Великая Российская трагедия. В 2-х т. - Хасбулатов Руслан Имранович

Велика роль президента в законодательном процессе. Формулируя законодательную программу администрации в серии посланий конгрессу, президент является фактическим лидером законодательной политики. С одним из таких посланий конгрессу представляется проект бюджета, разрабатываемый экспертами Белого Дома. Глава исполнительной власти обладает правом издания президентских приказов, хотя юридически не имеющих силу закона, но тем не менее важных и, как в любом упорядоченно действующем государстве, исполняемых.

Президент имеет право ратифицировать заключенный им международный договор, только получив принятую двумя третями присутствующих сенаторов резолюцию одобрения договора, содержащую формулу “совета и согласия” (в соостветствии с конституцией).

Прерогативой сената является контроль за назначениями должностных лиц правительства. Но назначения на посты в аппарате Белого Дома не подлежат утверждению. Кстати, председателем сената является вице-президент.

Конституция США предоставляет конгрессу право отстранять от должности при обсуждении в порядке импичмента гражданских должностных лиц, включая президента и вице-президента, если они будут признаны виновными в измене или взяточничестве. Причем разработана и “технология” импичмента, упорядоченная при расследовании “уотергейтского дела”, приведшего к отстранению Ричарда Никсона.

Конгресс может преодолеть вето президента. Для этого нужно повторное голосование по законопроекту в обеих палатах, в ходе которого он должен быть одобрен большинством в две трети голосов.

Кстати, статус и полномочия административных ведомств определяются актами конгресса об их учреждении.

Конституция США совершенно точно определяет компетенцию центральной власти, относя все остальные вопросы к компетенции штатов. В случае, если закон штата противоречит федеральному закону, верховенство остается за последним.

Различные попытки создать системы управления в разных странах приводят к выводу, что нельзя переносить какие-либо структуры, взятые за основу, из одного региона в другой и ждать от них такой же эффективности, как и в другой стране. В Италии, Франции и Германии, где развивалось парламентское правление с министерской ответственностью, после первой мировой войны лидеры партий, видимо, не сумели понять, что парламентская система в Великобритании работала эффективно потому, что развивалась с учетом разных политических событий в этой стране при относительно высоком уровне жизни населения. Кроме того, в Великобритании существовала двухпартийная система. Многопартийная же система времен Третьей и Четвертой республик во Франции и Веймарской республики в Германии при непрерывно сменяющих друг друга правительствах, оказавшихся неспособными решить социальные и экономические проблемы, привела к их нестабильности и распаду.

Данное положение имеет особое отношение к Российской Федерации, евразийской стране с уникальной историей, где сегодня назрел сложнейший комплекс проблем: выбор государственного устройства России; Съезд, его полномочия и судьба; Конституция как всеобщий закон и ее принятие; разделение стратегических и тактических вопросов власти; очаги напряженности властных структур и конфликтные моменты на пересечениях властных функций; четкость вертикального деления власти; федерация, регион, административно-территориальное образование (республика, край, область), местная власть (город, район, село), военная власть, служба безопасности, коммерческие структуры, церковь. Словом, надо изучать, исследовать, но ни в коем случае не копировать слепо у других то, что не может привиться на самобытной российской почве, и не пытаться корчевать то, что уже привилось и стало элементом образа жизни в определенных социальных слоях этносов.

IV. Модель российского конституционно-демократического государства

Самый короткий путь к российской конституционно-демократической модели общественного устройства видится, во-первых, в историческом опыте России и критическом анализе использования многими странами проверенной двумя веками теории разделения власти, когда усиление мощи государства идет через разделение власти по горизонтали и вертикали — четкой вертикальной субординации и горизонтальной взаимозависимости; во-вторых, в теории и практике федерализма.

Современный федерализм и Россия

При анализе государственного устройства важно определить его конкретную форму, под которой понимается способ территориально-политической организации, определяемый принципами взаимоотношений между центральными и местными органами государственной власти. Наличие конкретной формы государственного устройства в определенной стране зависит от целого ряда социальных, национальных, географических, исторических и других факторов.

В современной науке государственного (конституционного) права выделяют две основные формы государственного устройства — унитарную и федеративную. Федеративная форма в отличие от унитарной сложна и разнообразна и в каждом конкретном случае имеет уникальные специфические особенности.

Необходимо отметить, что понятия “федерация” и “федерализм” не совпадают. Федерация — это форма государственного устройства, предполагающая образование единого государства из нескольких государственных образований, обладающих определенной юридической и политической самостоятельностью. Понятие “федерализм” шире и сложнее понятия “федерация”, поскольку включает в себя не только теорию федеративного государства, но и обозначает принцип политической организации, который позволяет объединить независимые государства под общим центральным правительством, оставляя им определенную долю прав.

Основная проблема любой федерации — разграничение компетенции между центром и субъектами федерации, определяющее меру децентрализации, то есть степень относительной самостоятельности составляющих ее субъектов. Существуют различные подходы к тому, как должно происходить это разделение. Одни считают, что федерация существует до тех пор, пока есть четкое разграничение функций и полномочий, другие стоят на позиции, что современный уровень развития не требует строгого разделения власти между различными уровнями, если это позволяют условия или к этому приводит логика развития государства (например, концепция “нового федерализма” в США). На практике одним из самых сложных вопросов остается вопрос о юридическом и фактическом разграничении компетенции между центром и субъектами. В мире накоплен богатый положительный опыт в этом направлении и столь же много ошибок, неудач и просчетов, которые мы стараемся учитывать, что помогает на этом сложном направлении парламентской деятельности.

Парламент взялся осуществить программу Федеративного договора, властью оживить модель российского конституционно-демократического государства. Эта долговременная перспективная проблема эволюционного пути развития России реализуется.

В федеративном государстве существуют (взаимодействуют и противоборствуют) две тенденции: центростремительная и центробежная. Предельно упрощая проблему, можно сказать, что одна стремится к организации, порядку и даже деспотизму, в то время как другая — к дезинтеграции, хаосу и, возможно, анархии. Федеративное государство может развиваться только как результат взаимодействия этих двух сил, как компромисс между двумя крайностями — чрезмерным централизмом и анархией.

Федерализм обладает уникальным качеством — спсобностью приспосабливаться к постоянно меняющемуся социальному, политическому и экономическому состоянию динамически развивающегося общества. И хотя в настоящее время преобладает унитаризм, федерация является достаточно распространенной формой государственного устройства благодаря как историческому развитию, так и отмеченным выше достоинствам. Федерализм сегодня — это одна из самых жгучих проблем, ибо это проблема поиска наиболее оптимальной формы государственного устройства, позволяющей стабильно развиваться всем регионам и всем народам России.