Возвращение джинна - Василий Головачев

— Не исключено, — кивнул Калаев. — Но сначала о новых данных. Служба сейсмоконтроля Луны доложила, что сегодня в три часа по ССВ в районе южной оконечности Моря Спокойствия произошло небольшое лунотрясение. Это уже второе лунотрясение в этом районе. Первое, как известно, произошло два месяца назад.

— Их можно объяснить естественными причинами?

— Вряд ли, — хмыкнул Шоммер. — Луна хотя и имеет жидкое ядро и раскаленную астеносферу, но они неактивные, а литосфера у нее мощная…

— Короче.

— Короче, локальные лунотрясения того типа, что регистрируют сейсмографы в районе Моря Спокойствия, с точки зрения науки невозможны.

— Значит, мы имеем на Луне…

— Еще одного «джинна», — закончил Калаев. — Первого — «спящего» нашли и доставили на Землю кретины из лаборатории «Суперхомо», второй остался на Луне и теперь «буянит». Именно на него и наткнулся несчастный прораб из Харькова с интересной фамилией…

— Пивторыкобылы.

— Первыми на него вышли люди Ордена, — качнул головой Шоммер, — и все засекретили. Утечка информации произошла случайно. Я думаю, они сделают все возможное, чтобы не допустить к своим секретам никого.

Игнат встретил взгляд Калаева.

— Да, — мрачно кивнул глава отдела внутренних расследований. — Твой внук в большой опасности. Мы, конечно, постараемся подстраховать его поплотней, но риск все равно велик. Можешь отозвать его, если хочешь.

— С какой это стати? — сухо произнес Игнат. — Он и сам способен сделать выбор.

— Ладно, я с ним поговорю.

— Где он сейчас?

— На Луне, разумеется. Похоже, мы вовремя направили его туда. Я дал ему обойму Романа Мигули, и они нашли пробку.

— Что?!

— В одной из трещин, расколовших стены борозды Маскелайн, причем недалеко от бывшего объекта «Зеро», обнаружилась дыра, заделанная изнутри реголитобетоном и скрытая маскером. Причем точно такая же пробка находится напротив первой на противоположной стороне расщелины.

— Тоннель?

— Гилберт утверждает, что это ход Червей Угаага.

Игнат посмотрел на Шоммера. Тот сморщился, кивнул.

— Черви, бесспорно, контролировали загрузку «джиннов» в могильники, побывали они и на Луне. Да и не только на Луне, но и на Земле, судя по сочиненным нашими предками мифам о драконах.

Игнат скептически поджал губы.

— Для объяснения возникновения мифов о драконах не обязательно привлекать Червей. Драконы — те же птерозавры — жили на Земле задолго до появления на Луне «джиннов».

— Кто знает? — философски пожал плечами ксенолог. — Я лично не вижу в своей гипотезе больших натяжек. Но не суть важно. Я считаю, что гиперптериды, иксоиды и Черви Угаага представляют собой промежуточные стадии разумогенеза одного вида. Мало того, должны быть еще четвертый и пятый подвиды этого вида. Точнее — первый, материнский, и пятый — окончательный.

Игнат вопросительно глянул на Калаева.

— Вы серьезно?

— Я здесь ни при чем, — сказал начальник отдела внутренних расследований. — Но особых противоречий в этой гипотезе я не вижу.

— Ну и где они — эти подвиды? Почему мы не столкнулись с ними, изучая Галактику?

— Потому что их нет! — поднял вверх палец Шоммер.

Ромашин-старший покачал головой, усмехнулся.

— Логично.

— Ты не понял. Материнского подвида, который я назвал шоммероидами, уже нет, он давно канул в Лету, а пятого — еще нет. Он только должен появиться. Ну, или появился и куда-то подевался, я пока над этим вопросом не думал. Я назвал финальный подвид ангелоидами.

Игнат засмеялся. Улыбнулся и Калаев.

— Чего ржете? — не понял ученый.

— Представили эволюцию разума — от шоммероидов до ангелоидов, — объяснил Калаев. — Уж очень ты хорош в качестве промежуточной стадии разумогенеза негуман.

— Какая разница, как их называть? Идея моя, вот я и назвал…

— Да мы не возражаем. Однако меня больше интересует практическая сторона гипотезы. Что мы с нее будем…

— Подожди, у меня еще остались вопросы, — перебил Калаева Игнат. — Если иксоиды и гиперптериды были, как вы утверждаете, представителями одного разумного вида, но на разных стадиях развития, почему же они воевали?

— Тут есть нюансы, — оживился Шоммер. — Произошел, как мне кажется, разрыв генотипа, и каждый подвид стал претендовать на финальное рождение идеального существа — ангелоида. Из-за этого и произошел конфликт. Они создали боевых роботов огромной мощи, и те принялись воевать, не считаясь с потерями, пока не уничтожили самих хозяев.

— Допустим. Почему же мы обнаружили только «кладбище» роботов? Где следы цивилизаций?

— Я считаю, что этими «следами» как раз и являются войды, области абсолютного пустого пространства с «голым» вакуумом. Мало того, эти области имеют другую метрику, нецелочисленную, специально подогнанную под облик и физику разных подвидов. Роботы гиперптеридов взрывали галактики, заселенные врагами, и устанавливали свои законы, роботы иксоидов — свои.

— С какого же боку ты пристраиваешь в эту схему Червей?

— Разумогенез выстраивался таким образом: шоммероиды… и не надо улыбаться! — рассердился ксенолог. — Если хотите, можете называть этот подвид протеями. Не перебивайте. Итак, первыми были шо… э-э, протеи, вторыми Черви Угаага, третьими иксоиды, четвертыми гиперптериды, и последний подвид — ангелоиды.

— Почему ты расставил их именно в такой последовательности?

— Потому что именно в этом направлении прослеживается рост и усложнение форм материи. Черви жили в пространстве с метрикой три целых тридцать три сотых, это доказал твой внук. Иксоиды — с метрикой три целых шестьдесят шесть сотых. Гиперптериды — три целых девять десятых. Таким образом мир протеев должен был иметь количество измерений три и четырнадцать сотых, а мир ангелоидов — ровно четыре.

— Каким образом ты это рассчитал?

— У тебя есть принципиальные возражения?

— Может быть, не принципиальные, но не одно. К примеру, земные сложные организмы, имеющие промежуточные стадии развития от куколки-имаго до бабочки, не живут все сразу, одновременно, формы сменяют друг друга. Из яичка вылезает гусеница, плетет кокон, умирает, из куколки потом вылетает бабочка…

— То на Земле, а законы жизненных циклов в космосе намного сложнее и гибче. Во всяком случае, ничто не запрещает подвидам сменяться на протяжении длительного времени. Одни иксоиды уже перешли в стадию гиперптеридов, другие еще нет. Но каждый подвид живет обособленно. Что еще тебя не устраивает?

— Какого дьявола гиперптериды забыли на Луне? Зачем они оставили боевого робота?

— Двух, — вставил Калаев.

— Одного, — возразил Шоммер. — Вторым скорее всего был моллюскор. Его мы там и обнаружим. Это вообще интересная история, если поразмышлять. Вполне возможно, в недрах Луны торчит некое устройство, способное преобразовывать метрику пространства. Война между гиперптеридами и иксоидами закончилась, и устройство, а по сути — бомбу, не успели активировать ни те, ни другие. Вот и оставили на Луне сторожей — роботов, для паритета сил.

— М-да! — крякнул Игнат. — Мощная идея! Похоже, у тебя есть ответы на все вопросы.

— Не на все, — скромно потупил взор ксенолог. — Но разработка гипотезы близка к завершению, и та вполне имеет право на существование. А если вы хотите узнать о практическом аспекте теории, то извольте: Луна заминирована, а доступ к мине имеет только Орден Белого Крыла. Что взбредет в голову его вождям, одному Богу известно. Единственное, что утешает: они наверное еще не знают, каким оружием владеют.

— Это слабое утешение.

— Ну так решайте проблему, пока еще не все козыри у них на руках.

Игнат и Калаев переглянулись.

— Хорошо сказано, да? — дернул щекой начальник отдела. — Вы решайте, а я буду вас теоретически поддерживать.

— А вы что хотели? — окрысился Шоммер. — Безопасность — ваша епархия, не моя. Каждый должен заниматься своим делом.

Калаев вздохнул, сгорбился над столом. В толще полупрозрачного листа столешницы давно мигали огоньки вызовов, но он не торопился отключать блокировку связи, зная, как захватывает внимание стихия работы.

— Твое мнение, эксперт.

— Надо бы спросить мнения и у остальных экспертов Совета.

— Мне важно твое. Хотя, конечно же, я опрошу всех.

Игнат помедлил:

— Если Гилберт прав… надо немедленно вводить режим ЧП в Системе. Ну, если и не ЧП, то хотя бы первую степень ВВУ.[8]

Калаев еще раз вздохнул:

— Вот и я о том же думаю. Но так не хочется ввязываться в очередную драку с «джиннами».

— Хорошо, если только с «джиннами», — проворчал Шоммер.

— А с кем еще?

— С теми, кто заточил роботов в могильники.

— И кто же это может быть?

— Есть хорошее выражение, ему лет четыреста, если не больше: знал бы прикуп, жил бы в Сочи.