Мир приключений. 1984 год - Александр Кулешов

— Если завтра связного не будет, — сказал Степан, — ночью перейдем Днепр.

— А как же оружие? Надо бы прихватить с собой…

— А как его прихватишь, — ответил Бойко, — оно вывезено за город. Дядя Коля из рук в руки передавал его по условленному паролю, старик понятия не имеет, где оно сейчас. Предполагает, что оружие это сейчас находится в руках местного комсомольского подполья.

— Да, все осложнилось. Где Цвинтарный?

На нашу беду, связной так и не появился, и мы решили уходить. Вечером хозяйка нас накормила. Заботливо сшила из своих последних простыней халаты, и мы приготовились в трудный путь. Дядя Коля взялся проводить — он был из местных и хорошо знал дорогу. Как раз перед нашим уходом неожиданно пришла Маруся. Как она узнала, что я скрываюсь у Скрыпника? Она посоветовала уйти в деревню, к ее отцу.

— У него можно сховаться, в городе опасно, обыски начались повальные. Пойдешь?

Мы стояли за домом одни. Потом присели на мерзлую землю. С неба падал мокрый снег вперемешку с ледяной крупой. Было холодно и неуютно. Маруся смотрела на меня добрым и тревожным взглядом.

— Нет, — сказал я. — Не могу бросить друга.

— И его бери.

— У нас другие планы. Извини. Спасибо тебе за все… Может, когда увидимся…

Мы простились, молча пожав друг другу руки. Маруся ушла. Я вернулся в хату и, присев на минутку, написал на чистом листе ученической тетради список всех бежавших из фашистского лагеря.

— Возьми и сохрани, — попросил я дядю Колю. Придут наши войска, передай кому следует. А если появится связной от Цвинтарного, скажи, что мы с Бойко ушли через Днепр, к фронту, к своим.

Только после воины, связавшись с бывшим секретарем подпольного комитета комсомола города Днепродзержинска Лидией Лукьяновой, узнал о судьбе моего списка. Лида написала мне: “…Ваш список был передан дядей Колей в партийные органы, они мне о нем сообщили, когда слушали мой отчет на бюро горкома партии, после того как я назвала вашу фамилию, Бойко и ряда других товарищей. Меня через несколько дней пригласили и показали ваш список. Я уже вам писала, что вы проходите по моему отчету, отчет утвержден ЦК ВЛКСМ…”

Скрыпник, я и Бойко пробираемся по окраине заводского поселка, петляем по садам и огородам. Падает густой снег.

Появились заросли прибрежного кустарника. Все трое ложимся и всматриваемся в ночную тьму. Слышен скрип снега: это медленно проходит вдоль Днепра немецкий патруль. Для гражданских лиц мост через реку давно закрыт это мы знаем. Знаем и то, что немцы во многих местах специально подорвали лед, чтобы затруднить переправу. На реке всюду полыньи, наполненные битым льдом.

Когда немецкий патруль отошел на значительное расстояние и скрылся в морозной дымке, мы прощаемся со Скрыпником.

— До свидания, деду! Не поминай лихом! Спасибо за все!

— Счастливой вам дороги, сынки! — отвечает дядя Коля. — Может, и мой хлопец где блукает, может, кто и его выручит из беды…

И вот мы с Бойко ползем к Днепру. Я впереди. Он за мной. Со стороны мы незаметны — на нас маскировочные халаты.

Устав ползти, делаем передышку, лежим. Берег позади. Кругом плотный туман.

Ползем по заснеженному, замерзшему Днепру. Стараемся упираться локтями, чтобы не отморозить рук. Бойко тяжело дышит. Отдыхаем. Потом встаем и идем в полный рост. Бойко сильно хромает, опирается на палку.

Скоро уже середина пути. И тут под ногами вдруг начинает хлюпать вода, под йен — лед. Мы скользим, падаем, и так несколько раз.

Ледяная вода обжигает руки. Устоять на ногах совершенно невозможно, и мы снова ползем. Вода все выше. Мы уже давно промокли насквозь, но от нервного напряжения холода уже особенно не чувствуем.

Ползем, ползем… Ползем в ледяной воде. Все время ощупываю впереди себя лсд-не попасть бы в разлив полыньи, тогда пиши пропало! Движемся медленно, нашему пути, кажется, нет конца. Когда же берег?..

Но вот воды становится меньше… Еще меньше… И наконец снег! Уже видны неясные очертания высокого, обрывистого берега… Вот и сам берег. Выбираемся на его кручу. Впереди заснеженное поле. Мороз крепчает.

Наши намокшие халаты покрываются на ветру ледяной коркой, трещат и хлопают при движении. Тело сковывает холод. Хочется бежать, надо бежать, иначе умрем, но Бойко едва ковыляет, и я поддерживаю его под локоть, подбадриваю:

— Держись! Держись, старина!

Наконец добрались до жилья. Это была, как потом выяснилось, деревня Куриловка. Стучимся в крайнюю хату. Старушка, которую мы разбудили, зажгла огарок свечи и обмерла, увидев нас, покрытых льдом.

— Спасай, мать! Топи быстро печь!

Мы с трудом освобождаемся от превратившейся в ледяной панцирь одежды и, голые, окоченевшие, начинаем усиленно размахивать руками и приседать. И вот уже чувствуем, как постепенно согревается тело. Старушка приносит самогон. Выпиваем по полстакана и остальным растираемся… Чудо! Оживаем! В доме полыхает печь. Забираемся на теплую лежанку, ложимся на какое-то тряпье. У нашей спасительницы нашелся табак. Она все делает молча, и мы молчим. Блаженно улыбаясь, свертываем по огромной “козьей ножке” и самозабвенно дымим махрой. Подумать только — перешли Днепр! Победили мороз, ледяную воду и убийственный ветер. Выжили!

Наша одежда висит возле печки. И мы знаем, что, пока будем спать, бабуся все высушит и приготовит нас в дорогу. Мы накрываемся каким-то старым рядном и крепко засыпаем.

Утром просыпаемся, как вновь родившиеся. Хочется есть, но в доме ни крошки. Обжигаясь, пьем пахнущую дымом горячую воду. И за это спасибо. За все спасибо тебе, молчаливая, — но все понимающая бабуся!

Она куда-то исчезает.

— А вот вам на дорожку, сынки, — говорит она и передает Бойко узелок с ржаными лепешками. — Соседка дала.

Мы идем довольно быстро по целине, без дороги. Идем на север — к фронту. Бойко старается не отставать. Пурга кружит, стучит снежной дробью по обледенелой земле и надежно укрывает нас от вражеских глаз.

— Знаешь, Степан, если в селе нет немцев, то днем поспим, ночью пойдем дальше. Если же есть — сею обойдем. Так будет безопаснее.

Он согласен.

Бойко неразговорчив, поглощен своими мыслями. Я тоже больше молчу и с благодарностью думаю: “Какие у нас замечательные люди! Кто мы дяде Коле Скрыпнику? Да никто. Просто два парня, совсем чужие. А ведь он нас спрятал, сберег… И жена его, Анна Ивановна, последние свои простыни пустила на маскхалаты. Золотые люди! Не только собой рисковали, но и жизнью своих малых детей. Нагрянули бы немцы, обнаружили нас — и все, конец… А бабуся из Куриловки! Она и вовсе не спросила, кто мы, но сделала для нас все, что могла. А ее соседка! Та и вовсе не видела нас, но дала нам, беглецам, последние в доме ржаные лепешки”. Особой теплотой проникаюсь к подпольщикам — организаторам нашего побега. Хочется пожать руки этим советским патриотам, самоотверженно действующим в немецком тылу. Но как мало мы, в сущности, знаем о них! Даже фамилии неизвестны…