Долгое лето - Токацин

- Радуйся, отродье Янакатекиля, - стражник схватил Кессу за руки и с силой вдавил их в гранит. - Сюда не проникнет солнечный луч. Пока ты жива, Око Згена не увидит тебя.

Речница вскрикнула сначала от боли, потом - от изумления: её руки по локоть ушли в камень, растёкшийся под давлением и тут же уплотнившийся. Ледяная хватка сомкнулась и на её ступнях. Кесса осталась стоять на четвереньках, пытаясь пошевелить утопленными в гранит пальцами. Изнутри камень был ещё холоднее, чем снаружи.

- Во имя Згена! - стражник ударил жезлом по граниту, и на камне вспыхнул золотым огнём знак, напоминающий око без ресниц и век. В его свете ярче разгорелись жёлтые путы на плечах Кессы, и она тихо зашипела - колдовские оковы обожгли её.

Воины поспешно выбрались из темницы, плита громыхнула, запечатывая вход. Кесса шевельнулась, пытаясь размять затёкшие руки и ноги. Камень держал её крепко.

- Непрриятно, да, - заметил кто-то из темноты, потом там сверкнул зелёный глаз. - Немного ррадует, что это лишь до утрра. Насколько я знаю Льоке, утрром у нас будет перрвый миг после ррасвета. Стрранно, дева, что ты навела на него такой стррах, заставила так торропиться! Я жду тут уже трретий день, а казнить нас собирраются вместе...

Кесса повернула голову, но волосы свалились на лицо, мешая смотреть, и убрать их она не смогла. Существо говорило спокойно, даже расслабленно, как будто они встретились на пиру или вечером у огня, а не в тёмной жуткой норе.

- Кто ты? - спросила Речница, пытаясь рассмотреть что-нибудь сквозь сеть волос. - Тоже пленник?

- Несомненно, - отозвался невидимка с лёгким удивлением в голосе. - Не настолько мне нрравятся темницы Льоке, чтобы я по своей воле застррял в них на трри дня. Если хочешь называть меня по имени - я Уску из ррода Млен-Ка. Как я успел ррассмотрреть, ты из ррода Хуррин Кеснек?

- Я Кесса, Чёрная Речница, - вздохнула она. - Скажи, Уску, почему ты здесь? Ты ведь йиннэн... разве котов сажают в темницы?

- Мрм... рразумный вопррос, благорродная дева, - кот, как показалось Кессе, усмехнулся в усы. - Но Льоке не внимает голосу рразума уже очень давно... впррочем, здесь, в бывшей Имперрии Кеснек, рразум вообще рредкость. Меня схватили как шпиона. Хуже всего, благорродная дева, что стррах прропитал весь Хекоу от крыш до фундаментов. Из-за глупого стрраха я сижу тут с камнем на кррыльях - и не уверрен, что смогу когда-нибудь летать, хоть бы его и убррали. Однако... не мне ррассуждать о стррахе, после того, что я услышал о тебе от этих недотёп. Всякое я видел, но чтобы прри свете дня стрраже меррещился Янакатекиль и его последыши... Тут Льоке себя прревзошёл! Я пррав, дева? Тебя обвинили в Некрромантии?

- Да, - потупилась Речница. - Но я не причинила никому зла...

- Несомненно, Кесса Хуррин Кеснек, - зелёный глаз на мгновение сомкнулся. - Стрражники Льоке либо ослепли, либо обезумели от стрраха перред тьмой... ты отмечена дарром Нуску, и это очевидно - а никто из живых не смог бы сочетать дарр Нуску и дарр Каимы. Нелепое оскоррбительное обвинение! Они так боятся Янакатекиля, что не смеют даже узнать о нём как следует. Веррно, прравду говоррят, что Льоке сам с ним в рродстве...

Кесса рассматривала камень. Ей было очень неловко. Сказать правду?..

Что-то золотистое сверкнуло во мгле у закованных рук Речницы - две тускло светящиеся жёлтые кромки. Они шевельнулись, и под ними зажглась пара янтарно-рыжих глаз. На Кессу, дрожа широкими ушами и едва заметно мерцая в темноте, смотрела маленькая жёлтая кошка.

- Это ты? - изумлённо прошептала Речница. - Но откуда ты пришла?

- Для сегонов, насколько я знаю, заперртых дверрей не существует, - отозвался из темноты Уску. Судя по голосу, он был удивлён не меньше Кессы. Кошка вздрогнула и выронила что-то из пасти. Что-то тёмное, отражающее тусклый свет сегоньих ушей, зазвенело по полу и полыхнуло россыпью красных искр. Кесса тихо охнула - перед ней лежало Зеркало Призраков. Кошка заглянула в него, зачем-то тронула его носом, потом посмотрела Речнице в глаза и склонила голову набок.

- Ты нашла его в пустыне? Спасибо тебе, - прошептала Кесса, с опаской глядя туда, где должна была быть дверь. Кто знает, есть ли тут у стен уши...

- Не знаю, что на уме у этого ррассветного стрранника, - Уску, повернув голову, рассматривал сегона, - но твоя судьба, дева, ему небезрразлична. Что в очерредной рраз подтверрждает - обвинить тебя в Некрромантии может только недоумок. Что я могу сказать о Льоке...

Речница вдруг обнаружила, что смотрит в пустоту. Рядом с тускнеющим Зеркалом уже никого не было. Она посмотрела на Уску, он медленно смежил веки.

- Думаю, она веррнётся, - сказал он. - А пока постаррайся задрремать. Так быстррее прройдёт врремя. В этом скверрном положении каждая секунда кажется вечностью...

- Уску, - Речница попыталась поймать его взгляд, - ты совсем не боишься смерти? Тебя ведь тоже... навряд ли отпустят с миром.

- После тррёх дней в камне смеррть покажется прриятной, - отозвался Уску, и Кессе почудилось, что он усмехается. - Оставь стррах, Кесса Хуррин Кеснек. В нём уже нет прроку.

Кесса опустила голову на камень и закрыла глаза. Сон накрыл её, как морская волна, - так сказывалась усталость от долгого бегства. Когда Речница вновь подняла веки, рядом что-то шуршало и брякало, а о её плечо тёрлось что-то мохнатое и горячее. Кесса изумлённо мигнула.

- Ты вернулась? Что там у тебя? - спросила Речница, щурясь в темноту. Свет, исходящий от ушей сегона, уже казался ей ярким - и в нём Кесса разглядела борт большой корзины и торчащий из неё гладкий белый шип - нож, подаренный когда-то Речником Фриссом.

- Да, этот сегон кррепко к тебе прривязан, дева, - удивлённо заметил из темноты Уску. - Такие большие прредметы они старраются не перреносить. Смотрри!

Кесса повернула голову, но не увидела ничего. Кошка топталась по её спине, источая жар и время от времени вспыхивая. Речница захихикала - ей было щекотно. Со спины растерянно мяукнули, и сегон спрыгнул на каменную плиту и понюхал её. Он тыкался носом в руки Речницы - там, где они уходили в камень, трогал лапой гранит и мерцал ушами. Что-то сильно его беспокоило.

- Она и тебя перреместила бы, - сказал Уску без тени сомнения в голосе, - если бы не священные оковы. А эта махина для неё тяжеловата.

Кошка оглянулась на белого пленника и протяжно мяукнула. Уску моргнул.

- Скверрно я понимаю язык сегонов, - посетовал он. - А говоррю ещё хуже.

Он издал несколько странных фыркающих звуков и басовито мявкнул. Сегон прижал уши, оглянулся на Кессу и подбежал к белому коту. Вернулся он скоро, боком потёрся о плечо Речницы и ткнул лапой туда, где скрылся в темноте вырезанный на граните знак. Он вспыхнул снова - золотое око, высеченное в камне. Кошка трогала его и сердито шипела. Теперь светились не только уши, но и распушившийся хвост.