Пилюля - Артур Жейнов

– Тебе какое дело? – лениво огрызнулась девушка и тут же замахала кому-то рукой.

– Тамарка, иди к нам! Я своего Саню нашла!

– Шлюха! – с ненавистью процедил сквозь зубы Вадим. Рита этого не услышала, но Саню всего как будто передернуло. Отпустив руку возлюбленной, он вплотную приблизился к Вадиму и, нависая над ним, прошипел:

– Поднимайся.

– Что такое?

Николай не стал вмешиваться. Выкатив глаза, он с нескрываемым удовольствием следил за происходящим.

Резким коротким ударом Саня залепил Вадиму пощечину. Гримаса ярости и испуга исказила лицо Вадима. Вставая, он опрокинул стул, попытался ударить обидчика кулаком, но Саня уклонился и сильным ударом в челюсть сбил Вадима с ног. Падая, тот чуть не перевернул стол с картами. Игроки вскочили со стульев. Николай радостно захлопал в ладоши. Приходя в себя, Вадим мотнул головой, приподнялся на локте и вытер красные капли с разбитой губы. Взглянул на размазанную по руке кровь, со злобой выкрикнул:

– Ты за это ответишь!

– Что случилось? – услышал Саня за спиной испуганный голос Риты.

– Поссорились, – подмигнув ей, сказал он.

– Зачем ты его ударил?

– Нищета лютует, – все так же лежа на боку, с ухмылкой произнес Вадим. К нему подбежала Тамара и, помогая подняться, причитала:

– Вадимчик! Вадимчик, да что же это такое! Зачем тут эти драки?!

– Драки – мужицкое занятие, – медленно вставая, произнес он. – Это классовая борьба.

Рита взяла Саню за руку и потянула за собой.

– Пойдем. Мне не нравится, что ты распускаешь руки. Ты таким не был, – упрекнула его по дороге. – Ты был добрее. В тебе стало слишком много Кастро. Я знаю, во мне он тоже есть. Но нельзя же так распускаться. Надо бить словом, а не кулаками. Слышишь?

– Угу, – согласился Саня, покорно следуя за ней. – Есть хочется.

– Сейчас-сейчас, я сама, знаешь, как проголодалась. – Снова посмотрела на него влюбленными глазами. – Видел, как на тебя Тамарка глазела? Ничего ты не видел… А она баба красивая… Смотри мне…

Вадим отмахнулся от протянутой Тамаркой руки и поднялся сам. Затем поднял за спинку упавший стул.

– Если бы не ваше присутствие, – сказал он, глядя на жену Николая и возвращающихся к столу игроков, – я бы его тут сейчас порвал. – Достал из кармана платок и приложил к распухшей губе. – Ему очень повезло, что здесь есть люди, чье достоинство я не могу оскорбить склоками и драками.

Он сел на стул, потрогал зуб.

– Шатается, кажется.

– Больно? – присаживаясь напротив, участливо спросила Тамара.

– Подлец, исподтишка меня ударил, – теперь трогая зуб языком, объяснял Вадим. – А так хрен бы я упал. Закопал бы под этим столом. Сволота! Он быстро слинял. Ничего, я ему сделаю! Я в долгу не останусь.

– Он же тебя сначала ладонью ударил, – напомнил Николай.

– Кулаком! – недовольно возразил Вадим. – Видишь, зуб шатается.

– А мне показалось…

– Я не понял, ты вообще за кого?! Может, давай позовем его сюда?! Мы же так любим все грязное, дешевое и тупое! Душу этому быдлу раскроем. Давай, зови! – кипятился Вадим. Потом схватил карты и швырнул их в сторону Николая. – Иди в карты с ним поиграй. Разбуди ночью, сгоняй с ним в казино!

– Ну, не сердись, не сердись, – пошел на мировую Николай. – Дался он мне. Ты мой друг. Просто показалось…

– Замолчи, – потребовал Вадим и посмотрел вслед уходящей паре. – В номер пошли. Я знаю, зачем они туда пошли. Знаю, – и опустив голову, закрыл глаза ладонью.

Хуши сказал: «Приятные неожиданности чаще случаются с теми, кто не умеет прогнозировать: они всего лишь предпосылки закономерных неудач»

Ночь была тихая. Легкий ветерок пробивался в комнату сквозь кружевную занавеску. Влюбленные нагишом лежали на широкой кровати, наслаждаясь прохладой. Рита сжимала пальцами Санино плечо, рука любимого нежно ласкала полусферы ее упругих ягодиц.

– Остановись, мгновенье, – прошептала девушка, – ты прекрасно!

– А наши учатся, – улыбаясь, прошептал Саня.

– Мучатся, – улыбнулась Рита. – Скучаешь по институту?

– По тебе больше, – произнес он, поцеловав ее в мочку уха. – Ничего, наверстаем.

– Наверстаем, – согласилась она. – Дождемся Кубинца и поедем домой, – да? И будем наверстывать.

– Да, я тоже так думаю. Надо его дождаться.

– Что ты хочешь делать с флэшкой? Оставишь себе?

Саня пожал плечами, понюхал ее губы.

– Вином пахнешь… Вкусное вино нам принесли. Хочешь еще?

Девушка чуть отодвинулась.

– Налей.

Саня поднялся, подошел к столику, разлил по бокалам остатки немного терпкого, но, как ему показалось, приятного «Cloudy Вау».

– Нравятся цветы? – зацепил как бы ненароком один из цветков стоящего в вазе букета.

– Обожаю такие цветы.

– Полчаса собирал букет. Замучил бедных цветочниц. Нет, говорю, эти на мою Риту не похожи. И это не она… И это не она… А вот это…

– Она!

– Она, – подтвердил Саня, присаживаясь на край кровати. – Держи, – протянул Рите бокал с вином.

Девушка взяла и сделала глоток.

– Я не знаю, что делать с этой флэшкой, – признался Саня. – За тобой следили. Они явно про нее знают. Теперь не отстанут. Придется отдать, наверное. Что еще Грин скажет.

– А я никогда не называю его Грином. Кастро и Кастро. Хочешь, буду называть, как ты?

Саня усмехнулся.

– Называй, как тебе удобно.

Рита протянула к нему руки.

– Я соскучилась, иди ко мне.

Влюбленные снова обнялись.

– Я так мало о тебе знаю, – прошептала она. – Расскажи мне что-нибудь. Ты помнишь своих родителей?

– Да, очень хорошо помню, хоть мне и было всего три года. Папа… У него было такое, немного вытянутое лицо, и борода… Помню, такая колючая-колючая борода была. У него были широкие плечи, хотя… про плечи: наверное, просто фотографию вспоминаю.

– Год назад ты похоронил свою бабушку?

– Да. Бабу Анюту. Я жил с ней с десяти лет. Кроме меня у нее никого не было. Муж от нее ушел. Жестокий был человек, избивал ее. А она такая нежная, хрупкая. Очень красивая была в молодости. Муж ревновал ее. Как можно поднять руку на женщину?

Рита пожала плечами. Саня улыбнулся любимой, продолжил:

– А она его все равно любила. Даже больше чем детей. У нее было два сына и дочка – моя мама. Старший, Михаил, очень был способный, но такой хулиганистый мальчик. В четырнадцать лет он говорил на шести языках. Но все время попадал в какие-то истории. Выменивал у солдат, охранявших армейские склады, снаряды, мины противотанковые и разбирал их – хотел изобрести сверхмощную бомбу. Вынес этого добра на какую-то астрономическую сумму. Когда узнали, скандал был жуткий. Потом узнали, что он фальшивые доллары печатает. Хотел подорвать американскую экономику. Драчун был. Из-за девушки подрался с каким-то пьяным офицером.

– Она, – подтвердил Саня, присаживаясь на край кровати. – Держи, – протянул Рите бокал с вином

Тоже суд. Что-то жуткое было. Все время с отцом ругался из-за того, что тот мать бьет. Отец однажды не на шутку разошелся, нос ей сломал, и младшему Володьке тоже досталось. А Михаил младшего очень любил. Пошел в цех к отцу и на глазах у всех его сильно избил. Тот попал в реанимацию. За это бабушка Анюта выгнала Михаила из дома, сказала, чтобы не возвращался. Больше она его не видела. Всю жизнь потом не могла себе простить. Каждый день вспоминала и плакала. Из-за того офицера ему грозил срок, и отец заявление написал, но вместо тюрьмы его забрали в армию. Кому-то понадобились его знания языков. Через два года он погиб. Кажется, в Эфиопии. Об этом не говорилось открыто, ей кто-то из его сослуживцев позвонил.

– Угу, – задумчиво произнесла Рита. – А потом этот муж, гад, ее еще и бросил.

– Бросил, – печально подтвердил Саня. – Дети выросли. Потом эта автокатастрофа. Мамы и папы не стало. А через семь лет убили и младшего сына бабушки, Володю. Говорили, что он был бандитом, но я не верю. Он водил меня в парк, мы там лебедей кормили. Повсюду меня с собой таскал – на рыбалку, за грибами. Хорошо с ним было.

Бабушка стала болеть. Пенсии на лекарства не хватало, и я стал ей помогать. С Игорем Ширяевым раздавали буклеты на перекрестках, объявления по подъездам расклеивали. Он мне все деньги заработанные отдавал. Хороший у меня друг, Рита, очень хороший. Сейчас мебель таскаем, землю копаем… – Саня приподнялся на локте, дотянулся до бокала, сделал глоток вина, – беремся за все, что подвернется. Взрослые, а он до сих пор со мной делится.

Он вернул бокал на место, взял Ритину руку и стал целовать пальцы.

– Ну а теперь ты, принцесса, расскажи мне что-нибудь о себе. Или, может быть, лучше мне про тебя рассказать?

С улицы вдруг донесся чей-то испуганный крик, звон разбитого стекла, смех, послышалась ругань.

Саня поднялся, подошел к окну.

– Что там? – спросила Рита.

– Кажется, вашего Николя кто-то бьет, – ответил Саня.