Стебель травы. Антология переводов поэзии и прозы - Антология

ни старых вещей

Проживающих здесь —

Ничего

Только шторки крахмал

Да оплавленный лампой зрачок

И лежит костенея

За окном помертвевший пейзаж

Перо

Перо усталость и бумага

и ничего не скажет мне

оконной рамы пустота

стучит печатная машинка

суетится

И только щедрая земля

насытившись телами новых

мертвых

мне отвечает жирным срезом

дымящимся и

липнущим к лопате

Плод

Поверь – все дерево трясется

Когда голодными губами

Впиваешься в набухший соком плод

Разговор со стеной

Перо и папирус

Не этот ли скрип

тебя разбудил

мой древесный

жучок?

Нелюбимая

Это мои косы

Но их не помнят

Твои руки

Их бы обрезать

Под самый корень

Но нет

Не заметишь даже

Разве что ненадолго

Стихнет боль в затылке

Сброшу все одежды

Что скажут

Эта грудь и упругость бедер

Но молчат притихли

Возьмите

Тепло рук

Озябшие вещицы

Или не умею —

Лишь отдерну пальцы

Стынут снова

Тускнеют

Только струйка

Промолвит терпеливо

Мое тело

Теплым

И тяжелым словом

Мне прошепчет

Про каждый сантиметр

Слышу и знаю

И понимаю

Опуская веки

Пред отраженьем

Боже мой

Взглядом случайным врастаю

В плоскость зеркальной тверди

В стеклянные капли

Впрочем все это я знаю

И стараюсь поведать

Но когда искушаясь

Сяду под люстру

К зеркалу чтоб начертать

Имя твое помадой

Взвизгнет стеклянное пекло

И я останусь на той стороне

С красным соцветием вен

На распятой руке

И рваным шрамом на горле

Снова – одна

Заклятье

словно заклятье

твержу я:

Твой запах

кружит мне голову

вшитым под кожу

черным цветком

бузины!

Перевод с польского В. Лаврова

Из аргентинской прозы

Мануэль Рохас

Заказаны, но не пойдут…

Переводы заказаны, но не пойдут. А почему? Ответы бывали разные. Чаще всего вообще ответов не было. Иногда работу оплачивали («Мужчина с розой» – рассказ известного аргентинского писателя Мануэля Рохаса), иногда предлагали за те же деньги перевести другие рассказы: изменялся состав сборника (Эвора Тамайо «Листок из свадебного альбома», «Капитан ждёт»). И если можно предположить, что сборник рассказов латиноамериканских писателей, куда входил рассказ Рохаса, не увидел свет из-за того, что издательство уже испытывало трудности с деньгами – было начало 90-х, то история с переводами кубинской писательницы Эворы Тамайо, была совсем иной Ну кто знал у нас как следует современную кубинскую литературу? А тут ещё следовало знать «кто есть кто» из писателей, кто за Фиделя, а кто в душе не очень. Поэтому, естественно, состав сборника сделали на Кубе, да и сами тексты тоже прислали: книжки и перепечатки. Делало сборник издательство «Художественная литература» (Москва). Раскидали работу по переводчикам. Мне досталась тоненькая книжечка «чёрного юмора» Эворы Тамайо. В ней были собраны довольно страшные и занимательные вещи, но перевести требовалось только два рассказа, да и те не самые «чёрные». Однако, очень скоро мне сообщили, что Эворы Тамайо в сборнике не будет (хотя работа была сделана и сдана), как и многих других писателей Состав перешерстили. Имена были теперь совсем другие. Должно быть на Кубе что-то тогда произошло.

Теперь я жалею, что не перевела хотя бы для себя (времена меняются!) остальные рассказы из тоненькой книжечки, которая куда-то запропастилась. А вот куда запропастилась сама Эвора, не знаю. Хотелось бы узнать.

Нина Снеткова

Мужчина с розой

Несколько лет назад под вечер в Осорно приехали монахи-капуцины: они собирались наставлять в истинной вере местных жителей.

Монахов было шестеро, все – настоящие мужчины, бородатые, крепкие лица энергичные, жесты вольные.

Бродячая жизнь наложила свою печать на этих вечных странников, и они ничуть не походили на монахов других орденов.

Тела шестерых бородачей закалились в постоянном соприкосновении в дикой природой юга во время долгих переходов через сельву, под яростными порывами ветра и проливными дождями, а лица утратили торжественную неподвижность, свойственную тем, кто проводит свои дни в тепленьком уединенном уголке уютного монастырского дворика.

Случай свел их в Вальдивии, куда они приехали кто откуда: из резерваций Анголы, из Ла-Империала, из Темуко, и уже все вместе они продолжили путь до Осорно, где целую неделю должны были исполнять свои миссионерские обязанности, а потом снова разъехаться по дорогам сельвы, неся слово евангельской проповеди.

Было их шестеро, все – настоящие мужчины, все бородатые.

Особенно привлекал внимание отец Эспиноса, ветеран миссионерской деятельности на юге, сорокапятилетний мужчина, высокий, крепкий, с виду деятельный, добрый и деликатный.

Был он из тех монахов, которые очаровывают некоторых женщин и нравятся всем мужчинам.

Самая обычная голова под шапкой таких черных волос, что по временам они даже отливают синевой, как перья у дроздов. Матовое смуглое лицо, скрытое пышной бородой, и капуцинские усы. Широковатый нос, яркий, свежий рот, черные блестящие глаза. Под одеждой угадывалось легкое мускулистое тело.

Жизнь отца Эспиносы была увлекательна, как жизнь всякого человека действия, как жизнь конкистадора, главаря разбойников или партизана. И от каждого из них было что-то у отца Эспиносы в его манере держаться, и ему в самый раз подошли бы воинские доспехи первого, плащ и конь чистых кровей второго, защитное обмундирование и автоматическое оружие третьего. Но хоть он и походил на всех троих и, казалось, в определенных условиях мог бы стать любым из них, был он совсем иным и резко от них отличался. Он был человеком чистой души, понимающим других людей, чутким, и вера его была пламенной и деятельной, а дух, чуждый всему низменному, был исполнен религиозного рвения.

Пятнадцать лет разъезжал он по местам, где жили индейцы-арауканы. Он наставлял их в вере, а они души в нем не чаяли. И спрашивал он