Танец с Дьяволом (ЛП) - Кеньон Шеррилин

— Что ты делаешь? — ошеломленно спросила Астрид.

— Ничего, — Зарек вернулся к камину и зажег огонь. — Не могу поверить, что, имея столько денег, ты не можешь нанять кого-то, кто мог бы помочь тебе.

— Мне не нужна помощь.

Ее слова заставили его замереть.

— Разве нет? Как ты управляешься со всем одна?

— Я просто это делаю. Ненавижу, когда ко мне относятся так, словно я беспомощна. Так уж случилось, что я способна жить так же, как и все остальные.

— Поздравляю, принцесса.

Несмотря на свои слова, Зарек ощутил еще одну волну уважения к ней. В мире, где он рос, женщины не делали ничего сами. Они покупали таких, как он, чтобы все их причуды исполнялись.

— Почему ты все время называешь меня принцессой?

— Потому что ты такая и есть. Бесценное сокровище своих родителей.

Девушка нахмурилась.

— С чего ты так решил?

— Я это нюхом чую. Ты одна из тех, кому никогда в жизни не приходилось волноваться о чем-либо. Ты получала все, чего хотела.

— Не все.

— Нет? Чего же тебе не хватает?

— Зрения.

Ее звенящие слова заставили его умолкнуть.

— Да, слепым быть хреново.

— Откуда ты знаешь?

— Плавали — знаем…

Глава 6

— Ты был слеп? — спросила Астрид.

Зарек не ответил. Он поверить не мог, что позволил этим словам выскользнуть. Об этом он никогда ни с кем не говорил, даже с Джессом. Только Ашерон знал секрет Темного Охотника и, слава богам, хранил его в тайне.

Не желая сегодня возвращаться в прошлое и ощущать боль, поджидающую его там, Зарек вышел из комнаты и вернулся к себе, где закрыл дверь, чтобы переждать снежную бурю в одиночестве.

По крайней мере, так не нужно было волноваться о том, что кто-то может предать или причинить боль.

Но, пока он сидел в кресле, не призраки прошлого преследовали его. Это был аромат роз, дерева и чистые светло-голубые глаза девушки.

Подушечки пальцев хранили ощущение холодной нежной щеки. Ее влажных спутанных волос, обрамляющих женственные манящие черты.

Женщина, которая не пугалась его прикосновений и не кривилась от отвращения. Она была потрясающей и удивительной. Если бы он был кем-то другим — то, возможно, вернулся бы в комнату, где она сидела с волком, и рассмешил ее. Но Зарек не знал, как это делается. Он мог распознать юмор, еще лучше дело обстояло с иронией, но шутить, вызывая улыбки других, не умел. Особенно, в случае с женщинами.

Никогда раньше его это не беспокоило.

Сегодня все изменилось.

— Ты вынесла приговор?

Раздавшийся в голове голос Артемиды заставил Астрид вздрогнуть. С тех пор, как Зарека принесли к ней, богиня каждую ночь доставала девушку одним и тем же вопросом — снова и снова, пока та не начинала чувствовать себя Жанной Д’Арк, которую преследуют голоса.

— Еще нет, Арти. Он только что проснулся.

— Почему ты так копаешься? Пока он жив, Ашерон находится на грани, а я определенно ненавижу, когда он волнуется. Осуди его уже, в конце концов.

— Почему ты так хочешь смерти Зарека?

Повисла тишина. Сначала Астрид подумала, что Артемида покинула ее, поэтому удивилась, услышав ответ:

— Ашерон не любит, когда кто-то страдает. Особенно, если это его Темный Охотник. Пока живет Зарек, Ашерону плохо, а я, чтобы он там себе не думал, не хочу, чтобы ему было больно.

Астрид и понятия не имела, что Артемида может произнести подобные слова. Никто не сказал бы, что она способна на доброту, сострадание или готова думать о ком-то, кроме себя самой.

— Ты любишь Ашерона?

Ответ Артемиды прозвучал резко:

— Ашерон — не твоя забота. Только Зарек. И я клянусь, что если Ашерон из-за всего этого станет относиться ко мне хоть чуточку хуже, ты очень об этом пожалеешь.

Враждебный угрожающий тон заставил Астрид напрячься. Чтобы причинить ей боль, одной Артемиды будет явно недостаточно и, если богиня хочет драки, лучше бы ей основательно приготовиться. Возможно, ее работа больше не приносит удовольствия, но Астрид серьезно к ней относится и никто, особенно Артемида, не сможет угрозами добиться преждевременного вердикта.

— А тебе не кажется, что если я слишком поспешно осужу Зарека, Ашерон разозлится и потребует повторного суда? — Артемида выругалась. — Кроме того, ты пообещала Ашерону не вмешиваться, Артемида. Ты заставила его поклясться, что он не будет пытаться связаться со мной и повлиять на мое решение, и все же продолжаешь сама делать это. Как, по-твоему, он отреагирует, если я все ему расскажу?

— Отлично, — бросила Артемида, — Я не побеспокою тебя снова. Но уже сделай это, в конце концов!

Оставшись, наконец, в одиночестве, Астрид сидела в комнате и обдумывала свои следующие действия, пытаясь найти способ подтолкнуть Зарека к новому срыву и большей жестокости.

Он направил свою ярость на дом, но не на нее. Саша напал на него, но, хотя Темный Охотник и ранил волка, тот нанес ему куда больше повреждений. Между ними была честная драка, и Зарек не пытался отомстить Саше за нападение. Он сбросил с себя волка, а потом оставил его в покое.

Вместо того чтобы навредить Саше, Зарек наполнил его миску водой.

Самым худшим преступлением Темного Охотника на данный момент была агрессивность и аура опасности, окружающая его. И все же, он продолжал делать вещи, абсолютно не сочетающиеся с его грубостью.

Здравый смысл подсказывал сделать так, как просит Артемида: признать его виновным и сбежать. Какое-то внутреннее чувство убеждало подождать. До тех пор, пока он не направит свой гнев на нее или Сашу, она будет продолжать. Но, если хоть однажды это случится — Астрид сразу же захлопнет за собой дверь, а Зарек станет тостом.

«Невиновных мужчин не бывает…»

Астрид устало вздохнула. Так она сказала своей сестре Атти в последний раз, когда они разговаривали. И какая-то часть ее действительно верила в это. Ни разу за свою жизнь девушка не оправдала подсудимого. Каждый из них лгал.

Все стремились обмануть ее.

Некоторые хотели подкупить.

Некоторые — убежать.

Кто-то пытался избить.

Один пошел на убийство.

Ей было интересно, в какую категорию попадет Зарек.

Глубоко вздохнув для смелости, Астрид поднялась и направилась в свою комнату, чтобы покопаться в вещах, которые в человеческом облике носил Саша.

— Что ты делаешь? — спросил присоединившийся волк.

— Зареку нужна одежда, — ответила она вслух, не подумав.

Саша слегка прикусил зубами ее руку и носом затолкал свои вещи обратно в корзину в нижней части шкафа.

— У него есть и своя. Это принадлежит мне.

Астрид снова вытянула одежду.

— Да ладно тебе, Саша, побудь милым хоть немного. У него нет больше одежды, а то, что на нем — порвано.

— Ну и?

Она рылась среди его рубашек и брюк, жалея о том, что ничего не видит.

— Ты же сам жаловался, что не намерен смотреть на голого мужчину. Я думала, ты хочешь, чтобы на нем хоть что-то было надето.

— А еще я жалуюсь на то, что мне приходится мочиться на улице и есть из миски, однако что-то ты не торопишься позволить мне использовать туалет или столовые принадлежности, когда он рядом.

Астрид покачала головой.

— Ты остановишься или нет? Ворчишь, как старуха.

Девушка вытащила толстый свитер.

— Нет, — зарычал Саша, — Только не темно-красный. Это мой любимый.

— Саша, клянусь, ты жутко испорченный!

— А это мой свитер, положи его обратно.

Астрид встала, чтобы отнести его Зареку.

Саша шел за ней и ныл всю дорогу.

— Я куплю тебе новый, — пообещала девушка.

— Я не хочу новый. Я хочу этот!

— Он не испортит его.

— Испортит. Ты только взгляни на его вещи. Они в ужасном состоянии. И я не хочу, чтобы он своим телом касался моей одежды. Он отравит ее.

— Господи, Саша, когда ты уже повзрослеешь? Тебе четыреста лет, а ты все еще ведешь себя, как несмышленый щенок. У него же нет блох, в конце концов.

— Нет, есть!