Перегрузка - Артур Хейли

– Мне сообщили из нашего отдела эксплуатации, что на вашем счетчике электроэнергии установлено противозаконное приспособление.

– Даже если это и так, нам об этом ничего не известно. Мой муж – известный хирург-ортопед, и как раз сегодня у него операция, иначе бы я позвонила ему, чтобы он лично разобрался во всем.

Ниму показалось, что при всей браваде женщина не так уж уверена в себе: в глазах ее и в голосе промелькнуло беспокойство. От внимания Лондона это тоже не ускользнуло.

– Миссис Эджкомб, – обратился Лондон к женщине, – мы хотим сфотографировать ваш электросчетчик и кое-какие провода за его задней стенкой: они ведут к переключателю в вашем гараже. Мы будем очень вам признательны, если вы позволите нам это сделать.

– А если не позволю?

– В таком случае нам придется добиваться распоряжения суда. Но я должен вас предупредить – дело будет предано огласке.

Женщина была в замешательстве. “Неужто она не понимает, что Гарри Лондон всего лишь блефует?” – подумал Ним. Ведь к тому времени, когда они получат решение суда, вещественные доказательства просто могут исчезнуть. Однако предупреждение Лондона явно возымело действие.

– Это вовсе не обязательно, – согласилась она – Так и быть, действуйте, как считаете нужным, но только побыстрее.

– Еще одна деталь, мадам, – сказал Лондон. – После того как мы закончим нашу работу, электричество у вас будет отключено до тех пор, пока вы не покроете задолженности согласно расчетам, представленным нашим отделом учета.

– Это возмутительно! Мой муж так этого не оставит! Миссис Эджкомб отвернулась от них и пристегнула поводок собаки к стальному кольцу на стене. Ним заметил, что руки у нее дрожали.

– Почему они так поступают, люди, подобные Эджкомбам? – в раздумье спросил Ним, адресуя вопрос в равной степени себе и Гарри Лондону. Они сидели в машине Лондона и вновь направлялись к торговой площади, где Ним собирался пересесть в свой автомобиль, чтобы отправиться в деловую часть города. Он решил, что насмотрелся вдоволь дел с воровством энергии – ив Бруксайде, и здесь – и наконец-то имеет полное представление о подлинных масштабах этого бедствия.

– Причин тому множество, – ответил Лондон. – Причем не только там, где мы только что побывали, но и в других местах. Во-первых, люди склонны болтать языком. Им нравится похваляться, какие они умные, – мол, смотрите-ка, перехитрили такую гигантскую компанию, как “Голден стейт пауэр энд лайт”. А пока одни болтают, другие слушают, после чего и сами начинают вытворять нечто подобное.

– И вы считаете, что это объясняет действительные причины эпидемии воровства, свидетелями которой мы стали сегодня?

– Во всяком случае, некоторые из них.

– А как быть с остальными?

– В этом деле замешаны также и отдельные мастера-мошенники – этих я бы хотел прижать в первую очередь. Они везде ищут клиентов, внушая им, что переделанный счетчик – это выгодно и безопасно. И люди клюют на это.

– Но подобное объяснение как-то не вяжется с этим, последним случаем, – продолжал недоумевать Ним. – Состоятельный врач… Ведь профессия хирурга-ортопеда одна из самых высокооплачиваемых. К тому же вы видели его жену, дом. Почему именно они?

– Вот что я вам скажу: когда я работал в полиции, то кое-чему научился, – ответил Лондон. – Никогда не судите по внешности. Множество людей с большими доходами и роскошными домами сидят по уши в долгах. Они изо всех сил борются, чтобы остаться на плаву, экономят на каждом долларе, где только могут, и при этом не слишком разборчивы в выборе средств. Готов поклясться, что это относится ко всему Бруксайду. А теперь взгляните на проблему с другой стороны: до недавней поры счета за пользование коммунальными услугами были намного ниже, но теперь они стали весьма солидными и растут с каждым днем, так что многие из тех, кто до недавних пор не шел на мошенничество, потому что игра не стоила свеч, теперь смотрят на дело иначе. Ставки в игре повысились, и они готовы рискнуть. Кивнув в знак согласия. Ним добавил:

– И к тому же большинство компаний по обслуживанию населения столь громадны и обезличены, что люди от носятся к хищениям энергии совсем иначе, чем к другим проявлениям воровства. Они не столь нетерпимы, как если бы речь шла о краже со взломом или вырывании сумочек у прохожих на улице.

– Я очень много размышлял об этом и думаю, что дело гораздо серьезнее. – Лондон остановил машину на перекрестке в ожидании зеленого сигнала светофора. Когда они тронулись с места, он продолжил свою мысль. – Мне кажется, что большинство людей рассуждают так: вся наша система – куда ни кинь – прогнила из-за продажных политиков, так с какой стати нам, рядовым гражданам, страдать из-за собственной честности? О'кей, говорят они, одну компашку погнали в шею после Уотергейта, а что же те, кто пришел на смену? Стоило им дорваться до власти, как сами бывшие праведники принялись за мошенничество – тут и политический подкуп, и дела похуже.

– Весьма грустное наблюдение.

– Верно, – согласился Лондон. – Но оно объясняет многое из того, что происходит вокруг. Я имею в виду отнюдь не только то, что нам довелось увидеть сегодня. Отсюда резкий рост преступности – от действительно крупных дел до мелких правонарушений. И вот что я вам еще скажу: временами, и сегодня как раз такой день, мне чертовски хочется оказаться в морской пехоте; там все казалось куда проще и яснее.

– Раньше, но не теперь.

– Возможно, со вздохом ответил Лондон.

– Вы сами и ваши люди хорошо поработали сегодня, – сказал Ним.

– У нас как на войне, – Гарри Лондон отбросил серьезный тон и улыбнулся. – Скажите вашему боссу-главнокомандующему: этот бой мы выиграли и принесем ему еще не одну победу.

Глава 9

– Боюсь, что ты лопнешь от важности, – сказала Руфь Голдман Ниму, когда он сидел напротив нее за завтраком, – но должна признаться, что ты отлично выступил по телевидению вчера вечером. Еще кофе?

– Да, пожалуйста, – Ним передал ей чашку. – И спасибо. Руфь подняла кофейник и наполнила его чашку; как всегда, ее движения были легкими, грациозными и точными. Одета она была в изумрудно-зеленый халат, выгодно оттенявший ее аккуратно расчесанные черные волосы; когда она наклонялась, Ним увидел ее маленькие крепкие грудки. Еще до женитьбы он любовно призвал их “два раза по полпинты – класс экстра”. На лице у нее был едва заметный слой косметики, ровно столько, чтобы выгодно подчеркнуть природный румянец. Как бы рано ей ни приходилось вставать, Руфь всегда выглядела безупречно свежей. Ним, а ему довелось в своей жизни повидать немало женщин наутро после бурно проведенной ночи, считал, что ему следует быть благодарным судьбе.

Происходило это в среду. Почти неделя миновала с тех пор, как состоялся налет на Бруксайд. Этим утром Ним проснулся поздно. Поздно для него: он проспал до половины девятого. После долгих часов, проведенных на работе, и непрестанного напряжения в течение нескольких недель, достигшего апогея вчера вечером во время жарких дебатов на телевидении под ослепительными лучами софитов, он жутко устал. Леа и Бенджи отправились в школу еще до того, как он спустился в столовую – сегодня у них была оздоровительная программа до самого вечера, – и вот теперь он неторопливо завтракал вместе с Руфью, что случалось довольно-таки редко. Ним уже успел позвонить в компанию и предупредить, что сегодня появится на работе ближе к полудню.

– Леа не ложилась спать, пока не досмотрела до конца программу “Добрый вечер”, – рассказывала Руфь. – Бенджи тоже хотел ее посмотреть, но заснул. Дети не любят говорить об этом в открытую, но они действительно гордятся тобой, можешь не сомневаться. По правде говоря, они прямо-таки боготворят тебя. О чем бы ты там ни говорил, для них это все равно что слово Господне.

– Хороший кофе, – заметил Ним. – Это что, новый сорт?

– Просто ты сегодня пьешь его не на бегу, – покачала головой Руфь. – Ты слышал, что я тебе сказала о Леа и Бенджи?

– Да. Я как раз об этом думал. Я тоже горжусь нашими детьми. Неужели сегодня меня ждут одни комплименты? – не сдержал довольной улыбки Ним.

– Если ты думаешь, что я таким образом пытаюсь чего-то добиться от тебя, то ошибаешься. Просто мне хочется, чтобы такие завтраки у нас с тобой бывали почаще.

– Я уж постараюсь, – ответил ей Ним.

А про себя Ним подумал: “Не потому ли Руфь сегодня особенно покладиста, что, как и он сам, чувствует, что в последнее время отчуждение между ними углубилось – отчуждение, виной которому было его, Нима, безразличие и уж совсем непонятное увлечение Руфи какими-то ее сугубо личными интересами, о которых можно было только догадываться”. Ним попытался вспомнить, но безуспешно, когда они в последний раз были близки. “Чем можно объяснить, – думал он, – что мужчина утрачивает влечение к своей собственной привлекательной жене и при этом страстно желает других женщин?” По-видимому, решил он, тут все дело в привычке, в естественном стремлении к новым завоеваниям, к свежим ощущениям. “И все же, – с укоризной подумал он, – надо что-то поправить по части секса с Руфью. Вероятно, сегодня же ночью”.