Аристократы - Баса

расстегнула немного шубу и постучалась. Даже удалось наклеить улыбку очень крепким клеем, понадеявшись, что не отвалится по середине вечера.

— Привет! — улыбку на лице Леньки увидела быстрее, чем расслышала голос, а потом мой взгляд зацепился за его подбородок.

— Ух ты! — теперь искренняя улыбка набежала прекрасным солнышком на мои уста. — Ты побрился. Я восхищена!

Потрогала пальчиками аккуратную щеку, гладенькая, без намека на щетину и приятный запах крема. Наверное, прямо перед приходом. Я немного зависла в одном положении, когда поймала недвусмысленный взгляд Лени на моих губах, который дал время самой решить. Я опустила глаза на его губы.

Я его еще ни разу не поцеловала после воскрешения. В щеку, да, обнимала за плечи, прижималась, но в губы не целовала. Теперь следовало. Смежила веки и позволила себе поцеловать эти знакомые, родные губы. Чуть-чуть нежно, без языка, достаточно чтобы передать и его, и мою заботу друг о друге. Лишь поцелуй приветствия.

Леня был красив — в белой рубахе и черных джинсах. Хорошее у него тело, невольно за ним хотелось наблюдать, девушки поворачивались ему вслед.

Ужинать решили в спальне. На плетенных креслах, перед нами был округлый, стеклянный столик, шторки приоткрыты, перед нами дверь на балкон и вдалеке виден самый огромный мост, километр в длину, сейчас он бирюзовый. Я вяло ковырялась вилкой в тарелке, которую придерживала ладонью в одной руке.

— Не хочешь ничего рассказать? — я помнила этот вопрос две недели назад. Он уже спрашивал. Я тогда ответила, что хочу забыть, я и сейчас мечтала забыть. Но похоже надо что-то объяснить.

— Ммм… — отставила тарелку, кусок в горло не лез. — Я имела… связь… с мужчиной в Арзонте.

Это казалось настолько ужасным, когда произносила вслух, даже на языке оседало каким-то неприятным привкусом, хотелось сплюнуть, стереть этот осадок.

Я настороженно повернулась к другу в ожидании вердикта, он вправе меня назвать как пожелает, мне и самой казалось это все ужасным. А с его стороны и вовсе не знаю.

— Я не дурак. Понял, что ты меня сторонишься, будто борешься с чем-то, — Леня подпер ладонью щеку и поставил локоть на кресло. — Для тебя эта связь имеет значение?

— Имеешь ввиду мои чувства? — неловко уточнила я. Леня кивнул. — Нет. В этом плане. Я не любила его.

Пальцы заметно дрожали на коленях, не знаю почему хотелось ткань собрать, жестко сжать, успокоить это дрожание дурацкое в теле.

— Это хорошо, — Леня задорно улыбнулся, как мальчишка-проказник. — Я тоже не был святым. Главное, что ты выбрала быть здесь, сейчас, со мной. Это твое желание. И мое. И хорошо, что они совпали.

Я невольно сама улыбнулась над его замечанием и отвернулась к темноте за окном, только яркий светильник рядом стоял и освещал стул, и нас двоих.

— С каких пор ты философ, Лень? — я не спрашивала, а скорее разбавляла напряженность между нами. Друг быстро протянул руку и ухватил за запястье, заставил привстать и направил к себе. Затем чуть надавил мне на ладонь, вынудив сесть к нему на колени.

Присела аккуратно, приобняла его за шею. И мы заглянули друг другу в глаза.

— У меня к тебе предложение, — я удивленно вскинула бровь с намеком, чтобы продолжал. — Давай традицией сделаем, раз в год я тебе будут предлагать выйти за меня замуж?

Бровь если бы могла еще дальше на макушку полезла, а так зависла, но улыбка пропала с лица.

— Перед прошлым Новым годом помнишь, предлагал выйти за меня, но кое-кто сказал, что не готов. Хочет поучиться, посмотреть на мир, погулять и не готов рожать детей. В этом году, что-нибудь изменилось?

Как будто талию сдавили пятерней руки, и я ожидала когда треснут ребра от натуги вздохнуть воздух. Что? Что тут скажешь? Когда тебя ошпаривали кипятком или выливали ведро холодной воды, похожее ощущение. В тот момент боишься потерять способность существовать.

— Не смотри таким ужасным взглядом, — Ленька сверкнул приятной улыбочкой модели, которая блистала на телевизорах. Модельки должно быть от этой улыбки валились на спины и раздвигали перед ним ноги. — Я не требую сейчас детей, пока без надобности наследники. Я и сам не знаю, когда вступлю в права наследования. Отец не торопит, спокойно занимается делами. Мне позволяет заниматься тем, чем мне нравится. А нагуляться и посмотреть мир мы можем вдвоем?

Не могла смотреть ему в глазах, до ужаса страшно, спряталась в теплых объятиях от всего мира. Год назад однозначно сказала бы, что не нужен поводырь, не нужен кто-то, кто будет частично нести за меня ответственность. На этапе беременности полностью за женщину отвечал мужчина, нет возможности управлять транспортным средством без разрешения мужа, никаких прав подписи, твоя подпись — ноль, пустой звук.

Каждый ребенок — это как дар свыше, а если он еще и с вирусным барьером, женщину разве что не на руках носят. И боюсь подумать, что сделают с решившей убить ребенка во чреве. Абортов разрешенных не существовало, поэтому и некоторым людям приходилось рожать Бастардов, не взирая даже на то, что их потом забирали насильно, и не взирая на то, что они возможно не желанные дети, зачатые в процессе какой-нибудь ужасной оргии, и не известно, кто настоящий отец.

Так вот Леньке я, наверное, смогла бы доверить свою жизнь. В его руках тепло… не горячо, а тепло. Как и сейчас, когда друг понял молчаливый посыл, обнял за талию, пальцами мягко обхватил по бокам, погладил, а губами нашел мои, податливые, немного испуганные, но готовые перебороть эту трусость.

Его поцелуй не был невинным, как приветствие, был глубоким, пробующим мой рот внутри, стремящимся познать глубже, сильнее, но горечь он не приносил. Безмятежное состояние, доверие и спокойствие. Я не боялась ничего, здесь сидя у него на коленях.

— Я сейчас, телефон звонит, — не слышала звонка, поэтому слегка удивилась, когда Леня заставил приподняться с его колен.

Настолько расслабилась и поплыла в сонное царство. Это хорошо. Мне легко, будто не было тяжести на сердце, его аккуратно зашивали ниточками. Осколки Леня выдернул в первый день встречи, а сейчас пытался подлатать. И я не сопротивлялась, давала возможность зашить рваные раны.

Леня вышел из комнаты в гостиную, а я поднялась и встала поближе к окну, наблюдала картину, которая всегда нравилась за окном. А сейчас пошел белый снежок, крупный и от ветра быстрый. Ветер? Да?

Ветер и огонь — торнадо из огня, которое поглотило в Арзонте.

— С работы, — расслышала голос позади себя. Кивнула отражению в стекле. Красивый вечер, и главное спокойный.

Его тело не так