Рамаяна - Вальмики

Спасение Рамы и Лакшманы

Индраджит, глядя на недвижимые тела Рамы и Лакшманы, преисполнился радости и сказал: «Могучие братья, сыновья Дашаратхи, убившие Кхару и Душану, сами убиты ныне моими стрелами. Тот, кто вселял тревогу в сердце моего отца и лишил покоя прекрасную Ланку, принял смерть от моей руки. Сломлена мощь врагов — лесных бродяг». И, угрожая вождям обезьян, сын Раваны поразил девятью стрелами Нилу, пронзил Майнду и Двивиду тремя стрелами каждого, одну стрелу всадил в грудь Джамбавана и десять послал в сына Ветра; и по две стрелы он послал в Гавакшу и в Шарабху и бесчисленными тучами стрел осыпал обезьян Сугриву и Ангаду, сына Бали.

Обрушив ливень стрел на обезьян и устрашив их силой своего оружия, сын Раваны сказал, смеясь: «О ракшасы, взгляните на этих братьев, пригвожденных стрелами к земле на виду у своих войск». И ракшасы, видя Раму и Лакшману распростертыми недвижно на земле, сочли их мертвыми и, ликуя, испустили торжествующий рев и восславили сына Раваны. И гордый Индраджит с победой вернулся в Ланку.

Возвратившись с отрядами в город, Индраджит предстал перед отцом; приблизившись к нему со сложенными ладонями, он поведал ему о гибели Рамы и Лакшманы. Услышав, что враг его убит, Равана вскочил с места и с великой радостью обнял сына. И, поцеловав его в голову, Равана спросил о том, как все это случилось, и Индраджит рассказал ему о битве. Тогда, утешенный тем рассказом, повелитель ракшасов прогнал из сердца тревогу и восславил подвиг сына своего, Индраджита.

А обезьяны между тем, окружив кольцом павших сыновей Дашаратхи, стали стражей над их телами, дабы не допустить врага приблизиться к ним. Хануман и Ангада, Нила и Сушена, Кумуда и Нала, Джамбаван, Ришабха, Рамбха и другие, вооружившись стволами деревьев, стали вокруг тесным строем, бдительно и зорко всматриваясь во все стороны.

Долго лежали братья без движения на поле брани, охраняемые обезьянами. Наконец очнулся Рама, чье могучее тело превозмогло недуг от бесчисленных ран. Увидев брата, пронзенного стрелами, покрытого кровью, распростертого без чувств на земле, Рама, сраженный горем, воскликнул: «На что мне жизнь, на что мне возвращение Ситы, если я вижу брата моего павшим на поле битвы? Как вернусь я без него в родной дом? Что скажу я матери его, Сумитре, жадно ждущей возвращения сына? Как утешу ее? Горе мне! По моей вине пал Лакшмана, верный брат мой, бывший мне помощью и утешением в дни невзгод. О Лакшмана, как ты последовал за мною в изгнание, в леса, так и я последую теперь за тобою в обитель Ямы! Я не достоин жить. Погиб доблестный Лакшмана. Не исполнится обещание, данное мною Вибхишане, и не станет он царем ракшасов. О Сугрива, собери свое войско и поспеши покинуть Ланку! Без меня ты будешь разбит Раваной. Уходи скорей через мост, возвращайся в Кишкиндху. Никто другой не мог бы сделать того, что сделал ты в этом страшном бою. И Ангада бился отважно, и Майнда, и Двивида, и Гавайя, и Г авакша, и Шарабха — все сражались за меня, не щадя своей жизни. Но, Сугрива, человек не может одолеть Судьбы. Ты, о благородный мой друг, сделал все, что было в твоих силах. И вы все, о лучшие из обезьян, были мне верными друзьями. Теперь я освобождаю вас от слова, данного мне; оставьте меня и уходите отсюда в ваши родные страны!»

И, слыша эти сетования сына Дашаратхи, обезьяны проливали обильные слезы. В это время Вибхишана с палицей в руке, ободрив войска, приблизился к месту, где лежали Рама и Лакшмана. И, видя его, быстро приближающегося подобно черной туче, обезьяны, приняв его за Индраджита, в страхе обратились в бегство перед ним.

Сугрива, удивленный, молвил; «Почему это войско, взволновавшись, как море в непогоду, мечется вокруг в непостижимом смятении? Бросая оружие, с вытаращенными от страха глазами, воины разбегаются во все стороны, не оглядываясь, спотыкаясь и перепрыгивая через упавших». Между тем Вибхишана подошел с палицей в руке и приветствовал царя обезьян. Увидев его, Сугрива сказал стоявшему вблизи Джамбавану: «Это Вибхишана, это при виде его лучшие из обезьян, охваченные страхом перед Индраджитом и принимая нашего союзника за сына Раваны, обращаются в бегство. Ступай, Джамбаван, останови бегущих, кричи им: «Это Вибхишана идет!» И царь медведей повиновался и прекратил бегство обезьян, образумив их и успокоив.

Благочестивый же Вибхишана, увидев Раму и Лакшману, пронзенных стрелами, опечалился и, плача, разразился горькой жалобой: «Эти ракшасы, прибегая к коварным уловкам в бою, одолели отважных витязей. Мой нечестивый племянник погубил тех, на чье могущество я полагался. Увы! Пришел конец моим надеждам на царство! Враг мой Равана победил!»

Сугрива сказал Вибхишане: «О преданный справедливости, утешься! Не сомневайся, ты будешь царем Ланки! Оба витязя — и Рама и Лакшмана — живы и оправятся от ран». И, обратившись к Сушене, Сугрива сказал: «Ступай к своим воинам, взяв с собою Раму и Лакшману, и, когда придут они в сознание, возвращайся с ними в Кишкиндху. Я же останусь здесь и, убив Равану с его сыновьями и друзьями, верну Раме дочь царя Митхилы!» Сушена возразил царю обезьян: «В былые дни я видел войну богов и демонов. Тогда данавы, прибегнув к чарам, нанесли небожителям смертельные раны. Но Брихаспати, божественный мудрец, воскресил погибших заклинаниями и травами. Есть целебные травы в горах, есть волшебные заклинания, которыми можно излечить раны сыновей Дашаратхи. Но кому они ведомы, те травы и заклинания?» А пока он так говорил, внезапно поднялся ветер, и тучи, сверкающие молнией, появились на небе. И ветер тот взволновал глубины моря и потряс горные вершины. И обезьяны увидели в небе великого царя птиц — Гаруду, сына Винаты, приближающегося в стремительном полете. При его приближении змеи Индраджита, обращенные им в стрелы силою чар, в страхе выскочили из тел Рамы и Лакшманы и скрылись в земле. Гаруда же, опустившись возле раненых, приветствовал Раму и коснулся его лица рукою. И когда Гаруда коснулся перстами их ран, раны зажили в мгновение ока, и сила и память вернулись к ним. Оба витязя встали на ноги, и оба почувствовали, что мощь их возросла неизмеримо. И Рама сказал дивному целителю: «По милости твоей мы избавились от великой беды. Ты даровал нам жизнь, как второй отец, и сердце мое исполнено благодарности к тебе. Кто ты, о прекрасный обликом, увенчанный цветами, в блистающих одеждах, не запятнанных земным прахом?»

Царь птиц отвечал ему: «О потомок Рагху, я — друг твой Гаруда, повелитель пернатых, гроза змей — детей Кадру. Услышав о твоей беде, я прилетел сюда с быстротой ветра, чтобы помочь тебе. Никто другой, кроме меня, — ни боги вместе с гандхарвами, ни могучие асуры, ни обезьяны — не могут спасти того, кого ранили насмерть заколдованные стрелы Индраджита: то не стрелы, а страшные ядовитые змеи, обращенные в стрелы силою чар. Ты слышал, о Рама, об извечной вражде между детьми Винаты, богини Небосвода, и детьми Кадру, пресмыкающимися на земле. Боги дали мне великую власть над потомством Кадру, некогда низким обманом поработившей мою мать; змеи трепещут и ищут спасения в бегстве при моем появлении. Я исцелил тебя, о сын Дашаратхи, но отныне будь осторожен; берегись коварства ракшасов! Они коварны по природе своей, ты же, простодушный, полагаешься в битве только на силу свою и отвагу».

Сказав это, Гаруда обнял Раму и промолвил: «Ты победишь в этой битве. Враг твой падет от твоей руки, Ланка покорится тебе, и с вновь обретенной Ситой ты счастливо возвратишься в Айодхью. Прощай!» И, обойдя обезьяньих вождей и обняв их тоже, Гаруда взмыл в небо, покрыв его своими крыльями, и вскоре скрылся из глаз.

А обезьяны, видя сыновей Дашаратхи исцеленными, испустили радостные клики, подобные рыканию львов. И забили барабаны, затрубили трубы, и обезьяны, вырывая деревья из земли для предстоящей битвы, снова двинулись к стенам Ланки с устрашающим ракшасов ревом, подобным громовым раскатам грозовых туч.

Победа Ангады над Ваджрадамштрой

И Равана услышал тот ужасный шум, поднятый обезьянами и ракшасами, ревущими и вопящими. Прислушиваясь к нему, повелитель бродящих в ночи сказал своим советникам: «Этот шум, выдающий ликование обезьяньего войска теперь, когда Рама и Лакшмана сражены на поле боя, тревожит меня». И, обратившись к приближенным ракшасам, он приказал: «Ступайте и узнайте о причине радости в неприятельском стане».

И те, поспешно взойдя на стены, узрели на поле войско обезьян, выстроившееся, чтобы идти на приступ, во главе с Сугривой и обоими сынами Дашаратхи, освобожденными от зачарованных стрел. Тогда, удрученные духом, свирепоокие ракшасы спустились со стены, предстали перед своим повелителем с побледневшими лицами и горестно поведали ему ту бедственную новость.

Услышав от них, что Рама и Лакшмана восстали от ран и вновь появились на поле боя, владыка ракшасов охвачен был великой яростью и тревогой: «Если, смертельно раненные страшными стрелами Индраджита, дарованными ему богом, восстали эти оба, возвращенные к жизни, я вижу, что бесполезным оказалось мое могущество и тщетным были удары нашего оружия». И, вздыхая тяжко, словно разгневанный змей, Равана обратился к могучему и свирепому ракшасу Ваджрадамштре, восседавшему посреди собрания ракшасов, и повелел ему: «Ступай, о достойный, возьми с собою войско, убей Раму и Сугриву и истреби обезьянью рать!»