Парижские тайны. Том I - Эжен Сю

— Успокойтесь, госпожа Пипле… Дело вот в чем состоит… Мне нужно пристроить на место одну сиротку… Она иностранка… никогда не бывала в Париже, и я бы хотел определить ее в служанки к господину Феррану…

— Господи, да у меня просто дух перехватило! Как? В этот вертеп, к этому старому скареду?

— И все-таки это место служанки… Если молодая девица, о которой я вам толкую, там не приживется, она позднее оттуда уйдет… Но, по крайней мере, сейчас она сразу же начнет зарабатывать себе на жизнь… и я буду спокоен на ее счет.

— Конечно, как знаете, господин Родольф, вам виднее, но только я вас предупредила… И ежели, несмотря ни на что, вы считаете, будто место это ей подходит… дело, как говорится, хозяйское. А потом мне надо быть справедливой к нотариусу: если тут многое говорит «против», то многое говорит и «за»… Он жаден как пес, упрям как осел, да и святоша, каких мало, все это так… Но зато он человек честный, таких не скоро найдешь… Жалованье он ей положит самое скудное, но платить будет все до гроша… Пища у них там прескверная… но кормят все же каждый день. В этом доме ей придется работать как ломовой лошади, но зато это такой дом, где от скуки мухи дохнут… и нет опасности, что молодая девушка там что-нибудь эдакое выкинет… Случай с Луизой — дело особое.

— Госпожа Пипле, я хочу доверить вам одну тайну, и я полагаюсь на вашу порядочность.

— Честное слово Анастази Пипле, урожденной Галлимар, так же верно, как то, что есть господь бог на небесах… как то, что мой Альфред всегда ходит в зеленом сюртуке… Я стану молчать как рыба.

— Вы ничего не должны говорить даже господину Пипле!..

— Клянусь вам головой милого моего старичка… если только дело тут чистое…

— Ах, госпожа Пипле!..

— Ну, коли так, то мы его вокруг пальца обведем, он у нас ничегошеньки не узнает; вы только поймите: ведь он у меня как полугодовалый младенец, до того он наивный да бесхитростный.

— Я вам верю, госпожа Пипле. Слушайте же.

— Все, что вы мне скажете, лучший из моих жильцов, останется между нами на всю жизнь, до гробовой доски… Так что выкладывайте смелее.

— Девица, о которой я с вами говорю, согрешила…

— Ну, это дело знакомое!.. Не выйди я в пятнадцать лет замуж за Альфреда, я бы, пожалуй, раз пятьдесят, а может, и сотню раз согрешила! Ведь я такая, как есть, была точно порох… точно бесенок какой, клянусь вам, как порядочная женщина. Хорошо, что мой Пипле укротил меня своей добродетелью… А то бы я такого натворила… и все из-за мужчин! Я это к тому говорю, что, коли ваша девица всего один разок согрешила… это еще дело поправимое.

— Я и сам так думаю. Девица эта жила в служанках в Германии, в доме моих родных, сын моей родственницы соблазнил бедняжку и склонил ее ко греху. Понимаете?

— И вся недолга!.. Чего уж тут не понять… Мне все ясно, как будто это со мною самой случилось.

— Разъяренная мамаша выгнала служанку; но молодой человек оказался таким сумасбродом, что тоже покинул родительский дом и привез несчастную девушку в Париж.

— Чего ж вы хотите… Знамо дело, молодость!..

— После этого безрассудного поступка вскоре начались раздумья, раздумья тем более здравые, что те небольшие деньги, какие у него были, быстро растаяли. Мой юный родственник обратился ко мне за помощью; я согласился дать ему денег на дорогу домой, к матери, но при том условии, что он оставит свою девицу здесь, а уж я постараюсь ее как-нибудь пристроить.

— Я бы не сделала большего для родного сына… если б мой муженек соблаговолил подарить мне наследника…

— Я в восторге, что вы одобряете мое решение, госпожа Пипле; но трудность состоит в том, что эта девица не имеет поручителей, а к тому же она иностранка, вот почему устроить ее на хорошее место очень трудно… Если вы согласитесь сказать госпоже Серафен, что один ваш родственник, обосновавшийся в Германии, прислал к вам эту девушку и рекомендовал ее, возможно, нотариус и возьмет ее в услужение, а мне это доставит двойное удовольствие. Сесили ведь только случайно оступилась, и она наверняка исправится, попав в столь благонамеренный дом, как дом господина Феррана… Главным образом по этой-то причине я и хотел бы, чтобы она поступила служанкой к нотариусу. Незачем говорить, что рекомендованная вами… особой, столь уважаемой…

— Полно, господин Родольф!..

— Особой, столь уважаемой…

— Ах, полноте, лучший из моих жильцов…

— Что девица эта, рекомендованная вами, будет конечно же принята госпожой Серафен, в то время как, если ее порекомендую я…

— Все понятно… То же получится, если я порекомендую куда-нибудь славного молодого человека. Ладно, идет! Это дело по мне… Теперь уж Серафенша попалась!.. И вся недолга!.. Тем лучше, ведь у меня зуб против нее; ручаюсь вам за успешный исход этого дела, господин Родольф! Уж я вотру ей очки, скажу, что давным-давно моя двоюродная сестра, урожденная Галлимар, поселилась в Германии; и вот я вдруг получила известие, что она померла, ее муж тоже, а их дочка, ставшая сиротой, со дня на день свалится мне на голову.

— Превосходно… Вы сами и отведете Сесили к господину Феррану, а с госпожой Серафен больше об этом не разговаривайте. И так как вы уже лет двадцать не видались со своей кузиной, то ни за что не отвечаете, ведь после ее отъезда в Германию вы не имели о ней никаких известий.

— Все так, ну а как быть, коли эта девица никакого языка, кроме немецкого, не знает?

— Она прекрасно говорит по-французски. Вдобавок я научу ее, как вести себя; так что пусть вас ничто больше не заботит, вы только настоятельно порекомендуйте ее госпоже Серафен… Впрочем, я вот о чем подумал, пожалуй, нет… ничего ей не говорите, а то она, чего доброго, подумает, будто вы хотите навязать ей свою волю… Знаете, ведь как получается: когда о чем-нибудь очень просишь, как раз в этом-то тебе и отказывают…

— Кому вы это говорите?! Именно потому я всегда давала отпор своим ухажерам. А вот если бы они ничего не домогались… тогда уж не знаю…

— Да, так часто выходит… А потому ничего не предлагайте госпоже Серафен, дождитесь, пока она сама опять к вам обратится. А тогда вы ей скажете только то, что Сесили — сирота, иностранка, что она еще очень молода, очень красива, что она для вас была бы непосильным бременем, что вы к ней очень мало привязаны, потому что были в ссоре с ее матерью, вашей кузиной, и что вы отнюдь не в восторге от подарочка, который вам неожиданно преподнесли…

— Господи боже! До чего ж вы хитры!.. Но будьте спокойны, мы с вами составляем славную пару! Послушайте, господин Рододьф, да мы ведь друг друга просто с полуслова понимаем… Мы оба… Как подумаю, будь вы моим сверстником в те годы, когда я сама была как порох… то, ей-богу, уж и не знаю… А вы?

— Тсс!.. Если господин Пипле…

— Ах да, конечно! Он у нас шуток совсем не понимает! Да, вы ведь еще не знаете… о новой гнусной каверзе Кабриона?.. Я вам позднее все расскажу… А что до вашей девицы, то будьте благонадежны… Готова биться об заклад, что заставлю Серафеншу саму попросить меня, чтоб я прислала к ним свою родственницу в услужение.

— Если у вас это получится, любезная госпожа Пипле, то у меня уже приготовлены сто франков, Я человек небогатый, но…

— Да вы что, смеетесь надо мной, господин Родольф? Неужто вы думаете, что я возьму у вас деньги?! Господи боже!.. Да ведь я вовсе не из корысти, а только из одной дружбы… Сто франков!!!

— Но посудите сами: если эта девушка долго пробудет на моем попечении, она будем мне стоить гораздо больше этой суммы… Знаете, сколько денег за несколько месяцев набежит?..

— Я возьму ваши сто франков лишь из уважения к вам, господин Родольф. Но как мне все-таки повезло, что вы поселились в нашем доме! Да я готова кричать на всех перекрестках, что вы — самый лучший из жильцов… Смотрите-ка, фиакр!.. Конечно, это дамочка господина Брадаманти… Она уже вчера приходила, да только я ее как следует не разглядела… Перед тем как пропустить, я повожу ее за нос, чтоб хорошенько разглядеть; к тому же я придумала, как узнать ее имя… Сейчас вы увидите меня в деле… Это вас позабавит.

— Нет, нет, госпожа Пипле, меня не занимает ни внешность, ни имя этой дамы, — возразил Родольф, отступая в глубь швейцарской.

— Сударыня! — крикнула Анастази, бросаясь наперерез входившей женщине. — Куда это вы направляетесь, сударыня?

— Я иду к господину Брадаманти, — отвечала дама, явно раздосадованная тем, что ей помешали пройти.

— Его нет дома…

— Быть того не может, он сам назначил мне встречу.

— Его нет дома…

— Вы ошибаетесь…

— И вовсе я не ошибаюсь… — ответила привратница, искусно вертя головой, чтобы получше разглядеть незнакомую даму. — Господин Брадаманти вышел из дому, вышел, говорю я вам, вышел — и все тут!.. Вернее сказать, он дома, да только для одной особы…