Настоящее Имя. Беседы о "Джапджи-сахиб" гуру Нанака - Бхагаван Раджниш

"Это тело ты обретаешь за счет поступков," — говорит Нанак. В этот великий миг вы постигнете, что тело есть результат содеянного, кармы, и что именно Его великодушные, сопереживающие всему сущему очи распахивают дверь спасения. Тело — плод ваших поступков.

Здесь следует прояснить некоторые моменты. Во-первых, в результате поступков можно обрести лишь определенные вещи, незначительные и тривиальные. Безбрежный абсолют посредством поступков не обрести. "Все свершается путем не-деяния, — сказал Кабир. — Чтобы обрести абсолют, необходимо пребывать в состоянии не-деяния".

Что бы я ни делал, это не может быть больше меня самого. А как иначе? Действие никак не может быть более великим, чем деятель. Скульптура не может быть более великой, чем скульптор, поэма не может превзойти поэта. Это просто невозможно. Все, что от вас исходит, однозначно меньше вас самого, в лучшем случае здесь можно поставить знак равенства, но превзойти вас это не может. Как же вам обрести Бога? Действия плодов не принесут: чем больше вы будете стараться действовать, тем скорее заблудитесь.

Статуи, воздвигнутые вами в храмах, — лишь неудачная попытка скрыть, что вы заблудились. Мы не можем создать образ божий, поскольку это бог придает нам форму. Вы создаете идолов, воздвигаете храмы; все это несет на себе отпечатки ваших рук а значит, это незначительно, Как может безбрежный абсолют стать творением ваших рук? Однако ваше творение может быть отмечено печатью Всевышнего, когда вы полностью отдаетесь Ему: тогда уже Он творит, а вы лишь его орудие.

Один преуспевающий индийский промышленник воздвиг множество храмов, носящих его имя. Но там не найти и тени Бога. При чем тут Бог? Вам не отыскать Его ни в храме, ни в церкви, ни в мечети, ни даже в гурудваре[2], поскольку они отмечены печатью индуизма, христианства, магометанства и сикхизма.

У божьего храма не может быть имени. Он безымянен, поэтому и храм Его должен быть безымянным. Что бы вы ни создавали, сколь бы это ни было прекрасно, усыпано драгоценными камнями, оно будет носить печать человеческого. Храм ваш может превосходить по размеру другие храмы, но вас ему не превзойти. И Его проявление в этом храме возможно только при полном отсутствии ваших проявлений: от вас нигде не должно остаться и следа.

До сих пор нам не удавалось построить храма, не отмеченного печатью человеческого. Все храмы являются чьим-нибудь творением. И рука строителя храма явно ощущается в его атмосфере. Подлинно Его храма не существует. Истина заключается в том, что незачем воздвигать Ему храм, поскольку храм Его — все сущее. Это Он щебечет голосами птиц, Он расцветает внутри цветов, Он — дуновение ветерка, Он — журчание рек и ручьев. Все бескрайнее небо — тоже Он, а вы лишь промелькнувшая в Нем волна. Храм Его столь огромен, как могут ваши маленькие молельни вместить его?

Человек может многого достичь действием. Запад служит тому примером Там многого добились посредством деятельности. Там преуспели в строительстве добротных домов, удобных дорог. Там были сделаны научные открытия, изобретена водородная бомба. Там хорошо подготовились к смерти и разрушению. Но люди там полностью лишены Бога.

Чем больше они достигали в мире физическом, тем больше теряли того, что рождается из состояния не-деяния. Первое, что они потеряли, был Бог. Сто лет назад Ницше заметил: "Бог мертв", и для Запада Бог действительно умер. Когда люди озабочены действиями и свершениями, разрываются все их связи с Ним, и тогда он становится для них не больше, чем мертвецом. А поскольку они практически утратили Бога, все их молитвы стали поверхностными и выхолощенными. Искусство медитации полностью утрачено. Людям стало незачем медитировать. Ведь если всего можно добиться действием, не остается места для недеяния. А медитация и есть недеяние.

Следовательно, для западного менталитета характерно представление о восточном человеке как о существе сонном и праздном. Таким видел Нанака его отец: ленивым и праздным. Почему это он весь день просиживает без дела? Отец его был человеком делового склада, и ему не нравилось, что сын не работает и не проявляет склонности ни к какому ремеслу. Его выгоняли с любой работы, на которую он устраивался. Он не учился, поскольку неизбежно вступал в споры с учителями. "Последнее слово уже сказано, — говорил он им. — Что еще узнавать? Достигли ли вы Его, не смотря на всю свою ученость?" Когда учителю ничего не оставалось, как дать отрицательный ответ, Нанак говорил ему: "Тогда я буду сам отыскивать путь к познанию Его," — и расстроенный учитель отводил его домой, признавая свою неспособность его чему-либо научить.

"Весь мир черпает знания из книг, — говорил Кабир, — но ни единому человеку еще не удалось стать ученым. Тот, кто выучит шесть букв л-ю-б-о-в-ь, станет мудрецом".

Нанак задался целью выучить эти шесть букв любви, дабы обрести знание. К чему ему было продолжать биться над получением всех этих знаний, обеспечивающих достижение совсем иных целей?

Мулла Насреддин был школьным учителем. На протяжении долгих лет он ежедневно приезжал в школу верхом на ослике. В конце концов, тяга к знаниям передалось и ослу, и в один прекрасный день тот, обернувшись, спросил своего седока: "Мулла, зачем ты каждый день ездишь в школу?"

Мулла так и остолбенел. Не ослышался ли он? Осел заговорил? Он повидал немало говорящих ослов, но чтобы четвероногий! "Что ж, раз те могут говорить, почему бы, в конце концов, не заговорить и этому? — подумал Мулла. — Вероятно, на него подействовали все эти поездки в школу, вот он и заговорил. Я сам виноват, что ежедневно гонял его в школу".

— А почему тебя это интересует? — спросил Мулла.

— Да просто любопытно, вот и все, — ответил ослик. — Так почему ты каждый день ездишь в школу?

— Езжу, чтобы учить детей.

— Зачем?

— Чтобы дети могли учиться.

— А что дает учение?

— Человек становится умным и мудрым.

— А какой прок от ума? — настаивал осел.

— Ты спрашиваешь, какой прок? Это за счет ума я на тебе езжу! — отвечал Мулла.

— Научи и меня, Мулла, уму-разуму! — попросил ослик.

— Ну нет, — запротестовал Мулла. — Я не такой дурак. Тогда ты станешь на мне ездить!

Все, что мы в этом мире изучаем, служит для того, чтобы одерживать верх над другими. Это план наших жизненных конфликтов. Чем больше у вас ученых степеней, тем скорее вы скорее преуспеете в битве и победите. Университеты являют собой отражение вашей собственной агрессии; они снабжают вас оружием, помогающим соперничать с другими и более эффективно их использовать. Это дает вам возможность более систематически их преследовать и легально совершать преступления. Нужные правила и методы позволяют вам эффективно добиваться того, чего бы вы иначе не добились и не должны добиваться вообще Образование способствует бесчестию и обману. В результате вы можете одержать победу над другими, но вам никогда не обрести мудрости. Скорее, люди все больше и больше теряют мудрость, впадая в невежество. Наши университеты не являются учебными центрами, поскольку в них нет места мудрости.

Потому-то учителя Нанака сами отводили его домой, признаваясь отцу, что им нечему его научить.

Достигнув двенадцатилетнего возраста, Нанак стоял на пороге посвящения в индуизм и получения священного шнура. Это была торжественная церемония. На нее были приглашено множество гостей и музыканты. Когда священник произнес заклинания и уже собирался надеть на него священный шнур, Нанак произнес: "Постойте! А что принесет мне ношение этого шнура?"

"Ты станешь двийя (то есть приверженцем индуизма, буквально: дважды рожденным)," — отвечал брамин.

"Так старое, действительно, отомрет и родится новое? — спросил Нанак. — Если так, я готов". Брамина обеспокоил вопрос, поскольку он-то знал, что ничего не произойдет, что это пустая церемония. "А что если шнур порвется?" — поинтересовался Нанак.

"Ты всегда сможешь купить на рынке новый и выбросить старый," — ответил брамин.

"Тогда не надо мне этого шнура, — запротестовал Нанак. — Как может нечто, способное порваться и продающееся на рынке по бросовой цене, помочь мне найти Бога? Ведь все человеческие действия страдают ничтожностью и неполноценностью".

Отец его, Калу Мехта, считал мальчика абсолютно ни на что не годным. Он делал все возможное, чтобы заставить его чем-нибудь заняться, но его старания не увенчались успехом. Исчерпав все возможности, отец прибег к последнему средству, доступному в деревне: он отправил сына пасти скот. Нанак, вполне довольный, отправился на пастбище и вскоре погрузился в медитацию, а скот в это время разбрелся по окрестным полям. На следующий день пришлось отказаться и от этого занятия. Отец окончательно убедился в том, что мальчик ни на что не способен и никуда не годится.