Венец на двоих (СИ) - Лариса Куролесова

Он дважды пробежал глазами послание, прежде чем оторваться от созерцания скупого приветствия, и с трудом сдержался, чтобы не сжать официальное письмо в кулаке. «Поздравляю, мы победили, твое имя останется в летописях…» И это все? Он чуть с ума не сошел от беспокойства, а она отделывается от него сухими фразами и оборотами, которыми бы похвалился иной профессиональный писец? Дорнан ан’Койр мысленно потянулся к усталому клубочку эмоций, не совсем, правда, представляя, что именно хочет донести до «покорной супруги», но вдруг увидел, что Коранна протягивает ему еще один затейливо сложенный листок.

— Ее величество очень устала, поэтому ее второе послание немного запоздало, и я успела отослать к вам гонца еще до его получения, — в глубоких изумрудных глазах чародейки плескалось веселье. — Полагаю, здесь вы найдете что‑нибудь более… личное.

Глубоко вздохнув, Дорнан взял листок. Наверное, не следует удивляться тому, что все окружающие в курсе: он ждет письма. А ее величеству надо бы уши надрать за то, что она пересылает почту через Коранну! Помнится, когда Ильтера вызвала его к постели умирающего Майрита, она направила послание прямо к нему, хотя само оно было написано Коттаром Лонком. В конце концов, мужчина имеет право лично получать какие‑то весточки от законной жены, или нет?! Коранна Морн слегка прикусила губу — видимо, чтобы не рассмеяться. Наградив ее хмурым взглядом, Дорнан отошел на шаг и слегка отвернулся, чтобы личное послание нельзя было прочесть сбоку.

Он медленно развернул сложенную записку, как будто та могла неожиданно броситься и покусать его. Дорнан одновременно очень хотел прочесть, что ему написала Тера, но и боялся этого. С нее станется сообщить ему, например, что она бы не справилась без человека, который сейчас рядом с ней. Несмотря ни на что, король был совершенно уверен, что не желает знать имени своего счастливого соперника. Пусть лучше останется неизвестным — это хотя бы не так больно! Он от души надеялся, что Ильтера тоже это понимает.

«Дорнан! Я знаю, что ты сердишься на меня, но извиняться не собираюсь — я поступила так, как должна была! — король невольно улыбнулся: вот это действительно похоже на его жену — атака вместо извинений! — Единственное, за что прошу прощения, — это вчерашняя ночь, но мне нужна была каждая капля чар для обороны, так что я не могла разбрасываться на маскировку.

У нас большие потери, однако, столица устояла. Солдаты и ополчение уже приступили к работе над разрушенными стенами, и надеюсь, что мы справимся менее чем за месяц. За это время я также надеюсь завербовать в королевскую армию людей, которые раньше принадлежали Домам Стелл и Игрен. Вряд ли на это стоит очень рассчитывать, но после одного чуда мы вправе ожидать и второго, и многие здесь вполне могут послужить короне, особенно если пообещать им прощение участия в мятеже. Разумеется, Канара, Роэрана, Пейлевара Игрена и Даллары это не касается — их судьбу придется решать тебе, а я к ним и палкой не прикоснусь.

Если ты сможешь еще сдерживать врагов, Эрнодар будет готов их встретить. Если Альтиена падет, отступайте к столице. С помощью Отца — Неба и трех богинь мы по — прежнему рассчитываем победить. Надеюсь также, что ты, Эталинф и Коранна помните о том, что я надеюсь увидеть своего мужа живым и здоровым. Постарайся меня не разочаровать!

Ильтера».

Да, это послание как раз в стиле ее величества! Острые атаки, безапелляционные приказы, лишь слегка припудренные вежливостью, и просвечивающая в каждой строчке уверенность в том, что без нее‑то уж точно муж не разберется, что ему делать, где держаться и куда и когда отступать! Но вместо того, чтобы рассердиться, Дорнан обнаружил, что счастливо (и, наверное, глупо!) улыбается. Она защищалась и нападала, но все‑таки продолжала заботиться о нем! Если бы не было того, другого, король мог бы подумать, что в их венценосном семействе все хорошо.

Ладно, сейчас он не может позволить себе тяжелые размышления! Главное — Эрнодар каким‑то чудом устоял, войска мятежников сдались в плен (от его жены, конечно, подробностей не дождешься!), а Ильтера ан’Койр жива и здорова. Пока этого вполне достаточно, чтобы «расположение духа» его величества вплотную приблизилось к «лучшему». Раз его жена справилась в столице, то и ему не к лицу бежать от опасности. Еще не успев поднять глаз от письма Теры, Дорнан уже знал, что должен разобраться с равианской и паданонгской армиями, не допустив их дальнейшего продвижения вглубь Эрнодара.

Далекие удары возвестили о том, что генерал Вейрес по обыкновению приступил к применению осадных орудий. Лайн утверждал, что его влиятельный родственник пойдет на приступ сегодня же, но пока ничто не указывало на то, что он прав, тем более что после его памятной разведки с попыткой применить чары прошло уже два дня, и лорд Джинес, кажется, мог в кои‑то веки торжествовать победу над леди Коранной, которая оказалась неправа, поддержав молодого равианца. Впрочем, тот продолжал упрямо повторять, что Торалис Вейрес вот — вот пойдет на приступ. Но маги по — прежнему поддерживали защиту стен Альтиены, равианские войска стояли там же, где и накануне. Люди, которым обещали атаки еще вчера, устали ждать. Лишь Коранна Морн продолжала упрямо настаивать, что ее человеку виднее, когда его дядюшка — прославленный полководец — начнет штурмовать крепость.

Но правда заключалась в том, что эрнодарская армия может просидеть в Альтиене еще месяцы, так ничего и не дождавшись, пока не закончится провизия и не начнутся болезни, от которых сейчас их оберегали лекари и чародеи. Коранна рассчитывала на помощь своего сына, который должен был привести магов с побережья, но пока от него никаких известий не было. Дорнан уже начал подумывать, не решил ли младший брат Орвина Морна сбежать, чтобы избежать встречи с королем. Впрочем, семейный темперамент, столь ярко проявлявшийся в родных бабушке и внучке, вряд ли позволил бы ему так поступить. Если ан’Койр хоть немного разбирается в людях, то любой из Морнов скорее руку себе отгрызет, чем позволит хоть кому‑то предположить, что он чего‑нибудь боится.

— Миледи, с побережья по — прежнему никаких вестей? — Дорнан обернулся к Коранне.

Чародейка отрицательно покачала головой, ее лицо мгновенно стало непроницаемым. Прекрасно поддерживая внешнее спокойствие, она, казалось, пряталась за ним от любого внешнего воздействия, словно за щитом. Дорнан решительно шагнул к ней. В последние дни леди Морн практически открыто избегала короля — если не считать, разумеется, прошлой ночи, когда он вломился в ее кабинет почти в невменяемом состоянии. Она по — прежнему занималась магами и принимала почту, отправленную чародейскими способами, но, стоило ей оказаться в непосредственной близости от Дорнана ан’Койра, как у Коранны находилась сотня неотложных дел, не позволявшая задержаться и на мгновение.