Парадоксы гениев - Михаил Семенович Казиник

Надежды полн, закрыв глаза,

Гнул угол третьего туза.

Но в карты поэту не везло — он по большей части проигрывал.

Проиграл в очередной раз и Хлестаков. Но, встретив чиновников города, куда его забросила судьба, он по большому счету выиграл. Причем невероятную сумму денег, получив ее в качестве взяток. Как вы думаете, куда поехал от «невесты» Марьи Антоновны Хлестаков? В пьесе об этом ничего не говорится. Но я почти уверен, что он отправился не в Саратовскую губернию к дяде, а к штабс-капитану, чтобы «с ним еще раз сразиться».

Дальше еще интереснее:

Хлестаков: А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы…

Это намек Гоголя на похождения Пушкина в Тригорском.

Это и хозяйка Прасковья Осипова-Вульф, и ее дочери.

Так вот, когда Хлестаков признается в любви жене Городничего Анне Андреевне, в ответ на ее реплику: «Но я же в некотором роде… я замужем!» — «глупый и пустейший» Хлестаков отвечает: «Для любви нет различия; и Карамзин сказал: „Законы осуждают“». Не уверен, что Анна Андреевна что-то поняла, ибо чаще всего не понимают и читатели. При чем тут Карамзин? Какие законы и кого осуждают? Разберемся, наконец, насколько глуп и пуст Хлестаков.

Николай Карамзин, знаменитый историограф, в юности был платонически влюблен в Настасью Ивановну Плещееву. Карамзин был другом ее мужа. И сама Настасья Ивановна, и ее супруг поддерживали платонические чувства Карамзина. Ведь Николай Иванович воспринимал Настасью как мадонну. Поклонялся ей. Ей льстила высокая влюбленность одного из самых талантливых людей России. О своей любви (когда в свете начали ходить слухи об этом треугольнике) Карамзин написал стихотворение. Вот его начало:

Законы осуждают

Предмет моей любви;

Но кто, о сердце, может

Противиться тебе?

Какой закон святее

Твоих врожденных чувств?

Какая власть сильнее

Любви и красоты?

Люблю — любить ввек буду.

Кляните страсть мою,

Безжалостные души,

Жестокие сердца!..

Что-о-о? «Пустейший» Хлестаков знает эту историю, знает эти стихи!

И точно применяет их к ситуации с женой Городничего Анной Андреевной. Именно в ответ на фразу Анны Андреевны: «Я в некотором роде… я замужем!» — Хлестаков точно реагирует на эту ситуацию. В 1793 году, когда были написаны эти стихи, Гоголя еще не было на земле. Но в юности, общаясь с автором, он узнал историю любви и посвященного этой любви стиха.

И это знает, и этим пользуется Хлестаков!!!

А какие же стихи Хлестаков готов прочитать дочери Марье Антоновне?

Даю весь эпизод соблазнения целиком. Он нам нужен не только для стихотворения.

Явление XII

Хлестаков. А ваши губки, сударыня, лучше, нежели всякая погода.

Марья Антоновна. Вы все эдакое говорите… Я бы вас попросила, чтобы вы мне написали лучше на память какие-нибудь стишки в альбом. Вы, верно, их знаете много.

Хлестаков. Для вас, сударыня, все что хотите. Требуйте, какие стихи вам?

Марья Антоновна. Какие-нибудь эдакие — хорошие, новые.

Хлестаков. Да что стихи! я много их знаю.

Марья Антоновна. Ну, скажите же, какие же вы мне напишете?

Хлестаков. Да к чему же говорить? я и без того их знаю.

Марья Антоновна. Я очень люблю их…

Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О ты, что в горести напрасно на Бога ропщешь, человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая стул.)

Марья Антоновна. Любовь! Я не понимаю любовь… я никогда и не знала, что за любовь… (Отдвигает стул.)

Хлестаков (придвигая стул). Отчего ж вы отдвигаете свой стул? Нам лучше будет сидеть близко друг к другу.

Откуда стихи?

Ода из Иова

О ты, что в горести напрасно

На Бога ропщешь, человек,

Внимай, коль в ревности ужасно

Он к Иову из тучи рек

Сквозь дождь, сквозь вихрь, сквозь град блистая

И гласом громы прерывая,

Словами небо колебал

И так его на распрю звал…

М. В. Ломоносов

Как вам начало стиха из уст Хлестакова? Для Марьи Антоновны.

Особенно интересен контекст, в котором Хлестаков произносит начало оды.

Вся история любовной игры Хлестакова с Марьей Антоновной очень напоминает игривое поведение Пушкина в Тригорском. И соперничество, и ревность матери и дочери выписаны Гоголем явно не случайно.

Прасковья Осипова, которая была на пятнадцать лет старше Пушкина (по тем временам она воспринималась как пожилая женщина). И ее юные провинциальные дочери, которые столкнулись с великим соблазнителем, столичным поэтом, и которые могли бы сказать, как и дочь Городничего: Любовь! Я не понимаю любовь… я никогда и не знала, что за любовь…

И вся игра со стулом… В общем… настоящий пушкинский карнавал.

Еще один намек. Хлестаков в монологе для всех «отцов» города: «Я, признаюсь, литературой существую». Стоп! Пьяная болтовня? Или грубый намек? Уж царь-то точно все понял. В России был ТОЛЬКО ОДИН ЧЕЛОВЕК, который СУЩЕСТВОВАЛ ЛИТЕРАТУРОЙ. Это Пушкин!!! Так что если бы других намеков и аналогий не было, Николай I ТОЧНО б узнал, в чей огород заброшен камешек.

И вообще весь знаменитый хвастливый монолог Хлестакова — смесь жизнеописания самого Пушкина и его «приятеля» Онегина. И Пушкин, и Онегин, и Хлестаков (правда, у последнего, скорее всего, в его фантазиях) — завсегдатаи театральных кулис и любители балерин и актерок, посетители балов и ресторанов, вкушающие изысканные яства, ведущие бесцельную жизнь.

А для того, чтобы закончить разговор о том, почему царь не только разрешил, но, по сути, приказал ИГРАТЬ комедию, два стихотворения.

Одно пушкинское.

Подъезжая под Ижоры,

Я взглянул на небеса

И воспомнил ваши взоры,

Ваши синие глаза.

Хоть я грустно очарован

Вашей девственной красой,

Хоть вампиром именован

Я в губернии Тверской,

Но колен моих пред вами

Преклонить я не посмел

И влюбленными мольбами

Вас тревожить не хотел.

Упиваясь неприятно

Хмелем светской суеты,

Позабуду, вероятно,

Ваши милые черты,

Легкий стан, движений стройность,

Осторожный разговор,

Эту скромную спокойность,

Хитрый смех и хитрый взор.

Если ж нет… по прежню следу

В ваши мирные края