История Кубанского казачьего войска - Федор Щербина

В 1842 году было возведено последнее укрепление из ряда предположенных к постройке на Черноморском побережье – Гостагаевское. Оно было заложено в самом сердце натухайских земель и для постройки его снаряжен был целый отряд войск под командой контр-адмирала Серебрякова.

В начале 1842 года горцы вели себя спокойно, особенно натухайцы долин Чусхабльской, Цемесской, Озерейской, Сукко и др. Но натухайцы, жившие по р. Гостагай, действовали вызывающе как неприятели, не упускавшие случая, чтобы завести перестрелку с русскими. Это ускорило решение о постройке укрепления на р. Гостагай. Встревоженные горцы в свою очередь начали собираться. Натухайцы просили горцев других племен оказать им помощь. На Гостагай потянулись, кроме натухайцев, шапсуги, абадзехи и даже убыхи. Между тем русские войска, в составе 3000 человек пехоты и 400 конницы, при 10‑ти пушках направились на Гостагай для возведения укрепления. Один из лазутчиков 2 июня сообщил, что сборище горцев увеличивается, что из разных мест они перетащили 7 орудий и что, по прибытии всех ожидаемых ими сил, они предпримут решительные действия. Так как горцы стали подходить близко к цепи, чтобы вредить отряду, то Серебряков, желая отучить их от этого, еще с вечера приказал сделать засаду у места, где должны были производиться работы. Шапсуги в свою очередь спешили засесть на рассвете в удобном месте для внезапного нападения на прикрытие при работах, но лишь только они приблизились к засаде пластунов, как залпом последних был убит у них один всадник и три ранено. Схвативши убитого и раненого, они более не повторяли уже своих приемов скрытого нападения на цепь и прикрытие.

Между тем приток горцев на Гостагай все увеличивался. Одних шапсугов, по словам лазутчиков, собралось до двух тысяч человек. Были абадзехи и убыхи. Горцы, достаточно усилившись, решили тревожить русский лагерь пока мелкими партиями. Горцы решили, что как только подойдут к ним подкрепления, а русская колонна двинется из отряда в Анапу, откуда отряд получал скот, провиант, заряды и пр., то они, разделившись на две части, одну из них, меньшую, направят на колонну, чтобы отвлечь внимание отряда, из которого непременно будет послана на помощь колонне часть войск, а другая часть ополчения в это время быстро обрушится на лагерь, захватит его, уничтожит возведенные части укрепления и предпишет мир русским. К 7 июня сборище горцев сильно увеличилось, и горцы скучали от бездействия. Абадзехи и шапсуги упирали на то, что им нельзя долго оставаться здесь, так как русские, узнавши об их отсутствии на Лабе и Кубани, нападут на их аулы и разорят беззащитные их жилища. Горцы, пользуясь численным превосходством над русскими, должны произвести нападение на русский лагерь. Серебряков, узнавши об этих замыслах черкесов, решил поэтому предупредить нападение горцев и назначил на 8 июня движение отряда против них. В 3 часа ночи этого числа русские войска выступили из лагеря к востоку, где чаще всего и в наибольшем количестве показывались неприятельские толпы. Поднявшись на хребет Сенетх, войска начали жечь расположенные по скатам его аулы. Встревоженные горцы стали толпами бросаться навстречу отряду. Завязалась отчаянная борьба горцев с русскими войсками. Девять часов подряд не прекращался батальный ружейный огонь с обеих сторон. Русский отряд громил неприятеля пушками, посылал отдельные части войск в атаку, казаки действовали пиками, солдаты штыками, пластуны, считавшиеся лучшими стрелками, поражали неприятеля ружейным огнем. Черкесы дрались отчаянно, но были разбиты на всех пунктах.

В 5 часов вечера отряд был в лагере, очистив от неприятеля окрестности Гостагая к востоку на протяжении 17 верст и истребивши до 150 аулов. В деле 8 июня участвовали все натухайцы, большая часть шапсугов, много абадзехов и в небольшом количестве убыхи. Общее число союзников равнялось 5—6‑ти тысячам. Потери их были значительны – не менее 100 убитыми и тяжелоранеными. Особенно много было убито лошадей пушечной картечью. Были и захваченные в плен горцы. У русских выбыло из строя 1 убитый, 1 умерший от ран, 8 раненых и несколько контуженных.

Утром 10 июня явился в лагерь без оружия натухайский старшина Ханту и просил дать натухайскому народу 10‑дневный срок для переговоров. Раевский назначил только пять дней. Между тем союзники натухайцев, уходя домой, решили грабить, где окажется возможным, русских, а если это не удастся, то цемеских и других, не участвовавших в борьбе с русскими натухайцев, за их равнодушие к общему делу. Но русские, предупрежденные об этом, вовремя послали войска в места, которым могли угрожать уходившие по аулам союзники, и не позволили мародерствовать шапсугам и абадзехам. Остальным натухайцам волей-неволей пришлось смириться перед русской силой.

Последние военные действия горцев ярко обнаружили слабые стороны их военной тактики и приемов. Горцы вдвое превосходили своей численностью русских, дрались отчаянно, имели, по слухам, в своем распоряжении 7 пушек – и, однако, потерпели полное поражение. Два обстоятельства способствовали этому: неумение обращаться с пушками и отсутствие планомерных действий. Пушек горцы совсем не пускали в дело и самые пушки служили как бы приманкой для того, чтобы вокруг них собрать побольше ополчения. Заинтересовавшись черкесскими пушками, русские узнали, что одна из них, которую они пускали только раз в дело в 1828 году, находилась в ауле Мамсыра, одного из главных и влиятельных предводителей натухайского народа. Пушку эту подарили турки натухайцам, как «залог союза», и натухайцы считали ее народной собственностью. Она была так дорога народу, что, по словам Мамсыра, он скорее решился бы потерять жену и детей и обрить свои усы, чем лишиться орудия. Судьбе угодно было посмеяться над натухайцами. Тайком русские послали довольно сильный отряд для завладения пушкой. Аул, в котором хранилась пушка, внезапно был захвачен этим отрядом, и орудие после тщательных розысков было найдено в соломенном сарайчике. Оно оказалось бронзовой пушкой турецкого литья и калибра близкого к 6‑фунтовому. Узнавши о нападении русских на аул, окрестные горцы начали собираться у последнего. Несмотря на то что их собралось до 200 чел., они не посмели напасть на русских благодаря открытой местности и своей относительной малочисленности.

Захват русским отрядом 21 июня национального натухайского орудия так поразил натухайцев, что, по словам их, для них было бы менее чувствительно взятие в плен жителей целого ущелья, чем потеря заветной пушки. «Чем мы будем оправдываться перед султаном, – говорили натухайцы, – когда он узнает, что мы не сумели сберечь его орудия?» Все это было детски наивно и смешно. Пушку хранили черкесы не для военного дела, а как реликвию. Впрочем, потеря натухайцами этого единственного орудия имела другое для них значение: они теряли престиж и доверие у других горцев.

Что касается второй причины неудачи горцев – отсутствия планомерности в их военных действиях, то она была тесно связана с примитивностью всего строя у черкесских племен. У них не было ни учреждений, ни правителей для объединения действий как по внутреннему управлению страной, так и по организации постоянной армии. В этом отношении закубанские и черноморские горцы далеко отстали даже от горских племен Дагестана. Натухайцы и шапсуги, как отмечено это в журнале военных действий Черноморского побережья за 25 июня 1842 года, имели очень смутные представления о Шамиле и мало понимали значение его крупной реформаторской деятельности по объединению разрозненных племен. Они смешивали Шамиля с Кази-Муллой и другими агитаторами кавказских горцев. В последнее время все эти народные вожаки смутно сливались у них в легенде о каком-то Имаме Харисе, пророке и защитнике правоверия. Очевидно, черкесы Закубанья и Черноморского побережья политически не доросли до той стадии исторической подготовки, на которой стояли современные им племена Дагестана. Идеи мюридизма, в виде учреждения мутазигов, плохо прививались; народные мегкеме существовали недолго; вожаки, за исключением самого крупного из них, Магомет-Амина, не имели успеха. Вот почему лишенные постоянной организации и плохо дисциплинированные толпы черкесов быстро расстраивались и распадались при первых выстрелах из пушек организованных русских войск.

Но около этого времени и началась собственно усиленная агитационная деятельность самого талантливого представителя Шамиля Магомет-Амина. В апреле 1844 года Магомет-Амин волновал натухайцев и шапсугов. Горцы собирались толпами на виду у русских. Около 19 марта собралось до 1500 шапсугов. С 20 марта толпа эта перешла в Баканское ущелье и ночевала в 7 верстах от форта Раевского. В 9 часов утра 27 марта до 50 горцев бросились на казаков станицы Николаевской, работавших на огородах, но были отражены командой Черноморского линейного № 1 батальона. В большем количестве горцы напали на Витязеву станицу, но встреченные пушечной пальбой, смешались и направились отсюда за р. Напсухо к станице Суворовской. Из последней двинулось навстречу горцам 60 человек пехоты и 80 казаков при одном единороге, под командой войскового старшины Донского войска Бирюкова. Но у р. Напсухо они столкнулись с партией черкесов, в 10 раз превышавшей численностью русский отряд. Бирюков с казаками и солдатами занял удобное положение и в продолжение двух часов вел перестрелку, пока к нему не было послано подкрепление из станицы Витязевой. Тогда горцы, безуспешно сделавши последний натиск, бросились в беспорядке в бегство. У русских было убито 2 нижних чина, ранено 7 и контужено 7. Горцы не успели захватить вместе с другими убитыми и ранеными двух раненых, вскоре умерших. Один из них был Шеретлук-Ногайзы, известный предводитель горцев. При нем найдено было письмо Магомет-Амина на арабском языке. В письме Магомет-Амин призывал правоверных к борьбе с русскими и благословлял каждого, кто присоединится к Ногайзы. По сведениям горцев, они потеряли более 100 человек убитыми и ранеными.