Волшебник Линна: Романы - Альфред Ван Вогт

Вначале это был сознательный обман. В Линне Лидия напрягала мозг в поисках объяснения и в конце концов заявила, что ее сын устал от политики и удалился, чтобы на покое предаться размышлениям. Долгое время ее вздохи были убедительными, она так описывала чувства, как будто сама стремилась избавиться от обязанностей своего положения. И ей верили.

Патроны, губернаторы и послы на пути из Линна через океан останавливались, чтобы отдать дань уважения сыну Лидии. И постепенно они начали сознавать, что он в немилости.

Напряженное молчание лорда-правителя при упоминании имени Тьюса вскоре стало известно всем администраторам и политикам. После этого все стали умными. Вспомнили, как торопливо удалился из Линна Тьюс, когда было получено сообщение о гибели лорда Крэга, сына лорда-правителя. В то время его отъезд был едва замечен. Теперь об этом вспомнили и сделали выводы. Большие корабли, несущие чиновников, перестали останавливаться на острове.

Изоляция глубоко повлияла на Тьюса. Он стал наблюдателен. Впервые заметил он, что островитяне выходят в океан. В воду, которая с легендарных времен была отравлена атомными богами. Значит, вода больше не смертоносна? Он отметил это для будущих исследований и впервые заинтересовался тем, что жители острова называют океан Тех. Жители континентов передвинулись подальше от берегов и забыли древнее название.

Он размышлял о возрасте цивилизации, которая претерпела такую ужасную катастрофу, что забыты даже названия океанов. Сколько? Он мог предполагать: тысячи лет.

Однажды он написал матери: «Ты знаешь, раньше это меня не интересовало. Но теперь я впервые задумался о происхождении нашей культуры. Возможно, вместо того, чтобы заниматься бесконечными интригами, мы должны были поинтересоваться своим прошлым и выяснить, какие смертоносные силы высвободились давным-давно на этой планете. Меня беспокоит вот что: те, кто действовал против Земли, готовы были буквально уничтожить планету. Такая безжалостность для меня неожиданна, и хотя это все отвлеченные рассуждения, я с некоторым беспокойством смотрю в будущее… Возможно ли, чтобы борьба за власть между группами достигла такого размаха, что весь мир содрогнется от безумия этой борьбы? Я предполагаю внимательнее всмотреться в эти проблемы, чтобы выработать здравую философию власти».

В другом письме он заявлял: «Мне всегда досаждала примитивность нашего оружия. Я склонен верить сказкам о существовании в древности различных типов огнестрельного оружия. Как ты знаешь, в нашей культуре имеется очень странный парадокс. Мы владеем машинами, которые так тщательно сконструированы, что могут быть герметично закрыты для путешествий в безвоздушном пространстве. Знание металлов, которое делает это возможным, унаследовано Линном, но его истинное происхождение неизвестно. С другой стороны, наше оружие — луки, копья, стрелы. Я думаю, в прошлом это примитивное оружие было заменено другим, совершенно новым оружием, которое, в свою очередь, сменилось еще более новым. Это означает, что промежуточные виды вооружения просто исчезли из нашей культуры, тайны их производства забылись. Эти сложные устройства трудно было производить (я все еще рассуждаю), и поэтому умение передавалось от отца к сыну, как произошло и со знаниями в металлургии. Мы знаем, что и во времена варварства храмы были хранилищами производственных знаний. Мы знаем также, что с древних времен храмы противятся войнам. Возможно, в них сознательно была уничтожена информация, касающаяся оружия».

Среди прочего Тьюс тщательно изучал происхождение семьи Линн. Как и Клэйн, изучавший ту же историю, Тьюс отметил, что Косан Даглет, сын основателя династии, был изгнан из Линна врагами семьи. Изгнанный формально, со всей собственностью, конфискованной патронатом, он переселился на Марс, и там с помощью отделения своего банка сумел возобновить дело и на Земле. Как и многие проницательные люди до него, он предвидел изгнание; когда захватили его дома, там нашли удивительно мало сокровищ.

Враги Косана были вынуждены повысить налоги. Эти налоги оказались столь обременительны, что деловые люди все сильнее хотели возвращения Косана Даглета. Это желание, отметил Тьюс, мудро стимулировалось с Марса самим Косаном. В нужный момент представители народа формально пригласили Косана вернуться из изгнания, подавили попытку части благородных семей силой захватить власть и провозгласили Косана лордом — правителем.

В течение тридцати лет Косан был фактическим правителем Линна. Тьюс вспомнил, как однажды посетил дом, где жил Косан Даглет. Теперь это было торговое здание, но у входа висела медная доска с надписью: «Прохожий. Когда-то это был дом Косана Даглета. В нем жил не только великий Человек, но само знание обитало в этом доме».

Погоня за знаниями и банковское дело — таковы были краеугольные камни власти Даглетов. Так решил лорд Тьюс. В ключевые моменты банковские интересы семьи были такой притягательной силой, что подавляли всякое сопротивление. И во все годы их роста страсть к собиранию произведений искусства и связь с учеными приносила им уважение и восхищение, что помогало уменьшить влияние случайных ошибок.

В течение долгих месяцев изучения и одиночества, последовавших за изгнанием, Тьюс много думал об этом и постепенно стал критически оценивать свою жизнь в Линне. Он начал видеть ее безумие и бесконечную ложь. Он со все большим удивлением читал письма матери. Это был рассказ о постоянных интригах, заговорах и убийствах, написанный простым кодом, эффективным, поскольку был основан на значениях слов, известных только его матери и ему самому.

Удивление перешло в отвращение, а отвращение вызвало понимание величия семьи Даглет Линн перед ее противниками. «Нужно было что-то делать с этой бандой невежественных воров и рвущихся к власти негодяев, — решил Тьюс. — Мой отчим, лорд-правитель, предпринял именно те действия, которых требовало время».

Его озарило. Такой подход больше не является правильным. Для объединения вселенной больше не нужно сосредотачивать власть в руках одного человека или одной семьи. Старая Республика, конечно, уже невозможна, ее губили бесконечные раздоры. Но теперь, после десятилетий всеобщего, но разделенного на партии патриотизма под руководством лорда-правителя, можно восстановить республику, и, весьма вероятно, она уцелеет, если не будет заниматься интригами.

Особую опасность представляла леди Лидия, жена Медрона Линна.

Лорд-правитель снова остановился, лицо его стало задумчивым.

— У нас странная семья, — сказал он. — Сначала ростовщик, потом проницательный Косан Даглет, который сумел стать единолично лордом-правителем. Можно опустить Парили старшего: его слабость позволила вырасти оппозиционным силам. Но кризис наступил в большой битве за контроль над храмами во времена Парили Даглета и его брата Лорана. Их не любили, потому что они действовали деспотически и потому, что они заметили то, что почти никто тогда не заметил, — растущую власть храмов. Жрец, политик, действуя через легко поддающуюся воздействию храмовую конгрегацию, все более и более влиял на государство, и почти всегда его влияние было нереалистичным и узколобым, направленным только на усиление храмов. Парили и Лоран совершенно сознательно — я в этом не сомневаюсь — вели затяжные войны, главной целью которых было удержать большие массы людей подальше от храмов и одновременно придать им солдатскую философию, противостоящую власти храмов. Группа, позже связавшая себя с Рахейнлом, в это время пользовалась поддержкой, открытой и тайной, храмовых ученых, и следует отдать должное Лорану, моему отцу, и его брату: они сумели удержать власть и влияние, хотя все их ненавидели, и против них непрерывно действовали храмы. Вспомним: они были изгнаны в пятнадцать лет и вернулись уже в тридцатилетием возрасте. Во время этих пятнадцати лет в Линне действовал закон, по которому смертной казни подлежал каждый, кто хотя бы предложит разрешить Даглетам возвращение в Линн. По этому обвинению были повешены и обезглавлены некоторые друзья нашей семьи.