Покорители студеных морей. Ключи от заколдованного замка - Константин Бадигин

Слепцов с удивлением посмотрел на правителя.

— Чего смотришь, словно баран на новые ворота? Удостоен государем императором.

— Ваше высокоблагородие, Александр Андреевич…

— Я не хочу, чтобы ты так меня называл. Но с господ офицеров я спрашиваю строго. — Баранов сжал сухонькие кулачки. — У нас худой год, в Ново–Архангельске два корабля офицеры утопили. И не знаю, то ли по промыслу божьему, то ли по пьянству. Скажи–ка, Тимофей Федорович, как штурман Круков себя показал?

— Как сказать, Александр Андреевич, штурман он хороший и не пьет вовсе, а к нашему делу не гож.

— Как так?

— Твердости в нем нет.

Тяжело груженный «Ростислав» подошел к новой крепости и отдал якорь. Приказчик Слепцов в шлюпке перебрался на берег и с присущей ему неугомонностью приступил к обязанностям начальника крепости и правителя всех компанейских дел в здешних местах.

Промышленные стали перевозить в крепость пушки, порох, ядра и все остальное, что необходимо для жизни людей.

Баранов остался один в своей каюте. После радостных, бурных встреч с вернувшимися из плена мореходами он почувствовал себя слабым, никому не нужным стариком, у которого все валится из рук, ускользает между пальцев.

«Но ведь я сделал не так уж мало для пользы отечества, — утешал себя правитель. — Прибыв в Америку, я принял в свое управление небольшую колонию русских на острове Кадьяк. Окрестные бобровые промыслы были истощены, а ведь от них зависело благополучие и проистекало богатство компании. Надо было двигаться дальше, на новые места, и я шел, не обращая внимания на трудности. А их было немало. От компании Лебедева — Ласточкина принял окрестности Кенайской губы и занял весь берег Чугачского залива, до устья Медной реки. Но и этого оказалось мало: бобры быстро исчезали. Двигаясь, дальше к юго–востоку, образовал поселок у горы Святого Ильи, потом в Якутате. Годами по разным причинам не получал помощи от компании и давно бы должен свернуть все дела и вернуться в Иркутск. Но я, как русский ванька–встанька, после неудач и поражений снова поднимался и начинал работать. Добывал корма для всех, кто работал в Америке на колонию, платил за меховой товар… Эх, сколько испорчено крови, сколько положено сил на добычу кормов, чтобы люди не померли с голоду! Люди болели, и не было лекаря. А я шел дальше, занял обширный остров Ситку с обильным бобровым промыслом и тем укрепил компанию… Основал при хорошей гавани Ново–Архангельский порт. Теперь Ново–Архангельск стал главным местом управления всеми колониями. Пространство российских владений от Кадьяка я увеличил к востоку на 550 миль . Только один бог знает, сколько трудов вложил я в каждую милю. Не раз я слышал из уст иноземцев и русских людей, что труд мой — пустая затея, что нет выгоды для России в занятии берегов Северо–Западной Америки: удержание их сопряжено со значительными издержками. Но если бы не Россия, то, наверное, Англия или Соединенные Штаты незамедлили давно бы занять сии берега, а уж они–то надеялись получить пользу и выгоды. Нет, верю я, что скоро расцветет в России купеческое мореплавание и суда, построенные купцами и ими управляемые, пойдут по всем морям. Вот тогда познают цену сих мест, на которые ныне столь мало обращают внимания».

Александр Андреевич тяжело вздохнул. Жизнь вечереет. Совсем еще недавно скорый на ногу, он с трудом поднялся с деревянного стула и открыл окно каюты.

Деревянная новая крепость перед глазами. Бревенчатые стены с бойницами и двухэтажный дом. На высоком шпиле русский трехцветный флаг. Несколько небольших хозяйственных строений… А вокруг на сотни миль пустынные берега и островки, покрытые хвойным лесом. И океан, густо населенный всякой живностью.

Александр Андреевич снова услышал несмолкаемый гул океана. Огромные темно–зеленые волны, наступавшие от юго–запада, с грохотом ломались о прибрежные скалы. Океан грозно звал к победам и новым завоеваниям.

* * *

После описанных в романе событий русские владения в Америке просуществовали еще около шестидесяти лет. В 1867 году Аляска была продана, и 18 апреля русский флаг в Ново–Архангельске был спущен и поднят американский.

Какова же судьба некоторых героев, действовавших в романе?

Николай Петрович Резанов рано ушел из жизни. Он удачно завершил свою миссию в Калифорнии. Его романтическое и достойное уважения знакомство с дочерью испанского коменданта Консепсией известно во всем мире. После возвращения из Сан–Франциско на «Юноне», нагруженной продовольственными товарами, он еще шесть месяцев провел во владениях Российско–Американской компании. В 1806 году Николай Петрович отправился из Охотска в Петербург сухопутьем через Сибирь. Не доехав до Красноярска, он умер. Похоронен в Красноярске. Его смерть разрушила многие планы компании.

Александр Андреевич Баранов провел безвыездно на Аляске двадцать восемь лет и, будучи в преклонном возрасте, захотел возвратиться на родину. 27 ноября 1818 года на корабле «Кутузов» Баранов отправился по морям и океанам в Петербург. Во время перехода Александр Андреевич заболел и, когда «Кутузов» шел Зондским проливом, внезапно скончался. Его похоронили по морскому обычаю, опустив в море вблизи острова Принцев. Никаких капиталов Баранов после себя не оставил.

Иван Федорович Крузенштерн после возвращения из кругосветного плавания быстро пошел в гору. Он успешно служил по Адмиралтейству, им написано несколько научных работ, составлены морские атласы. За 1809 — 1812 годы изданы его трехтомные записки о кругосветном плавании. С 1827 по 1842 год он был директором Морского кадетского корпуса, где заслужил уважение и добрую славу. Вышел в отставку в чине полного адмирала. Умер в 1846 году.

Юрий Федорович Лисянский был менее счастлив на морской службе. По возвращении из кругосветного плавания он был назначен командиром корабля и несколько лет прослужил в этой должности. Вышел в отставку в 1809 году в чине капитана 1 ранга. Он с трудом, за свой счет, издал превосходные записки о кругосветном плавании, где много места уделил описаниям Русской Аляски. Умер Ю. Ф. Лисянский в 1837 году.

Мало что известно о дальнейшей деятельности ученого московского купца Федора Шемелина. Он был главным приказчиком от компании во время кругосветного плавания. Вел дневник. В 1816 году в Петербурге издана его превосходная книга «Первое путешествие россиян вокруг земного шара».

Часть записок, где освещены события, разыгравшиеся на острове Нукигаве, не вошли в книгу. Рукопись, однако, целиком хранится в Публичной библиотеке в Ленинграде.