, чародейством и волшебной хитростью он изменял свой настоящий вид и принимал иной, все для большего и большего прелюбодеяния, и постоянно осквернял себя постыдными делами. Некоторые, охваченные тою же страстью, подражали его мерзостям — ибо чего легче подражать злу? — они провозгласили его богом, построили храмы, стали приносить ему жертвы, чтобы и богу казалось приятным то, что хотелось им самим, чтобы блуд и невоздержная жизнь не только не считалась ненавистною богу, но, увы! признавалась богоугодною.

Так говорили угодники Божии, игемон же терзался от гнева, чувствуя, что они правы; еще более неистовствовал народ, кидаясь на мучеников, и растерзал бы их руками, если б Декий голосом и мановением руки не прекратил волнение и крик в народе. Водворив молчание, он стал обдумывать, какую бы лютую смерть изобрести мученикам. И тотчас, по приказу игемона, мучители схватили святых на мучение, и стали подвергать их разнообразным мукам, — одинаковым по жестокости и мучительности. Один из них был повешен и его строгали железными когтями: вырывались жилы, и куски его тела падали на землю. Других били камнями и острыми кольями по ребрам до костей; у третьих от тяжких ударов оловом, разбивались суставы, ломались и раздроблялись кости. Каждого мучили различно. Даже слышать больно о такой жестокости мук, как для милосердых нестерпимо смотреть на эти мучения, так и слышать тяжело их подробное перечисление. Но мученики принимали такие муки совершенно спокойно, или правильнее сказать, претерпевали их с радостью, и стоявшим вокруг казалось, что они не столько страдают от боли, сколько жалеют о недостаточности мучений и желали бы еще бóльших. Все сбежались посмотреть на них, как на нечто новое и удивительное, — и верные и неверные, верные, сохраняющие веру втайне, спешили подивиться мужеству страдальцев и через то утвердиться в вере, а неверные — надругаться над терпением святых и, смотря на их страшное мучение, насладиться их муками. При этом они не только не выказывали ни малейшей жалости, но побуждали игемона и мучителей еще к большей жестокости. Побуждаемый ими, игемон отдавал приказания, а мучители исполняли их, глашатай же в это время восклицал: