Триокала. Исторический роман - Александр Ахматов

Рабы Клодия вынуждены были остановиться у ворот, чтобы пропустить солдат.

Чернокожий, убедившись, что госпожа его вне опасности, облегченно перевел дух и замешался в толпу, теснившуюся у ворот.

Глава седьмая

Возвращение Мемнона

Над городом сгущались тучи. В небе засверкали первые молнии, сопровождавшиеся гулкими раскатами грома. Немного погодя стал накрапывать дождь.

Движение на мосту заметно оживилось. Люди торопились укрыться от дождя под арками Ортигийских и Предмостных ворот, а также в портиках ближайших зданий.

Клодий быстрым шагом отправился домой, решив не дожидаться возвращения своих рабов. Начавшийся дождь обещал очень скоро превратиться в настоящий ливень. Прикрывая голову краем тоги, публикан бежал по улицам Неаполя, пока не добрался до улицы Квиритов, где стоял его дом.

Возле своего портика он увидел человека высокого роста, одетого в долгополый плащ. Поднятый капюшон плаща скрывал его глаза, открытой оставалась лишь нижняя часть лица: волевой, уже много дней не бритый подбородок и обветренные, но еще по-юношески полные губы.

Завидев Клодия, незнакомец шагнул ему навстречу.

– Приветствую тебя, Публий Клодий, – негромко сказал он. – Мое имя Артемидор Лафирон. Я пришел к тебе вместо Гая Цестия. К сожалению, он не смог навестить тебя из-за болезни…

С этими словами он протянул Клодию бронзовую гостевую табличку.

Откупщик недоверчиво принял табличку из рук незнакомца и внимательно рассмотрел выбитые на ней буквы.

– Когда-то я действительно обменялся гостевыми табличками с Гаем Цестием, но это ничего не значит, – произнес он сквозь зубы. – Чего тебе нужно?

– Ты слишком осторожничаешь, Клодий, – сказал незнакомец. – Твоего домоправителя, не пустившего меня на порог, можно понять. Но тебе не стоит привлекать внимание посторонних, беседуя со мной на улице. Я прибыл по известному тебе делу чрезвычайной важности.

– Хорошо, следуй за мной, – поколебавшись еще немного, сказал Клодий и направился к портику.

Дом Клодия находился в одном из самых богатых кварталов Неаполя. Здесь жили в основном состоятельные люди, в большинстве своем римские всадники, среди которых у Клодия было много знакомых, занимавшихся морской торговлей и хлебными откупами. Клодию давно приглянулся этот квартал, застроенный красивыми домами с великолепными портиками и мраморными колоннами перистилей. На сооружение этих роскошных домов пошли доходы от различного рода спекуляций и откупов, связанных с незаконными поборами и узаконенными взятками.

Сам Клодий, как уже известно читателю, принадлежал к среде самых беззастенчивых римских хищников, готовых на все ради наживы.

Его отец, осужденный по делу о мятеже Гая Гракха, избрал местом своего изгнания Сицилию и долго жил там в большой нужде. В Тиндариде, где он обосновался, случай свел его с несколькими римскими изгнанниками, которые оказались людьми Гая Требация Тибура, основавшего на Крите пиратскую колонию. Озлобленный на весь свет выпавшими на его долю невзгодами, старик Клодий легко пошел на сотрудничество с пиратами, тем более что они в большинстве своем были его соотечественниками, пострадавшими, как и он сам, за одно и то же дело. Пираты использовали его как своего осведомителя в Тиндариде. За свои услуги он время от времени получал от них вознаграждение.

Публий Клодий встретился с отцом после пятнадцатилетней разлуки. Он прибыл в Сицилию на корабле квестора, при котором занимал скромную должность письмоводителя. Корабль следовал в Лилибей, где находилась резиденция квестора. Во время остановки в Тиндариде Клодий навестил отца, уже совсем больного.

В жилище отца Клодий застал человека, который оказался критским пиратом, собиравшим сведения о купцах, занимавшихся морской торговлей. Этот-то человек (его звали Гай Цестий) уговорил Клодия предать квестора, известного в Риме своим богатством, обещая ему за это большое вознаграждение. Цестий и Клодий составили план похищения квестора. Замысел удался, и римский магистрат оказался в руках у пиратов, захваченный ими вместе с кораблем, солдатами охраны и служителями, среди которых был и Клодий. Хитрый письмоводитель, вызвавшись на роль посредника в деле освобождения своего начальника за огромный выкуп, проявил большую энергию. Он занялся сбором выкупных денег с сицилийских городов (по установившемуся обычаю, провинциальные римские магистраты, попавшие в плен к пиратам, выкупались за счет городов провинций) и в очень короткий срок успешно выполнил поручение квестора, но потом выяснилось, что собранных Клодием денег оказалось больше, чем требовалось. Излишек же денег бесследно исчез. Клодию грозило судебное разбирательство, но до суда дело не дошло. Его удалось замять с помощью того же квестора, который так никогда и не узнал, что пострадал из-за предательства своего подчиненного. Позднее Клодий сделал удачное вложение этих преступным путем добытых денег, вступив в товарищество хлебных откупщиков. В течение нескольких лет на одних только откупах он сколотил немалое состояние.

В конце минувшего года благодаря знакомству с новым претором Сицилии публикану удалось заполучить должность главного распорядителя сицилийским зерном, которое получал Рим от налогов. Еще в Риме, перед тем как выехать в Сицилию, Клодий узнал о распоряжении сената выделить из эрария сорок милионов сестерциев для закупки хлеба в Сицилии. У него возник дерзновенный план, как с помощью пиратов «заработать» очень большие деньги. Через верного человека (это был Стаций Сальвидиен, проживавший в Кайете) Клодий дал знать о своем замысле главарю критских пиратов Гаю Требацию и назначил встречу с его посланцем в Сиракузах. От Требация довольно долго не было никаких вестей. Клодия это удивляло. Он был уверен, что архипират не откажется от предложения, сулившего ему, по меньшей мере, тысячу аттических талантов чистой выгоды. И вот, наконец, пиратский посланец явился.

Клодий повел гостя в дом.

В портике, сидя на скамейке и свесив на грудь лохматую голову, дремал прикованный цепью к стене бородатый раб-галл.

Клодий не удержался от того, чтобы дать привратнику хорошего пинка.

– Спишь, галльская собака! – грозно прикрикнул он на раба, который быстро вскочил, тараща на господина заспанные глаза.

С приходом Клодия в доме началась беготня прислуги.

Так как уже совсем стемнело, Клодий приказал рабам принести свечи в свой кабинет, подгоняя их криками:

– Живее! Живее поворачивайтесь, лентяи!

Один из рабов услужливо предложил гостю снять его плащ, но тот отказался, лишь откинул капюшон с головы. При этом он еще плотнее запахнул на себе плащ, чтобы скрыть висевший на перевязи тяжелый испанский меч.

Озадаченный раб подбежал к господину и шепнул ему на ухо несколько слов.

Клодий небрежно отмахнулся от слуги и коротко бросил:

– Оставь его в покое.

Пройдя через атрий, он привел незнакомца в хорошо освещенную комнату, расположенную рядом с зимним конклавом.

Здесь Клодий получил возможность хорошо разглядеть посланца пиратов.

Это был рослый и сильный молодой человек, которому было, вероятно, не больше тридцати лет. Его давно небритое лицо показалось Клодию знакомым.

– Где я мог тебя видеть? – спросил он, напрягая память. – Ты назвался Артемидором Лафироном, но это, конечно, не настоящее твое имя?

– Вряд ли мы с тобой когда-либо встречались, – сухо ответил тот и добавил: – Зови меня Артемидором, и давай поскорее перейдем к делу. Я не отниму у тебя много времени. Надеюсь, у этих стен нет ушей?

– Будь спокоен… Ты прибыл прямо с Крита? – снова спросил Клодий.

– Да. Я высадился у мыса Тапса и дальше проделал весь путь пешком, войдя в город через Шестивратие.

– Итак! Тебя прислал Гай Цестий? – сказал Клодий, не спуская с гостя изучающего взгляда.

– Нет, я послан к тебе самим Требацием. Как я уже сказал, Цестий заболел. Требаций посвятил меня в суть дела и послал к тебе вместо него. Сразу скажу, твое предложение его заинтересовало. Теперь нужно кое-что уточнить… Во-первых, где и когда будут происходить разгрузки захваченных нами судов? Во-вторых, как ты собираешься обеспечить эти разгрузки? Не возникнут ли затруднения из-за нехватки рабочих рук? Требаций не сможет выделить для этой цели достаточного количества людей, а задержки с разгрузкой зерна весьма нежелательны. Длительное присутствие наших кораблей в одном и том же месте не останется незамеченным береговой охраной, к которой мы обычно относимся с презрением, но, как ты сам говорил три месяца назад во время беседы с Сальвидиеном в Кайете, залогом успеха нашего предприятия должно быть соблюдение строжайшей тайны. Если же наши корабли будут подолгу маячить у берега, кто поручится за то, что весь твой превосходный план не окажется под угрозой разоблачения?