История военных судов России - Николай Петухов

Особым видом свидетельства по делу является указанное в Воинском Артикуле свидетельство медиков-экспертов, которые в случае смерти кого-либо от побоев должны вскрыть тело, определить «смерть всеконечно ли от бития приключилась» и свое заключение («свидетельство») о причине смерти изложить письменно, подать его в суд и подтвердить под присягой.

В «Кратком изображении…» в качестве разновидности доказательства также допускалась очная ставка между свидетелями. Ранее она предусматривалась Соборным Уложением, но была запрещена упоминавшимся Указом 1697 г.

Третьим видом доказательств были письменные документы, которые в то время имели значение исключительно в делах гражданских, поскольку закон понимал под письменными доказательствами лишь те документы, в которых записаны обязательства одной стороны в отношении другой, не всякий текст, содержащий подтверждение или опровержение того или иного факта, имеющего важное значение для дела.

В законе содержался примерный перечень документов – письменных доказательств, при этом он делится на две основные категории:

1) документы, зарегистрированные в государственных органах и записанные в официальных книгах;

2) документы, составленные самими сторонами.

Документы первого вида имели безусловную силу, а вторые – лишь в случае признания или действительности той стороны, против которой они представлены. При признании сторонами достоверности письменных доказательств суд мог, не исследуя других доказательств, переходить к составлению приговора.

Четвертый и последний вид доказательств – присяга (гл. 5, ст. 1-10 «Краткого изображения процессов…»). Закон подчеркивал ее очистительный характер, т.е. освобождающий от обвинения, поскольку присягу давал ответчик с целью очиститься от подозрений. Разрешалось допускать к присяге лицо только тогда, когда оно очистилось от подозрения хотя бы наполовину или обвинение доказано лишь наполовину.

Случаи, когда ответчик продолжал оставаться в подозрении, были перечислены в законе (ст. 6 гл. 5): ответчик хотел бежать, с другими «злодеями в компании был», раньше совершал «злые действия», угрожал кому-либо, признавал свою вину до суда в других местах, невиновность его подтверждается только одним свидетелем.

Присяга как доказательство носила дополнительный характер. Судья был не вправе без оснований отказать ответчику в присяге, даже если он ему не верил.

Если же у суда имелись основания для отказа в присяге, а доказательств для обвинения недостаточно, то эти доказательства позволялось изыскать путем пытки. Основанием отказа в присяге и перехода к пытке являлась тяжесть преступления (ст. 10 гл. 5).

Пытка состояла в том, чтобы посредством страданий и мучений принудить к признанию в преступлении того, кто не хотел сделать этого добровольно, несмотря на имеющиеся подозрения.

Достаточность оснований определялась судьей формальным путем. Так, одного свидетеля-очевидца было недостаточно для обвинения подсудимого, но достаточно для применения пытки. Одного свидетеля, дающего косвенные показания против обвиняемого, считалось недостаточно и для применения пытки. Требовалось не менее двух таких свидетелей, чтобы подозрение было достаточным для применения пытки.

Пытка применялась как в уголовных, так и в гражданских делах. Пытке можно подвергать и ответчика, и свидетеля, если правдивость его показаний вызывала сомнения. Пытка проводилась не при всем составе суда, а лишь под руководством президента суда.

Порядок ее проведения регламентировался Указом 1673 г., предусматривавшим троекратную пытку огнем и кнутом (на дыбе).

Доказательством признавались показания, данные не на пытке, а повторенные после нее перед всем судом.

В таком случае признание считалось добровольным, и на этом основании оно оценивалось как действительное. Как видно, добровольность в анализируемый исторический период понималась весьма своеобразно.

От пытки освобождались: дворяне, служители высоких чинов, беременные женщины, старики и дети, за исключением дел о государственных преступлениях и убийств.

Офицеры и солдаты, обвиняемые в важных преступлениях, подвергались пытке наравне со всеми.

Если же кто-либо из военнослужащих, подвергнутый пытке, оказывался невиновным, то для полного восстановлении его чести над ним исполнялся обряд, который был установлен для лиц, подвергавшихся ранее шельмованию и состоявший в публичном возложении на оправданного знамени, согласно Воинскому Артикулу.

Анализ используемых по «Краткому изображению…» доказательств свидетельствует в целом об обвинительном характере судебного процесса, о том, что усилия суда в значительной степени направлялись на получение признания подсудимого, которое считалось основным доказательством, а допрос подсудимого занимал главное место в процессуальном исследовании доказательств.

Третья часть судебного процесса была посвящена составлению и оглашению приговора, а также вопросам обжалования приговоров. [66]

В силу того, что гражданский процесс не был отделен от уголовного, под приговором, как и в Соборном Уложении, понималось постановление как по уголовному, так и по гражданскому делу.

К вынесению приговора суд переходил непосредственно после окончания судебного следствия.

Прений сторон и последнего слова подсудимого закон не предусматривает.

Приговор постановляется голосованием, т. е. по большинству голосов. В случае равенства голосов решающим считался голос президента.

Аудиторы, хотя и не являлись членами суда, но в силу их юридической подготовки оформляли приговор. Вправе это был делать и секретарь.

Далее приговор подписывался всеми судьями. При определенных обстоятельствах приговор подписывался президентом и аудитором. После подписания приговор оглашался сторонам секретарем в присутствии суда.

Закон требовал, чтобы приговор был обоснованным, т.е. в нем должны были приводиться все обстоятельства дела, доказательства и статьи закона, на которых он был основан.

Согласно ранее действовавшему законодательству, решение суда могло выноситься отдельно, уже позже суда, после чего оно доводилось до участников процесса. Таким образом нарушался принцип гласности и непрерывности процесса.

Согласно «Краткому изображению процессов…» (главе «О приговорах») пересмотр приговоров военных судов до вступления их в законную силу осуществлялся в виде их конфирмации (утверждения) по уголовным делам со стороны высшего военного начальства и апелляции по гражданским делам.

Генеральный военный суд выступал в качестве суда второй инстанции только по гражданским делам, рассмотренным полковыми (нижними) судами.

Также предусматривалась возможность обжалования дела в апелляционном порядке.

Апелляция состояла в переносе дела на рассмотрение высшего (генерального) воинского суда по жалобам сторон. Срок на подачу жалобы не предусматривался.

Заслушав жалобу, суд требовал ответа противной стороны, допуская, таким образом, продолжение состязания сторон в процессе, а затем в соответствии с нормами закона постановлял новый приговор, который являлся окончательным.

Основания к отмене приговора изложены в главе «Об уничтожении приговора» «Краткого изображения процессов...»

Таких оснований всего шесть. Большинство из них (пять) относятся к нарушению правил обвинительного процесса: судья постановил приговор по таким пунктам, по которым не заслушал обвинения ответчика или которые не были предметом иска; не допустил стороны к присяге, когда они этого желали, и когда приговор был явно противоречив. Противоправность (нарушение материального права) как основание для пересмотра дела стояло на последнем месте, причем требовалось явное, «наглое» нарушение закона («когда оный нагло против прав есть»). Для сравнения: в Соборном Уложении перечня таких оснований для отмены приговоров судов не содержалось вовсе.

Приговоры военных судов по военным делам не могли быть обращены к исполнению без утверждения вышестоящего военного начальства. Правом пересмотра уголовных дел пользовался фельдмаршал или командующий генерал.

Он рассматривал жалобы на приговоры полковых военных судов. На решения генерального военного суда ему было жаловаться бессмысленно, так как фельдмаршал (старший воинский начальник) обычно являлся президентом этого суда.

Жалоба фельдмаршалу подавалась не просто как прошение о пересмотре дела, а как жалоба персонально на судью, в силу чего ее отклонение влекло за собой для жалобщика дополнительное и крепкое наказание.

Обжалование дела в виде жалобы именно на судью предусматривалось и Соборным Уложением 1649 г. Статья 9 главы Х Уложения в качестве основания для такой жалобы выдвигало посул (взятку).

Утверждающий приговор военный начальник мог не только смягчить, но и усилить наказание («какое мнение свое на оное (т.е. решение суда) объявит, прибавит или убавит, по тому и экзекуция отправляема быть иметь»). «Вследствие такого постановления, на практике власть контролирующего начальства была безгранична и редко стеснялась даже ссылкою на закон, так что приговор военного суда не имел почти никакого значения.[67]