Одного поля ягода - Чарльз Диккенс

— Берегись, старик! — перебил его Фледжби. — Смотри не проболтайся!

— Сударь, от меня слышат только то, что вы сейчас сами услышите. Когда я говорю: "Я ничего не обещаю, я не могу решать за другого, я должен спросить хозяина. Все зависит от него, у меня нет своих денег, я бедный человек", — мне не верят и так сердятся, что иной раз призывают гнев Иеговы на мою голову.

— Вот и отлично! — воскликнул Очаровательный Фледжби.

— А бывает и так, что мне говорят: "Неужели нельзя обойтись без этих уверток, мистер Райя? Бросьте, мистер Райя, бросьте! Ваш народ любит хитрить". — Мой народ! — "Если вы согласны дать ссуду, выкладывайте деньги, и поскорее! Если же не согласны, так и скажите!" Мне никогда не верят.

— Вот и хорошо, — сказал Очаровательный Фледжби.

— Мне говорят: "Понятно, мистер Райя, все понятно! Достаточно только посмотреть на вас, и все становится понятно".

"Молодец! Такого мне и надо! — подумал Фледжби. — И я тоже молодец, что выискал тебя. Я, может, соображаю не так быстро, но зато уж действую наверняка".

Ни звука из этого мысленного монолога не произнес мистер Фледжби вслух, из опасений, как бы его слуга не возомнил о себе. Но, глядя на старика, который неподвижно стоял перед ним со склоненной головой и потупленным взором, он думал, что если уменьшить ему хотя бы на дюйм лысину, укоротить на дюйм волосы, на дюйм полы лапсердака, на дюйм поля шляпы, на дюйм посох — тогда доходы его хозяина, Фледжби, уменьшатся на сотни фунтов.

— Слушай, Райя. — снова заговорил он, умиротворенный столь приятными для себя размышлениями. — Я хочу скупить побольше просроченных векселей. Займись этим.

— Будет сделано, сударь.

— Я подвел недавно кое-какие итоги и убедился, что эти операции, в общем, недурно окупаются. Надо их расширить. Кроме того, меня интересуют финансовые дела некоторых людей. Так что не зевай.

— Все будет исполнено без промедления, сударь.

— Намекни, где следует, что ты скупаешь просроченные векселя пачками — на вес, разумеется, если тебе дадут предварительно просмотреть их. Да, вот еще что. Счетные книги принеси мне на проверку, как всегда, в понедельник, к восьми часам утра.

Райя вынул из-за пазухи складную грифельную дощечку и сделал в ней пометку.

— Вот и все, что я хотел тебе сказать, — ворчливо буркнул Фледжби, слезая с табуретки. — Разве только добавлю еще: будьте любезны, сэр, дышать воздухом в таком месте, откуда слышен звонок, или стук дверного молотка, или и то и другое. Да, кстати, как это ты ухитряешься дышать воздухом на крыше? Высовываешь голову из дымовой трубы, что ли?

— Здесь крыша плоская, сударь, и я развел на ней маленький садик.

— Деньги там прячешь, старый лис?

— Мой клад, хозяин, вполне поместился бы в горстке земли, что я насыпал для своего сада, — отвечал Райя. — Двенадцать шиллингов в неделю такое жалованье и мне, старику, прятать нечего.

— Хотел бы я знать, сколько ты на самом деле накопил, — сказал Фледжби, которого весьма устраивала собственная выдумка, будто старик богатеет на таком жалованье. — Ну, ладно! Надо еще полюбоваться твоим садом на крыше.

Старик растерянно попятился от него.

— Простите, сударь, но у меня там гости.

— Вот как! — воскликнул Фледжби. — А ты разве не знаешь, кто хозяин этого дома?

— Хозяин вы, сударь, а я здесь только слуга.

— То-то же! Я уж подумал, что ты упустил это из виду, — сказал Фледжби и, уставившись на бороду Райи, стал ощупывать себе щеки. Принимает гостей! И где — в моем доме!

— Пойдемте, сударь, я покажу вам своих гостей! Вы сами признаете, что они никому и ничему повредить не могут.

Склонившись на ходу в почтительном поклоне, так непохожем на все то, что мистер Фледжби мог бы проделать с помощью своих рук и головы, Райя стал подниматься вверх по лестнице. Глядя, как старик медленно шагает, опираясь на деревянные перила, подметая ступеньки длинными полами своего черного широкого, словно плащ, лапсердака, можно было подумать, что он возглавляет процессию, шествующую на поклонение гробнице какого-нибудь пророка. Но Очаровательный Фледжби, вместо того чтобы обременять свое воображение таким вздором, прикидывал в уме, когда у старика начала расти борода, и снова восхитился — до чего же он подходит для роли, на которую его определили.

Последние две-три ступеньки подвели их к низкой притолоке, и, согнувшись под ней, они вышли на крышу. Райя остановился, протянул руку и показал хозяину своих гостей.

Лиззи Хэксем и Дженни Рен. И для них добрый еврей, видимо инстинктивно подчиняясь древним традициям своей расы, постелил на крыше коврик. Сидя на нем возле такого неромантического предмета, как закопченная дымовая труба, по которой поднимался чахлый вьюнок, девушки вдвоем читали книгу — читали внимательно; у Джении выражение лица было сосредоточенное, а у Лиззи — немного напряженное. На коврике лежали еще две-три книжки, стояла дешевая корзинка с дешевыми фруктами и вторая побольше, с нитками стекляруса и прочей блестящей мишурой. Несколько ящиков со скромными цветами и зеленью дополняли собой этот садик, а дымовые трубы, точно во вдовьих чепчиках, подрагивали колпачками на ветру и веером развевали вокруг себя клубы дыма, горделиво обмахиваясь ими и с удивлением поглядывая по сторонам.

Отведя глаза от книги, чтобы на память повторить прочитанное, Лиззи первая заметила, что на них смотрят. Она встала, а мисс Рен, не поднимаясь, весьма непочтительным тоном заявила важному владельцу дома:

— Не знаю, кто вы такой, но я все равно не встану, потому что у меня болит спина и ноги не слушаются.

— Это мой хозяин, — сказал Райя, выступая вперед.

("Не похож! Разве хозяева такие бывают?" — подумала мисс Рен, скосив на Фледжби глаза и вздернув подбородок.)

— А это, сударь, — продолжал старик, — маленькая швея, которая и шьет только на маленьких. Дженни, расскажи хозяину сама.

— На кукол шью, только и всего, — коротко ответила Дженни. — С примеркой очень трудно, потому что фигуры у них ни то ни се. Каждый раз гадаешь, где же талия?

— А это ее подруга. — Старик указал на Лиззи. — Работящая девушка и скромная. Да они обе такие. Трудятся с утра до вечера, сударь, с утра до вечера, а найдется свободный часок, вот хоть сегодня, в праздник, так сразу за ученье.

— А что толку от этого? — заметил Фледжби.

— Кому как, — отрезала мисс Рен.

— Я познакомился с этими девушками, сударь, — продолжал старик, видимо стараясь вызвать кукольную швею на разговор, — когда они приходили ко мне покупать всякие обрезки и остатки для мастерской мисс Дженни. Наши остатки попадают в самое лучшее общество, сударь, к ее румяным маленьким заказчицам. Все это идет на отделку их шляпок и бальных платьев, в которых они, по словам мисс Дженни, бывают даже при дворе.

— А-а! — Фледжби пришлось напрячь все свои умственные способности, чтобы разобраться в этих кукольно-галантерейных делах. — Значит, у нее в корзине сегодняшние покупки?

— Значит, так, — подтвердила мисс Дженни. — И, значит, она за них заплатила.

— Ну-ка, дайте взглянуть, — скомандовал недоверчивый хозяин. Райя подал ему корзинку. — Сколько же за все?

— На два серебряных шиллинга не поскупилась, — ответила мисс Рен.

Отвечая на вопросительный взгляд Фледжби, Райя подтвердил ее слова двумя кивками. По одному кивку на шиллинг.

— Ну что ж, — сказал Фледжби, копаясь в корзине, — цена не плохая. Но и товару вам тоже не пожалели, мисс… как вас там?

— Имя не трудное — Дженни, — преспокойно подсказала ему эта юная особа.

— Товару вам не пожалели, мисс Дженни, хотя цена не плохая. А вы… обращаясь ко второй гостье, — вы здесь тоже что-нибудь покупаете, мисс?

— Нет, сэр.

— И ничего не продаете, мисс?

— Нет, сэр.

Поглядев искоса на неотвязного Фледжби, Дженни тихонько тронула подругу за руку, потом потянула подругу к себе, и той пришлось опуститься на колени рядом с ней.

— Мы так счастливы, что можно приходить сюда отдыхать, сэр, — сказала кукольная швея. — Ведь вы даже представить себе не можете, как нам хорошо здесь. Правду я говорю, Лиззи? Тишина, воздух!

— Тишина! — повторил Фледжби, презрительно мотнув головой в сторону грохочущего Сити. — Воздух! Пф! — последнее относилось к дыму.

— Да, — сказала Дженни. — Зато высоко, высоко! Смотришь сверху, как облака проносятся над узкими улочками, не замечая их, и как золотые лучи тянутся к высоким горам, в небо, откуда дует ветер, и такое у тебя чувство, будто ты мертвая. — Девочка устремила глаза ввысь, подняв свою тонкую, прозрачную руку.

— Как же это мертвые себя чувствуют? — с оторопелым видом спросил Фледжби.

— Ах! Так покойно, так мирно! — воскликнула девочка и улыбнулась. — А душа преисполнена такой благодарности! Слышишь, как живые плачут, трудятся, окликают друг друга там, внизу, на темных, узких улицах, и жалеешь их от всего сердца. И кажется, будто цепи спадают с ног и всю тебя охватывает такое странное чувство — и радостно тебе и грустно.