Официантка и миллионер - Мэгги Кокс

— Мориссоны, Адам и Ева, родители моей подруги Флер, прекрасно ко мне относятся, к нам приходит приличная публика, я даже получаю удовольствие от своей работы.., да, да, не улыбайтесь. Впрочем, вам этого не понять.

— Эмма, я могу понять тебя, напрасно ты так обо мне думаешь. Но неужели тебе никогда не хотелось заняться другим делом? Ты сейчас восхищалась живописью, расспрашивала меня о писателях… Ты так молода, перед тобой открыты все дороги, вот почему я и спросил, нравится ли тебе твоя работа.

— Я думала о своем будущем, и не раз, но у меня на руках больная бабушка, она нуждается в опеке, а сейчас ей предстоит тяжелая операция.

Мы с ней одни остались на свете, и потом.., у меня нет денег, ведь ученье требует определенных финансовых затрат, — вздохнула Эмма.

— Ты права, а что с бабушкой?

— Сердце. Врачи говорят, без операции она долго не протянет. Но не будем об этом, извините, — она полезла в сумочку за платком, так как слезы непроизвольно потекли из глаз.

— Нечего извиняться. Любви и искренних эмоций не стесняются. — Пьер уже протягивал ей тончайший полотняный квадрат с фирменным лейблом в углу.

— Спасибо. — Она с облегчением вздохнула и промокнула глаза. Ей снова пришло в голову, что она не умеет владеть своими эмоциями, как бы он ее ни успокаивал. Разумеется, он воспитанный человек и спросил о домашних делах из вежливости. Но это лишь прелюдия к тому, что должно произойти вечером, в номере… Если произойдет…

— Пирожные восхитительные, но плохо, что они такие маленькие, ешь и не замечаешь, которое по счету отправилось в рот, — резко переменила она тему разговора.

Наблюдая за ней, Пьер все больше проникался к ней симпатией. Какая милая, очаровательная девушка! Ему вдруг захотелось защитить ее. Это было такое неожиданное чувство, что он даже растерялся, у него никогда раньше не возникало подобных желаний. Кто бы мог подумать, что все повернется не так, как он планировал! Маленькая прогулка по Парижу, потом сладостный отдых с очаровательной спутницей в постели, совместная ванна, ужин в одном из шикарных ресторанов на улице Риволи, где за ним закреплен постоянный столик, и потом ночь любви… И так все выходные дни… Но план как-то сам собой рассыпался.

— У тебя прекрасная фигура, и ты можешь пока не отказывать себе в гастрономических удовольствиях, — не удержался он от незлобивой шутки. — Надеюсь, мы продолжим прогулку по вечернему Парижу или ты хочешь вернуться в отель?

— Нет, нет, мне еще не хочется спать, я буду рада прогуляться с вами! — воскликнула девушка.

— Вот и хорошо. Кстати, когда мы вернемся к себе, ты можешь позвонить бабушке, чтобы она не волновалась за тебя, идет?

— Я и собиралась позвонить, но, думаю, надо позвонить сейчас, иначе будет уже поздно для нее. А потом — все остальное.

— Так и сделаем. Но, по-моему, собирается дождь, — Пьер озабоченно посмотрел на Эмму.

Действительно, небо нахмурилось, прохожие ускоряли шаги, и вскоре прогремел гром. Дождь забарабанил по тротуару и крыше кафе. Эмма поняла, что они пока никуда не могут идти.

— Пьер, ну что мы все обо мне да обо мне. Расскажите о себе, о вашей работе. Чем вы занимаетесь?

Пьер тяжело вздохнул: Господи, за что ему это наказание? В Париже, в кафе, вечером, с прелестной девушкой ему меньше всего хотелось говорить о делах. Неужели она такая непробиваемая?

— Я руковожу одной из ведущих консалтинговых фирм. Но поверь мне, Эмма, все эти скучнейшие финансовые дела будут тебе неинтересны. Поговорим лучше об искусстве, — попытался ускользнуть он от разговора на служебные темы.

— Разумеется, официантка не может быть так умна, чтобы ее удостоил серьезной беседы такой мужчина, как вы! — в ее голосе прозвучала неподдельная обида.

— Помилуй, я не хотел тебя обидеть! Но мне кажется, такой чудесный вечер располагает говорить скорее о Боттичелли и Моцарте, чем о банковских операциях. Кстати, ты любишь классическую джазовую музыку? И потом.., я не любитель хвастаться своими успехами в работе, как, впрочем, и в личной жизни. — Пьер говорил с некоторым раздражением, постукивая по столу кончиками пальцев.

Как ни странно, Эмма почувствовала какое-то внутреннее родство с этим человеком, и ей очень захотелось узнать его поближе, понять, что скрывается за маской самоуверенного красавца Пьера Редфайлда.

— Мы живем в обществе потребления, — начала она. — Люди обычно оценивают своего ближнего по количеству денег на его банковском счете, что далеко не всегда соответствует истинному содержанию человека.

Пьер был поражен ее словами. Он внимательно и серьезно посмотрел на нее: девушка была явно из интеллигентной семьи и получила хорошее воспитание, но, видимо, что-то случилось, раз они с бабушкой остались одни без средств к существованию.

— Ну, тебе не стоит зацикливаться на этой мысли, — возразил Пьер.

— Вы полагаете? Но люди часто судят обо мне, не зная, кто я и что я, причем не сознавая, что причиняют боль. Как часто мне делали больно просто так, походя. Я приходила домой и плакала от обиды, и ваш сын Лоуренс старался успокоить меня. При всех его недостатках у него есть одно поразительное качество: он умеет слушать, а потом незаметно перевести разговор на другое, например, начнет вдруг рассказывать о скульптурах Родена…

Услышав такие неожиданные слова о своем сыне, Пьер растерялся. Сам того не подозревая, он тосковал о сыне, часто думал о нем, но считал, что тот должен хотя бы немного потрудиться самостоятельно. Были моменты, когда он ругал себя за то, что не смог добиться с ним взаимопонимания. Сейчас он представил себе, как Эмма и Лоуренс сидят на софе и болтают.., только ли болтают? Не скрывает ли она их истинных отношений? Он чуть не застонал вслух от ревности. Ему вдруг расхотелось затевать с ней любовную игру.

— Я полагаю, ты скучаешь о нем… — Пьер еще яростнее стал отбивать ритм кончиками пальцев.

— Лоуренс поступил некрасиво, и мы немного поссорились, но, думаю, он осознал свою ошибку и мы помиримся. — Эмма даже представить себе не могла, что Пьер ревнует ее к собственному сыну!

Пьер молчал, стараясь не поддаваться чувству неприязни к этой девушке, которая решила за чужой счет посмотреть Париж и оставить его, Пьера Редфайлда, с носом! Он уже забыл, что еще час назад считал ее искренней и порядочной. Моросящий дождь, жгучая ревность и разгоревшееся лицо Эммы — она, очевидно, вспомнила ласки Лоуренса — привели его в какое-то истерическое состояние. Пьер понимал, что не имеет никаких прав на эту девушку, но и отказаться от нее он не мог! К черту ее возвышенные чувства! К черту его благородство! Сейчас, здесь, в Париже, они не к месту! Интересно, у нее бессознательное кокетство или она нарочно прищуривает глаза в пушистых ресницах и облизывает кончиком языка свои пухлые губы?