Воздушная битва за Крым. Крах нацистского «Готенланда». 1943—1944 - Дмитрий Михайлович Дегтев

плечами сотни боевых вылетов. И несмотря на это, инициатива в воздушных боях все равно оставалась в руках люфтваффе, а потери советской авиации значительно превышали потери противника.

Эти неудачи, по всей вероятности, объясняются не чисто военными, а скорее социальными и психологическими причинами, а потому не могут быть раскрыты в рамках чисто исторического исследования. То же самое касается и количества воздушных побед и порядка их «завышения».

Отметим, что в последнее время на некоторых популярных интернет-ресурсах стало модно разоблачать «дутые победы» немецких асов, в основном на примере отдельных воздушных боев на тех или иных участках фронта и путем простого сопоставления заявок противника с документами советских авиаполков и авиадивизий. Характерно, что подобная «проблематика», не дающая покоя некоторым авторам и читателям, свойственна только нашей, российской историографии. Ни в Англии, ни в Германии, ни в Италии, ни в иных странах никто почему-то не пытается спустя почти восемь десятилетий «разоблачить» боевые счета летчиков своих бывших противников. Всем очевидно, что точный учет сбитых самолетов (как и подбитых танков, уничтоженных грузовиков, судов и т.  п.) в условиях интенсивных и продолжительных боевых действий был попросту невозможен, а любая система подсчета и подтверждений имела свои недостатки и значительные погрешности. Как очевидно и то, что никто не будет списывать с этих счетов «лишние» победы, несмотря ни на какие «сенсационные» исследования.

О стопроцентной точности подтверждения результатов воздушных боев не может быть и речи. Во-первых, во многих случаях имеющиеся документы обеих сторон (но в первую очередь советские) содержат множество противоречий. Во-вторых, зачастую точную причину гибели конкретного самолета установить практически невозможно. В-третьих, не существует общепринятых правил, какой именно самолет считать «сбитым»: только упавший на землю или в воду, или так же совершивший аварийную посадку вследствие полученных повреждений, или, к примеру, вернувшийся на аэродром с несколькими пробоинами, требующими ремонта в ПАРМ в течение пары дней? К этому следует добавить разницу и путаницу во времени, многочисленные взаимные ошибки с идентификацией атакованных целей и прочие субъективные и объективные нюансы.

На наш взгляд, любая подтверждаемость воздушных побед носит весьма условный и относительный характер. А любое исследование на данную тему может лишь выявить общую тенденцию и некое среднее соотношение заявленных и фактических потерь воюющих сторон.

Как показано в данной работе, пилоты немецких истребителей обычно завышали свои достижения примерно в 2–2,5 раза. Эта разница сформировалась как за счет случайных ошибок, недостатков системы фиксации и подтверждения, так и откровенных фантазий некоторых летчиков, сознательно привиравших о результатах воздушного боя. Но в целом подобное завышение можно признать скорее неизбежной погрешностью, нежели результатом сознательных приписок. Что же касается советской авиации, в которой завышение своих реальных успехов (нередко равнявшихся нулю) в 3–5, а зачастую и в 10 раз было нормой, то эта тенденция вполне вписывалась в общие особенности советской действительности. В которой те самые приписки и рисование «красивых картинок» для вышестоящего начальства всегда было нормой. В общем, причины этих «контрастов» опять же следует искать в социальной и психологической плоскости.

Так, Павел Камозин, который стал лучшим советским асом в битве за Керчь (одержал 23+2 победы), а в декабре 1944  г. перешел из родного 66-го ИАП в 101-й ГИАП, до конца войны одержал всего одну победу. 20 февраля 1945  г. он сбил ФВ-190. Его однополчанин Николай Сидоров продолжал воевать в 66-м полку до января 1945  г., затем перешел на службу в управление 329-й ИАД, но после 23 марта 1944  г. больше никого не сбил. Третий по результативности керченский ас Иван Похлебаев из 101-го ГИАП воевал на фронте с сентября 1942  г. до мая 1945  г., но все свои победы одержал именно в Крыму! Иван Засыпкин за оставшийся год боевых действий сбил только 2 самолета, Александр Беркутов из 57-го ГИАП – 1, Федор Капустик из 66-го ИАП – ни одного, его однополчанин Сергей Панкратов – ни одного, Виктор Савченко из 57-го ГИАП – 1, Михаил Андрианов из 66-го ИАП – 1.

Исключение составляет Андрей Кулагин – лучший ас 249-го ИАП (163-го ГИАП). В ходе воздушной битвы за Кубань он сбил 7 самолетов, затем во время битвы за Крым – 14. 1  июля 1944  г. Кулагину наконец было присвоено звание Героя Советского Союза. А после перевооружения полка на истребители Ла-5 он до конца войны одержал еще 6 личных побед (все над ФВ-190). Общий счет Кулагина достиг 30+5, однако заслуженную вторую «Золотую Звезду» он почему-то так и не получил.

Кстати, 66-й ИАП, который стал самым результативным подразделением в воздушных боях над Керчью, волей военной судьбы не принял участия в финальной битве за Севастополь. С мая по ноябрь 1944  г. полк выполнял особо ответственное спецзадание: осуществлял противовоздушную оборону Полтавского аэроузла, использовавшегося авиацией союзников для «челночных» налетов на Германию. В конце года 66-й ИАП опять вернулся в состав «родной» 4-й воздушной армии, с которой вместе со 2-м Белорусским фронтом и дошел до Германии.

А вот немецкие «крымские» асы, наоборот, продолжили пополнять списки своих побед. Герхард Баркхорн в итоге стал вторым в люфтваффе по числу сбитых самолетов (301 победа), уступив только Эриху Хартманну. Вильгельм Батц занял шестое место (237 побед), а Хельмут Липферт – пятнадцатое (203 победы). Петер Дюттманн в течение войны одержал 152 победы, Герхард Хоффманн – 130, Ханс Йоахим Биркнер – 117, а Хайнц Захсенберг – 104. При этом большинство из них пережили войну, за исключением Биркнера и Хоффманна. Первый погиб 14 декабря 1944  г. в  авиакатастрофе на аэродроме Краков. Второй также разбился во время аварии в ходе вылета на снабжение гарнизона Бреслау 11 апреля 1945  г.

В заключение добавим, что битва за Крым стала последним воздушным сражением, в котором применялись истребители ЛаГГ-3. И вопреки расхожему мнению о «безнадежном устаревании» данного самолета, они воевали не хуже других (в том числе «Аэрокобр») и не понесли каких-то катастрофических потерь в ожесточенных боях с асами JG52.

979-й ИАП после описанного выше тяжелого боевого дня 7 мая в район Севастополя больше не летал. После небольшого отдыха полк был выведен из состава 230-й ШАД, вместе с которой прошел всю битву за Кубань, а затем и Крым, и вошел в состав 229-й ИАД. По этому случаю даже была проведена торжественная церемония с участием гвардии полковника Гетьмана, который лично попрощался с каждым летчиком, вспомнив весь долгий путь