Смертник в серой шинели. Тетралогия - Александр Конторович

А дом… мать вообще решила его продавать – никто из нас более в столицу не собирался, холодно здесь… Я ничуть против этого не возражал. Благо что и желающий нашелся достаточно быстро, дом-то того стоил! Да и по своим масштабам он существенно превосходил тот, в котором ныне ютился счастливый покупатель. Земля в столице… словом, дорого она стоит. А уж неподалеку-то от дворца…

Словом, с продажей удалось – даже и свое финансовое положение малость подправили. Хотя денег, в принципе, и без того хватало…

Хм, а вот завтрак сегодня… Я, в принципе, человек непривередливый, к особым кулинарным изыскам не приучен, но…

– Лексли, у нас что – повар заболел? Что-то мало на столе всего…

Кот делает отрицательный жест.

– Здоровехонек. Просто кто-то решил, что у нас тут фигово кормят. Ну, и послал своего человека, дабы тот добавил в пищу кое-какие специи… весьма оригинального свойства. Вот отец Варшани и рассудил, что целесообразнее будет не есть ничего из тех запасов, что лежат в доме. Мало ли… А ничего другого в монастырской трапезной не оказалось.

Вот оно, значит, как.

Дружеский намек от короля? Аппетит у меня сразу же пропал.

– И где же этот человек? Ему можно сказать спасибо за заботу? А заодно – и передать через него горячую благодарность хозяину.

– Увы… Отчего-то он решил, что войти через крышу будет сподручнее. Да и кольчугу на себя напялил – наверное для того, чтобы его не задушили в братских объятиях. Вот балки крыши и того… А лететь там высоко.

Весело живём…

На этот раз, мой визит в королевский дворец напоминал, скорее, вылазку разведчиков в стан противника. Вся моя немногочисленная свита вооружилась до зубов. А на меня напялили (под одежду, разумеется) тонкую и прочную кольчугу – Старик прислал. Это его подарок на совершеннолетие. И надо сказать, подарочек очень даже!

Разумеется, в зал для приемов никто из нас с оружием в руках не ворвался. Вошли чинно, неторопливо – и сразу же направились к своему месту. По пути раскланиваюсь с немногочисленными знакомыми. Вежливо отказываюсь от кубка вина, ссылаясь на некоторое недомогание. Пейте сами, дорогие вы мои… здоровее будете, может быть…

А вот и неразлучная парочка!

Аген ещё издали мне улыбается. Граф тоже изображает на своем лице какое-то подобие улыбки.

– Сандр, вы одеты по-дорожному! Собираетесь нас покинуть?

– Увы, мой любезный барон, дела моего лена требуют личного присутствия. Да и горцев нельзя оставлять без присмотра надолго, сами понимаете – лихой народ!

Барон понимающе кивает.

– Ума не приложу – и как вы с ними вообще справляетесь? Это же дикари!

– Истинная правда, барон. Но как-то вот справляемся пока.

А вот граф ныне к разговору не слишком расположен. Каждое слово из него приходится словно клещами тянуть. Ну, да и Бог с ним, мне и своих забот хватает.

Впрочем, Аген тоже не настаивал на горячем общении. Минут через десять оба моих собеседника тактично откланиваются. Ну, и хорошо – одной заботой меньше.

– Его величество – король!

Вот и монарх. Во вполне нормальном расположении духа, даже изволит шутить. Хм… Ему что, не доложили о провале миссии его человека?

А если Паппий тут ни при чём? Может ли такое быть?

А почему нет?

Может, и даже очень вероятно. У него что, нет доверенных советников?

Есть. И весьма сообразительные, если верить Старику. Ну, а кому тут ещё можно верить?

Могли ли эти люди предвосхитить желание монарха?

Запросто.

Ну, обломалось у них. И что? Факелами, небось, никому зад не поджаривают, есть ещё время-то…

Впрочем, это вы так думаете…

Несколько минут – и монарх замечает мой дорожный плащ.

– Вы собираетесь нас покинуть, лорд?

– Горцы, Ваше величество… Дикари! Их нельзя надолго оставлять без присмотра, – развожу я руками.

Иди, дорогой, возрази что-нибудь. Государственная необходимость – даже король это понимает. Ну, во всяком случае, должен понимать.

Хотя король никому и ничего не должен.

Монарх медленно наклоняет голову.

– Ну, что ж… Не задерживаю вас более.

Руку для поцелуя он не протягивает – знак явной немилости. Ничего, переживем как-нибудь. Не слышал я, чтобы целование чьей-то руки благотворно влияло на здоровье целовавшего.

Ну, вот и все… Осталось подождать, пока монарх закончит свой выход, и можно топать на улицу. Покидать зал до этого – слишком уж явственный вызов, таких вещей лучше не делать. Ничего, меня никто покуда не подгоняет, спешки никакой нет… подождем…

Вот и приблизился король к выходу, кланяются ему последние просители.

Всё?

Можно уже и нам потихонечку уходить.

– Торопитесь?

Аген.

Ему-то чего ещё надобно?

– Да, любезный мой барон. Спешу…

– Ну, с Его величеством, дорогой мой Сандр, у вас что-то не сложилось, понимаю… Но все прочие здесь при чём? Вы так спешно нас покидаете – это даже несколько невежливо…

А за спиною у него стоят ещё несколько молодых дворян. Незнакомые – их лиц я что-то не припоминаю. Придворные щеголи? Не похоже.

Что-то мне всё это перестает нравиться…

А тем временем…

– Сержант?

Лексли поднял голову на вошедшего.

Кто-то из монастырской братии. Судя по вытертым рукавам рясы, человек много пишет.

– Слушаю.

– Отец Ленок просил вас подойти. Я провожу.

В этой части подворья Коту бывать раньше не приходилось. Вернее – не совсем так. Обходя обширный двор по приезду сюда, он, разумеется, осмотрел и это место. Но в дома не заходил и, что там такого любопытного размещается, не знал.

В чуть тесноватой комнате его встретил высокий седой монах. Провожатый поклонился и исчез за дверью.

– Присаживайся, сын мой. Хочешь молока – кувшин на столе.

– Благодарю, святой отец, – сержант подтащив к себе глиняную кружку, наполнил её молоком. Интересно, монахи, как известно, любители пива, которое они (надо отдать им должное) большие мастера варить. Молоко, разумеется, тоже жалуют, но пьют его обычно за трапезой. И не каждый день. А здесь кувшин на столе стоит. И судя по отметинам на столешнице, пребывает тут постоянно.

Ленок грузно опустился на скамейку.

– Мы осмотрели этого неизвестного. Скажи – он точно не видел никого из стражей?

– Не знаю. Они старались не попасть ему на глаза, смотрели издали… А в чем дело?

– Он не свернул себе шею. Ударился сильно, это так. И здоровья ему это не прибавило. Как боец, думаю, он опасности особой не представлял. Но умер он не от падения.

– От страха, что ли, окочурился?

– Нет. От яда.

– То есть? Он что – яд принял, когда понял, что не сможет уже убежать?

– Ударившись о землю, этот ночной вор сломал левую руку. Боль, несомненно, была очень сильной – оттого он и вскрикнул. Возможно, что ноги как-то повредил, этого мы пока сказать не можем. Видимых переломов нет, ну, а синяки у мертвецов уже не появляются. Очень даже может быть, что и сознание он мог потерять – поэтому и не попытался никуда оттуда уползти.

– Ну… да, такое могло быть, – кивнул, соглашаясь, сержант.

– Видимо, перелом и прочие травмы вызвали быстрое движение крови… или ещё как-то повлияли… не знаю. Но в итоге яд подействовал быстрее, чем должен был. И в себя он уже не пришел.

– То есть?

– Пойдем… – монах поднялся.

Под зданием оказался подвал – неожиданно большой. Сейчас там горели факелы и свечи – было относительно светло.

На большом каменном столе лежало раздетое тело ночного визитера. Его одежда и вещи были аккуратно разложены на дощатом столе слева.

– Смотри… – Ленок указал на рот мертвеца. – Видишь – у него почернели губы, слева?

– Вижу. Что это значит?

– Он принял яд. Вероятно, какой-то напиток, содержащий его. Доза не была слишком большой, иначе он умер бы сразу.

– Так он что – сам себя убил?

– Не факт. Яд, который при нем находился, сделал бы это гораздо быстрее. И эффективнее. Он выпил что-то другое. Мы не нашли рядом никаких пузырьков или ещё чего-то, что он мог бы выпить после падения. А искали внимательно – осмотрели все вокруг на расстоянии в тридцать шагов.

– Или его кто-то угостил каким-то напитком…

– …который содержал в себе отраву. Да, такое вполне возможно.

– То есть, даже возьми мы его живым…

– … он ничего не успел бы вам рассказать. Пославшие его люди об этом позаботились. Вот только не учли того, что их посланец может упасть с крыши до того, как выполнит свою миссию.

– Так он и назад бы не успел удрать?

– Вполне это допускаю, сын мой.

– И мы – в любом случае, нашли бы тут хладный труп… Который, тем не менее, успел уже сделать своё черное дело. Да уж! Его хозяин не хотел допускать никаких случайностей!