Тиль Уленшпигель - Средневековая литература

Так расстался Уленшпигель с Берлином, не оставив нигде о себе доброй славы, и направился в Лейпциг.

54 История рассказывает, как Уленшпигель в Лейпциге зашил живую кошку в заячью шкуру и продал ее в мешке скорнякам как живого зайца

Уленшпигель умел быстро придумать озорную штуку, как он хорошо доказал скорнякам в Лейпциге вечером на масленицу, когда скорняки собрались устроить празднество, иначе сказать, пирушку. Для этой цели им хотелось купить дичь. Уленшпигель узнал об этом и подумал: «В Берлине скорняк ничего не заплатил мне за работу, так пусть заплатят эти», – он пошел на свое подворье. Там у его хозяина была красивая толстая кошка. Уленшпигель спрятал ее к себе за пазуху и попросил повара дать ему заячью шкуру – он собрался выкинуть с ней препотешную штуку. Повар дал Уленшпигелю заячью шкуру, и он зашил в нее кошку, потом оделся в крестьянское платье и встал перед ратушей. А свою дичь он прятал под курткой, пока не забежал сюда один из скорняков. Уленшпигель спросил его, не желает ли он купить хорошего зайца, и дал ему заглянуть под куртку. Они сошлись в цене на том, что скорняк даст Уленшпигелю четыре серебряных гроша за зайца и шесть пфеннигов за старый мешок, в котором заяц сидел.

Скорняк отнес его в дом цехового старшины, где шумно и весело все мастера собрались, и рассказал, как он купил красивейшего живого зайца, какого он только видел за целый год. Все вокруг один за другим стали щупать зайца. Поскольку скорняки хотели приберечь зайца к масленнице, они пустили его бегать по огороженному лугу и привели охотничьих собак, чтоб над ним потешиться. И вот, когда скорняки собрались вместе, они пустили зайца бежать и собак за ним. Заяц не смог от них убежать, он прыгнул на дерево, закричал «мяу» и был бы рад оказаться опять дома. Как только скорняки это увидели, они закричали с жаром: «Собратья дорогие, сюда, сюда! Кто нас этой кошкой одурачил, убьем его!».

На этом дело и кончилось, потому как Уленшпигель снял крестьянскую одежду и изменил свой вид так, что они его не узнали.

55 История рассказывает, как Уленшпигель в Брауншвейге у одного дубильщика кипятил кожи, а в огонь подкладывал скамейки и стулья

После того как Уленшпигель подался из Лейпцига, он пришел в Брауншвейг к одному дубильщику, который готовил кожи для сапожников. А было это зимой, и Уленшпигель подумал: «Придется тебе перетерпеть эту зиму у дубильщика» – и нанялся к нему в подмастерья. Спустя восемь дней как Уленшпигель у него проработал, случилось, что хозяин собрался в гости на обед. В этот день Уленшпигель должен был один закончить выделку кожи. Дубильщик сказал Уленшпигелю: «Эти кожи – а их тут полный чан – ты кипяти до готовности». Уленшпигель сказал: «Ладно. А где дрова мне для этого взять?». Дубильщик сказал: «Что за вопрос? Если у меня в сарае не найдется дров, то в доме достаточно стульев, скамеек, чтоб товар проварить до готовности». Уленшпигель сказал: «Да, это хорошо было бы».

Дубильщик ушел в гости. Уленшпигель же подвесил котел над огнем, опустил туда кожи одну за другой и варил их до тех пор, что пальцами потяни – они разлезались на части. Так, разварив кожу, Уленшпигель разрубил на куски стулья и скамейки, все, сколько в доме было, набросал их в огонь под котел и еще больше разварил кожи. А после э^ого вытащил их из котла, сложил в кучу, вышел из дома и совсем ушел из города, отправившись странствовать.

Дубильщик, ни о чем не заботясь, пил весь день, а вечером мирно отправился спать. На утро захотелось ему посмотреть, как его подмастерье обработал кожу. Он встал и пошел в дубильню и нашел кожу, только она вся разлезлась, а вот скамеек и стульев он ни во дворе, ни в доме не нашел. Совсем безутешный хозяин пошел в спальню к своей жене и сказал: «Жена, страшно смотреть, что случилось! Я думаю, что наш новый работник – это был Уленшпигель, потому как он обыкновенно дословно делает так, как ему велят. Он ушел, а перед тем все наши скамейки и стулья изрубил и сжег. А на этом огне всю кожу в клочья разварил». Жена заплакала и сказала: «Догони его как можно скорей и приведи сюда». Но мастер сказал: «Нет, я видеть его тут не желаю. Да пока я за ним пошлю, его и след простынет».

56 История рассказывает, как Уленшпигель в Любеке обманул сидельца, наливавшего вино, которому отдал кувшин с водой вместо кувшина вина[91]

Когда Уленшпигель прибыл в Любек, он вел себя с разумной осмотрительностью и никому не досаждал озорством, потому что в Любеке были очень строгие законы.

В ту пору в Любеке в винном погребе, принадлежавшем магистрату, служил один сиделец, наливавший вино. Этот винолий был очень гордый и надменный человек. Он воображал, что умнее его никого нет, и отваживался о себе говорить – и другим велел повторять, – что был бы рад посмотреть на такого человека, кто мог бы его обмануть и его, мудреца, одурачить. Из-за этого бахвальства многие горожане его и невзлюбили.

Как только Уленшпигель узнал о заносчивости сидельца, он уж больше не мог сдерживать свою страсть к озорным проделкам и подумал: «Придется тебе испытать, на что я способен». И он взял два кувшина, совершенно одинаковые, в один из них налил воды, а другой оставил пустым. Кувшин с водой он спрятал у себя под кафтаном, а пустой нес открыто. Потом пошел с кувшинами в винный погреб и попросил отмерить ему штоф вина. Кувшин с вином Уленшпигель тут же спрятал под кафтан, а тот, что был с водой, вынул и поставил на скамеечку, так что продавец ничего не заметил. Уленшпигель сказал: «Господин сиделец, что стоит штоф вина?» – «Десять пфеннигов», – ответил сиделец. Уленшпигель сказал: «Это слишком дорого. У меня всего только шесть пфеннигов. Не пойдет ли за шесть?». Винолий разгневался и сказал: «Ты что, хочешь моему хозяину сам цену на вино назначать? У нас продажа законная. А кому не нравится, пусть вино в господском погребе стоять оставит». Уленшпигель сказал: «Спасибо за науку. У меня только шесть пфеннигов, не хотите их брать, так вылейте вино обратно». Винолий, обозлившись, взял кувшин – он думал, что это было вино, а это была вода – и вылил ее снова в бочку, в верхнее отверстие, и сказал: «Что ты за дурак: заставляешь себе вина налить, а платить тебе нечем».

Уленшпигель взял кувшин, отошел и сказал: «Никто не может быть так умен, хотя бы и винолий в винном погребе, чтобы его не мог провести дурак». С этим Уленшпигель ушел оттуда, унося под плащем кувшин с вином, а пустой кувшин, в котором прежде была вода, он нес открыто в руках.

57 История рассказывает, как Уленшпигеля в Любеке хотели повесить и как он быстро избавился от этого хитрой выходкой

Ламбрехт, сиделец, обдумал слова, сказанные Уленшпигелем при выходе из погреба. Он позвал стражника и поспешил за Уленшпигелем и догнал его на улице. Стражник схватил Уленшпигеля, и тут же при нем обнаружили два кувшина: один – пустой, а другой – в котором было вино. Ламбрехт со стражником назвали Уленшпигеля вором и повели в тюрьму.

На суде они заявляли, что Уленшпигель за свою проделку заслуживает виселицы, тогда как другие считали, что его выходка не более как легкое озорство, и говорили, что Ламбрехту следовало бы остеречься утверждать, будто его никто не сумеет обмануть. Но те, кто были злы на Уленшпигеля, настаивали, что это воровство и что он должен быть за это повешен. Так что приговор ему был вынесен: виселица.

Когда наступил день казни и Уленшпигеля должны были вывести повесить, волненье охватило весь город, Кто пеший, кто конный – все устремились на место казни, так что любекский магистрат встревожился, как бы они не отбили Уленшпигеля силой и не помогли ему избегнуть повешения.

Людям хотелось посмотреть, как встретит свой конец Уленшпигель, бывший в жизни таким необычайным человеком. Кое-кто думал, что он сведущ в чернокнижии и с его помощью выйдет сухим из воды, и многие ему этого желали.

Когда Уленшпигеля вывели, он держался совсем тихо и не говорив ни слова, так что все дивились на него и думали, что он впал в отчаяние. Так продолжалось до самой виселицы. Тут он открыл рот и потребовал к себе весь магистрат и смиренно попросил, чтобы они выполнили одно его желание. Он не станет просить о помиловании, не попросит ни денег себе, ни имущества, ни о том, чтобы дали ему срок исправиться и сделать еще что-то доброе. И не будет просить, чтобы его поминали в церкви и всегда раздавали милостыню на помин души, и не о вечной памяти просит, но о ничтожной вещи, какую ничего не стоит выполнить и которую главный магистрат города Любека легко может сделать, не затратив при этом ни пфеннига. Городские советники собрались все вместе и отошли в сторонку, чтобы посовещаться, и были рады выполнись его просьбу, коль скоро она не касалась вещей, о которых он заранее упомянул. Многие из советников весьма желали узнать, о чем он намерен просить, и сказали, что его желание будет выполнено, если только он не попросит ничего из тех пунктов, которые вначале были названы. Если Уленшпигель будет держаться этого условия, то магистрат выполнит его просьбу. Уленшпигель сказал; «Я не буду просить у вас ничего из пунктов, которые я перечислил. Но если вы согласны исполнить то, о чем я вас попрошу, то дайте мне руку». Это все они выполнили и поклялись ему устно и дав руки. Тогда Уленшпигель сказал: «Вы почтенные господа города Любека, раз вы мне это обещали, я прошу вас и вот в чем моя просьба: когда я уж буду повешен, пусть Ламбрехт каждое утро три дня подряд приходит ко мне, Ламбрехт – первым, а живодер, что нужники чистит, – вторым, пусть оба они натощак целуют меня в задницу».