Слуга Империи - Раймонд Фейст

— для заведомого врага, который использовал его, чтобы замаскировать еще один заговор против Акомы. Она дождалась ухода курьера, и только потом послала Аракаси наводить справки.

После ужина Мара созвала совет во внутреннем саду, примыкающем к ее апартаментам. Единственный вход в сад надежно охранялся.

Расположившись на подушках под деревом рядом с фонтаном, Мара с сожалением подумала о том, как много внимания ей приходится уделять мерам безопасности. С минутной завистью она снова вспомнила поместье Тасайо: о защите его прекрасного дворца как будто позаботилась сама природа. Высокие крутые холмы, глубокое ущелье-западня и озеро с узкой горловиной превращали усадьбу в неприступную крепость. В отличие от других аристократов, владения которых находились в низинной местности, Минванаби не нуждался в постоянной охране всех границ обширного поместья. Ему достаточно было поставить дозорных в смотровых вышках на вершинах холмов и наладить патрульную службу в ключевых пунктах на внешних границах имения. Акоме требовалось пять полностью укомплектованных рот, не менее чем по сотне воинов в каждой, чтобы обеспечить надежную оборону главного поместья. Даже сейчас, после десяти лет упорных трудов, эта цель еще не была достигнута, несмотря на богатство, старательно накопленное за эти годы, тогда как Минванаби с лихвой хватало двух сотен солдат для охраны поместья, размерами превосходившего Акому в два раза. Меньшие затраты на содержание домашнего гарнизона давали Тасайо средства для политической игры, которых так недоставало Маре, несмотря на ее стремительно расширяющуюся финансовую империю.

Мара оглядела круг своих советников, более многочисленный, чем прежде. В нем прибавились молодые лица; по сравнению с ними у ветеранов следы прожитых лет казались особенно заметными. Накойя с каждым месяцем становилась все более морщинистой и сгорбленной. Кейок — при всем желании соблюдать хотя бы видимость формы — не мог сидеть прямо. Сейчас его здоровая нога была перекинута поверх культи, а костыль старательно убран с глаз долой. Мара до сих пор так и не смогла полностью привыкнуть к тому, что видит его в повседневной одежде, а не в доспехах.

На официальные заседания совета слуги не допускались, но Кевин в качестве раба-телохранителя пристраивался рядом с Марой или позади нее, украдкой играя ее распущенными волосами. Присутствовали здесь и Джайкен с испачканными мелом руками, и молодой Сарик, нетерпеливый и зоркий, и обманчиво беспечный Люджан. Мастер тайного знания еще не вернулся из доков Сулан-Ку, куда он отправился для встречи со связным из Пеша. Поскольку слово Аракаси могло оказаться решающим, Мара начала совет до его прибытия, чтобы не терять времени и выслушать других своих советников.

Первой высказалась Накойя:

— Госпожа Мара, ты ничего не знаешь об этих выскочках Хангу. Они не из старых семей и никогда не разделяли твоих политических интересов. Я боюсь, как бы они не оказались перчаткой на руке врага.

За последнее время первая советница стала гораздо более опасливой, чем прежде, и обычно ее суждение так или иначе сводилось к необходимости соблюдать осторожность. Властительница Акомы не знала, чему приписать эту метаморфозу: то ли возвышению самой Мары до должности предводителя клана, то ли нарастающему с годами страху старой женщины перед Тасайо. Стремясь как можно точнее оценить соотношение риска и выгоды, Мара все чаще полагалась на мнение Сарика.

Хотя солдату, превратившемуся в советника, едва перевалило за тридцать, он был сметлив, хитер и притом часто язвителен в своих оценках; могло показаться, что его открытый, веселый нрав противоречит укоренившемуся в глубинах души колкому цинизму. Тем не менее его высказывания неизменно отличались здравомыслием и проницательностью.

— Накойя рассуждает логично, — начал Сарик, смело глядя на Мару. — Но я хотел бы добавить, что мы слишком мало знаем о властителе Хангу. Если у него честные намерения, мы нанесли бы ему незаслуженное оскорбление, отказавшись его выслушать. Даже если бы мы могли позволить себе отнестись с пренебрежением к этому незначительному дому, мы же не хотим, чтобы про нас пошла такая слава, будто к Акоме и подступиться нельзя с предложениями о переговорах. Никто не мешает нам вежливо отказаться от союза с Хангу, после того как мы выслушаем его доводы, — и никто не будет в обиде. — Сарик слегка вздернул голову и, как обычно, закончил речь вопросом:

— Но вправе ли мы отказать ему, не узнав, какие у него могут быть намерения?

— Звучит убедительно, — признала Мара. — Кейок? Военный советник поднял руку, чтобы поправить шлем, и, не найдя его, закончил тем, что пригладил поредевшие волосы.

— Я должен досконально изучить любые предложения, которые ты получишь при подготовке к этому совещанию. Властитель может нанять убийц или устроить засаду. Где именно он захочет встретиться с тобой и на каких условиях — будет говорить о многом.

Мара приметила, что в необходимости переговоров бывший военачальник не сомневался.

Пошарив у себя в памяти, Люджан сумел сообщить сведения, которые раздобыл еще в бытность свою серым воином:

— Считается, что семья Хангу не принадлежит к могущественным домам Пеша. Родственник жены одного из моих младших офицеров служил у Ксалтепо командиром патруля. О властителе Хангу говорили как о человеке, который редко посвящает кого-либо в свои намерения, разве что в случаях обоюдной выгоды. Начало роду Хангу действительно положено недавно, однако выдвижение этой семьи стало возможным благодаря их успешным торговым сделкам на юге.

Картину дополнил Джайкен:

— Источник благосостояния семьи Хангу — чокала. Было время, они еле-еле концы с концами сводили, и гильдии на них безжалостно наживались. Отцу нынешнего властителя Ксалтепо надоело терпеть этот грабеж. Став главой семьи, он завел у себя собственную мельницу, чтобы молоть бобы, и прибыль от чокала снова вложил в это предприятие. Его сын продолжал расширять дело, и теперь владельцы поместья Хангу занимают если не господствующее, то во всяком случае весьма прочное положение на южных рынках. Они гордятся процветающим производством и перерабатывают урожаи других земледельцев. Возможно, правитель Ксалтепо хочет договориться, чтобы наш вассал из Тускалоры доставлял бобы в его сушильни.

— В Пеш? — Мара выпрямилась, прервав ухаживания Кевина. — В такую даль? При перевозке на баржах бобы могут заплесневеть или отсыреть, а для организации сухопутного каравана требуются большие расходы. Ради чего властитель Джиду станет так осложнять себе жизнь?