Криминальная история России. 1995 – 2001. Курганские. Ореховские. Паша Цируль - Валерий Карышев

Услышав подробный рассказ от адвоката, Цируль был в шоке. Его трясло, он кричал, негодовал. Со слов адвоката выяснилось, что в квартире Розы обнаружили целый ворох маляв, переданных Цирулем. Теперь Цируль полагал, что в руки следователя попал ценнейший материал, за который у самого Цируля могут быть очень серьезные неприятности. Он уже гадал, какие малявы могли попасть к оперативникам. Адвокаты этого не знали.

Цируль не находил себе места в камере. Он срывался, кричал, наезжал на сокамерников, постоянно находясь в нервном напряжении. Только заветное окно, где хранились наркотики, спасало его. Он принимал дозу и успокаивался. Затем его снова ломало.

Он замкнулся в себе, стал несговорчивым, целый день бубнил что-то себе под нос, ни с кем в камере не разговаривал, стал равнодушен ко всем деликатесам, которые ему приносили с воли. Коммерсант, которого Цируль взял под опеку, старался вовсю. Его люди снабжали их самыми изысканными блюдами. Но Цируль потерял аппетит. И вся пища оставалась нетронутой.

Однажды у Цируля вновь появилась искорка надежды. В один из дней его вызвали на допрос. Цируль шел туда в плохом настроении и уже хотел высказать все, что он думает о следователе и об операх, рассчитывая на то, что в кабинете его ждет следователь. Но, открыв дверь кабинета, он увидел, что там сидит тот самый оперативник, Андрей, который приходил к нему в больницу и который, как показалось Цирулю, был правильным ментом.

Цируль сразу узнал его. Андрей сидел в теплой водолазке. Пиджак был снят, и пустая портупея висела у него под мышкой. Цируль знал, что все оперативники, имеющие право на ношение оружия, проходя в следственный изолятор, обязательно сдают свои стволы в так называемую оружейную.

Как ни странно, оперативник, который, как считал Цируль, хорошо относился к нему, почему-то не улыбался, а был даже грустным.

Цируль сухо поздоровался. Андрей протянул ему руку.

– Здорово, Павел Васильевич, – сказал он. – Как самочувствие?

– Да ничего, – тихо ответил Цируль, тут же доставая пачку сигарет.

– Может, мои покуришь? – спросил Андрей, протягивая ему сигареты. Но Цируль замотал головой:

– Нет, мои посуше, на батарее сушу. Делать-то нечего.

Оперативник кивнул.

– Чего пришел, начальник? – спросил Цируль. – Не для того же, чтобы о моем здоровье спрашивать…

– Да ладно тебе, Павел Васильевич, на меня как на врага смотреть, – сказал Андрей. – Я пришел по делу. Надо с тобой поговорить на одну тему.

– Ну, давай, мент, начинай базар, а я посмотрю, какую тему ты поднимешь, буду ли я с тобой на нее говорить или в отказ пойду, – сказал Цируль.

– Да, в общем-то, тема тебя касается. Обыск был у твоей жены Розы.

– Знаю, – Цируль сплюнул.

– Ствол нашли, – продолжил оперативник.

– И это знаю. Потап на себя взял.

– Записочки с интересным содержанием нашли, – продолжал оперативник.

Цируль молчал.

– Вот я тут ксерокопии снял, – и неожиданно оперативник приоткрыл картонную папку, в которой Цируль увидел ксерокопии его записок. – Я из-за этого и пришел, безо всякого протокола, просто поговорить о содержании этих записок. Тема больно серьезная.

Цируль продолжал молчать. Оперативник тоже сделал паузу. Цируль прекрасно понимал, что, вероятно, в кабинете, где они разговаривают, стоит прослушивающее устройство и сейчас оперативник, наверное, что-то хочет ему сказать, но раздумывает.

Пауза длилась около двух минут. Наконец оперативник сказал:

– Ты вот что, Павел Васильевич, посиди тут тихо и спокойно, а я в туалет пойду. Что-то у меня живот прихватило, – и Андрей быстро вышел из кабинета.

Цируль понял, что это сделано специально. Он тут же придвинул к себе папку, открыл ее и стал читать документы. Перед глазами Цируля оказались ксерокопии его записок.

«Почему ты взял у Миши сорок (тысяч долларов) и не все отдал? Ты какое имеешь отношение к этим филкам?»

«Перед тем как устроиться, мне там было двести четырнадцать (тысяч) „зелени“, и он должен каждую неделю самое маленькое по десятке (тысяч) „зелени“ давать. Ясно?»

«Роза, милая, этим козлам не давай больше никакого лавэ. А за то, что взяли десятку, я спрошу».

«Вот теперь пусть отвечают, а я им скажу, сколько потерял здоровья и сколько они мне должны».

Цируль пролистал несколько страниц. Дальше записки касались его финансовых дел.

От прочитанного текста у Цируля потемнело в глазах. Ему стало не по себе. Вновь резко закололо в груди. Он положил все листы и закрыл папку. Не докурив сигарету, затушив ее в пепельнице, он вытащил новую и снова закурил, что-то соображая.

Дверь приоткрылась, в кабинет вошел руоповец. Он подошел, бросил взгляд на папку, которая, естественно, поменяла свое местоположение, потом на мрачного Цируля и все понял.

– Вот такая бодяга, Павел Васильевич, – осторожно сказал Андрей.

– Действительно, бодяга! – сказал Цируль. – С бабами завязываться – последнее дело! – Цируль смачно выругался.

Андрей продолжил:

– Ну вот мы с тобой, Павел Васильевич, и тему открыли. Ты понимаешь, что за эти, – и он перевел взгляд на папку, – уже движение началось?

Цируль вопросительно взглянул на руоповца.

– У тебя в хате телевизор есть?

Цируль отрицательно покачал головой:

– Нет, не держат ящика.

– А газеты читаешь?

– Да так, кое-что приносят со свиданий.

– Знаешь, кого в Москве завалили?

Цируль удивленно взглянул на него. Андрей взял листок бумаги и быстро написал несколько кличек людей. Все они были знакомы Цирулю и входили в его ближний круг знакомых.

– Видишь, что творится? Везде одна кровь! Дальше – больше будет! – сказал Андрей.

– Слушай, – шепотом спросил Цируль, – что ты хочешь? Чего ты все вокруг да около ходишь? Говори конкретно, что тебе надо?

Андрей сделал паузу и наклонился к Цирулю.

– Павел Васильевич, помощь твоя нужна. Я не буду спрашивать, куда уплыл твой общак. Но я уверен почти на сто процентов, что твоим людям с нашего берега помогали его увозить. Назови этих людей! – Андрей намекал на то, что сотрудники правоохранительных органов помогали братве Цируля.

Цируль задумался. Он уже вытащил третью сигарету и прикурил ее от второй. Руоповец также достал сигареты.

Цируль долго думал. Конечно, кого-либо сдавать – последнее западло. Он на это не пойдет. Но с другой стороны. Этого мента можно развести. А сейчас для него самое важное – это информация. Ему нужно кое-что передать. И единственная возможность связаться с авторитетными людьми и как-то объяснить им ситуацию, узнать их расклад – это телефон.

Эта мысль неожиданно пришла в голову Цирулю. Тогда он решил пойти на хитрость.

– Хорошо, – сказал он, прервав молчание. – Я покумекаю. Может, и назову тебе их. Но и ты мне одну услугу окажи.

Руоповец молчал, внимательно глядя на Цируля, вероятно, соображая, чего может потребовать Цируль.

– Мне нужна трубка.

– Зачем?

– Побазарить кое с какими людьми, именно по этой теме, – и Цируль показал взглядом на папку. – Пробить кое-кого надо. Как ты, принесешь? На пять минут! А я тебе, – Цируль сделал паузу, – по твоей теме тоже помогу. Ну что, опер, договорились?

Тот кивнул.

– Давай, Васильич, жди меня завтра. Только, знаешь, давай без фокусов. Ты мне конкретно – и я тебе, – руоповец не стал договаривать. – В общем, завтра я нырну к тебе. А ты подготовься. Только давай по-нормальному.

– Без базара, начальник! – согласился Цируль.

Через несколько минут его вернули обратно в камеру, где Цируль стал размышлять. Конечно, у него были опасения, но не за содержание этих маляв. В конце концов, он сумеет все объяснить. Он боялся другого: как бы менты не стали использовать эти малявы в своих интересах и не подставили его перед криминальным миром, перед ворами. Ведь, на самом деле, у них был фактический материал, записи, сделанные его рукой. А как их можно интерпретировать, это уже дело воображения. «Старый дурак, так лоханулся!» – ругался про себя Цируль.

Вскоре всю камеру вывели на прогулку. На крыше следственного изолятора, где находились прогулочные дворики, Цируль молча гулял, обдумывая дальнейшие свои действия. Он очень надеялся на этого руоповца.

Если завтра тот принесет телефон и Паша сможет связаться с братвой, с ворами, он объяснит им все: так, мол, и так, Цируля на старости лет подставили!

После возвращения с прогулки в камеру неожиданно заглянул конвоир и, назвав фамилию Цируля, сказал:

– Собирайтесь с вещами!

– Куда еще? – недовольно спросил Цируль.

– На больничку. Вы же заяву писали, – сказал конвоир.

Цируль стал медленно собирать сумки – у него накопилось достаточное количество вещей. Собрав все продукты, пачки сигарет, а также заначки, которые хранились за окном, Цируль сложил все в сумки. Их получилось несколько. Когда все было собрано, сокамерники помогли упаковать последнюю сумку, Цируль присел и сказал сокамерникам на прощание: