НА КАКОМ-ТО ДАЛЁКОМ ПЛЯЖЕ (Жизнь и эпоха Брайана Ино) - Дэвид Шеппард

В 2006 г. инофилы ещё раз пришли в лёгкий испуг, когда Ино спродюсировал пластинку Пола Саймона, миниатюрного нью-йоркского трубадура — первую после шестилетнего перерыва. Название Surprise казалось для неё вполне подходящим. Ино познакомился с Саймоном в 2004 г., на обеде в западной части Лондона, но поначалу сомневался, стоит ли с ним работать — ему давно казалось, что Саймон своим почтенным, вдохновлённым Африкой альбомом Graceland (1986) фактически вторгся на его территорию. «Было похоже на то, что я нашёл чудесный уединённый пляж, и тут внезапно туда нагрянул Пол Саймон со всем этим народом», — рассказывал он Ричарду Уильямсу в интервью Guardian. «Я был несколько раздосадован, но каждый раз, когда слышал что-нибудь из Graceland, то чувствовал, что мне это нравится.» Поначалу работа шла не очень хорошо, потому что Саймон постоянно «стоял над душой», или часами обрабатывал какое-нибудь гитарное наложение, тогда как Ино не терпелось услышать что-нибудь, что отличало бы бесчисленные дубли друг от друга. Применив классическую уловку в своём стиле, Ино уговорил Саймона отправиться за подарками к Дню Матери, а сам на свободе сел за свои саундскейпы. Надо отдать Саймону должное — вскоре он оценил иновскую методологию. «В тот вечер он сказал: «Можешь посылать меня за покупками, когда только захочешь…», и после этого у нас сложились очень хорошие отношения», — вспоминал Ино.

Весной 2006 г. вышло переиздание My Life In The Bush Of Ghosts. Альбом был ремастирован Дэвидом Бёрном и снискал массу рецензий, в которых признавалось до сих пор ощущаемое влияние, которое он оказал на современную популярную музыку (Guardian назвал его «сверхъестественно-пророческим»). Издание содержало семь очаровательных, «поднимающих покровы» неизданных дублей (правда, вещь "Qu'ran", временами вызывавшая разногласия, туда не вошла — и, учитывая рискованный религиозный климат, это было, видимо, мудрое решение), а кроме того, был создан специальный вебсайт, с которого посетители могли скачать отдельные партии с двух вещей альбома — а потом самостоятельно перемикшировать их. Это было что-то вроде кармического воздаяния — спустя 25 лет с того момента, когда Ино с Бёрном впервые создали собственные «найденные звуки».

Позже в этом году Ино был с опозданием принят в истэблишмент классической музыки — он выступил на Международном музыкальном фестивале в Бате, где, вместе с пианисткой Джоанной МакГрегор и хором батовского аббатства из 40 человек принял участие в исполнении пьес для лютни Джона Дауленда, госпел-песни, впервые записанной в 1983 г. квартетом Golden Gate Jubilee Quartet, и отрывков из Music For Airports.

Далее последовало литературное занятие в виде подкаст-версии рассказа Майкла Фабера Фаренгейт-близнецы, для которой Ино (который подружился с Фабером после того, как пришёл в восторг от его романа Алый лепесток и белесток) сочинил ловкий ледяной саундтрек.

Работа Ино над аудиовизуальными инсталляциями продолжается без остановки. В январе 2007 г. он занял один этаж супермаркета Selfridges на лондонской Оксфорд-стрит под своё широко разрекламированное шоу Luminous. Оснащённое амбиентным surround-звуком, оно стало первой масштабной столичной инсталляцией 77 Million Paintings — иновской серии медленно развивающихся и постоянно изменяющихся «световых картин», созданных на основе сочетаний сотен вручную созданных им абстрактных образов, фильтруемых и складываемых генеративной программой. В предыдущем году 77 Million Paintings вышла в виде программного DVD. В название было вынесено количество возможных преобразований, которые должны пройти, прежде чем тот или иной коллаж появится вновь. «Если бы вам захотелось увидеть повтор, вам пришлось бы смотреть примерно 450 лет», — объяснял создатель всего этого, метафорически заводя будильник Долгого Сейчас.

Похоже, Ино до сих пор возбуждаем желанием «устанавливать параметры, запускать процесс и смотреть, что получится…».

16. Эпилог (Вечное возвращение)

История… она устарела.

Солнечным утром в начале марта 2008 г. я опять оказался в ноттинг-хиллской студии Ино. Брайана не было (он был в Дублине, по уши в работе с U2), да и никого не было, кроме дружелюбной студийной бухгалтерши Гразни, и ещё где-то неподалёку (судя по недавно ободранному столбу для заточки когтей) находились студийные кошки Эйнджел и Кофи. Я был приглашён в иновскую берлогу Антеей, чтобы порыться в обширном фотоархиве Брайана — там можно было найти кое-какие снимки для включения в эту книгу. Сама Антея вскоре появилась с коробкой из-под печенья, набитой слайдами, сделанными в 70-х. Я пришёл слишком рано, так что вместо того, чтобы смотреть только что доставленный номер New Scientist, предложенный мне для препровождения времени, я воспользовался возможностью, чтобы тихо осмотреть владения Брайана.

За те семь лет, которые прошли с моего последнего визита, в студии кое-что поменялось. Из неё были изгнаны компьютеры iMac (позже я заметил, что они теперь находятся на огромном антресольном «кладбище» устаревшей цифровой техники), а их место заняли пять колоссальных плазменных экранов, расположенных в виде алтаря. Книжные полки, в своё время чуть не ломившиеся от тяжести, как-то опустели; теперь на них располагалась фаланга толстых папок с надписями на корешках: "Jon Hassell", "Germania", «Заметки по лекциям и книге» (Ино уже какое-то время работает над томом, который будет составлен из его многочисленных лекций; Антея позже намекнула, что ему никак не удаётся превратить обширные стопы записей в читаемый текст — я смог лишь скромно посочувствовать). Там и тут на подставках стояли знакомые гитары. Фотография «Чёрных тузов» перекочевала в туалет.

Можно было сказать, что коэффициент эксцентричности этого места несколько снизился — несмотря на то, что в одном из углов (непонятно, зачем) находился полностью собранный садовый навес. Это привело меня к заключению, что во многих отношениях, студия Брайана — с её плотно упакованными полками всяких приспособлений и коллекциями пустяков-анахронизмов — по сути дела представляет собой один большой роскошный сарай; личное убежище, где человек может предаться своим идиосинкразическим занятиям, не отвлекаемый внешним миром (хотя, конечно, в сараях обычно не бывает бухгалтеров, антресолей и столько свободного пространства, что вполне можно было бы играть в бадминтон). Всё ещё распространённый, утверждаемый прессой образ Ино как отшельника, запертого в стерильной лаборатории амбиентного звука и программирующего музыку для киборгов, никогда не имел особого отношения к реальности; на самом деле он больше похож на человека, что-то упорно (но блаженно) творящего в пристройке в конце сада и время от времени выходящего на свет, чтобы показать миру, что он там строил.