Деградация - Сергей Ивлев

Они выпили по рюмке, Иван засобирался домой. Блинов взял телефон, достал откуда–то карманный календарь с изображенным черным «Мерседесом» и подписью «Такси «Авторитет» с номером телефона. Заметив это, Иван запротестовал, но его сослуживец уже оформлял заказ, а когда положил трубку телефона, успокоил:

– Да не обращай внимания, понтуются ребята. Это самое обычное московское такси. У них генеральный из наших, мент в прошлом, знакомый мой. В один прекрасный момент его то ли резко осенило, то ли все в милиции задолбало, в общем, он повесил погоны на гвоздь и организовал эту контору. Дарю, – он передал Ивану календарь, – кстати, при предъявлении водителю ксивы – скидка пять процентов.

– Серьезно? – удивленный Иван крутил в руках календарь.

– А ты доедешь, проверь, – подмигнул Блинов, затем, уже посерьезнев, сказал: – Вань, ты хороший парень, прямолинейный, искренний, с головой на плечах, слов на ветер не бросаешь. Это подкупает симпатии многих. Да, ты не проломишь, как Чернов, стену лбом, если она будет перед тобой. Но тебе достаточно будет его попросить, и он это с удовольствием сделает за тебя. Даже эта девочка сегодня… Матерая девочка–то, но чем–то ты и ей понравился. Но тебе не хватает гибкости и кругозора что ли… Хитрее быть надо. Не всегда твоя правда к месту. Иногда и приврать полезно.

– Петь, я давно понял, врать я не умею. Поэтому придерживаюсь другой линии поведения, я никогда не вру. – Иван улыбнулся в ответ. – Людям это нравится.

– Но правду не всегда можно и нужно говорить. И что–то ты темнишь, – недоверчиво ответил Блинов.

– Врать вообще не обязательно. Понимаешь, когда говоришь слово «правда», воображение сразу рисует картину, ассоциирующуюся с допросом то ли фашистами, то ли чекистами и желанием скрыть что–то, где из человека это что–то вытаскивают насильно.

– Возможно… И что?

– А как люди врут? Какие ассоциации?

– Какие?

– Посмотри предвыборные речи политиков. Улыбка на лице, твердая речь, четкий, не бегающий взгляд. Только они сами слабо верят в то, что говорят. Это психологи давно вычислили, что такая линия поведения больше всего доверия вызывает. Но со временем метод заездили, шаблон затрещал, и люди автоматически начали сомневаться.

– Вань, что–то не могу понять, к чему ты ведешь?

– Петь, – Иван усмехнулся, – все просто. Скажи правду так же, как политики, и тебе не поверят. Люди сами засомневаются, подвох будут искать. Начнут проверять, искать другие источники. Потом окажется, что ты был прав. Естественно, симпатии к тебе будут расти.

– Интересный подход, надо поразмыслить, – Блинов почесал затылок, затем доверительным тоном спросил: – А какую правду ты девчонке рассказал?

– Петь, ты извини, но ты не поймешь. Считай, что действительно Шопенгауэра я ей цитировал.

Блинов недоверчиво смотрел на Ивана некоторое время, а затем резко рассмеялся:

– Вань, прости, я просто представил эту картину! Ведь ты реально мог! – и он положил свою руку на плечо Ивана, еще больше залился смехом.

– Я даже не в курсе, кто это такой. Мы философию в институте за ящик водки преподавателю всей группой сдали, – пробурчал Иван, но Петр его и не слушал.

Раздался звонок телефона, такси ожидало у подъезда.

– Пойдем, провожу тебя, перекурим на дорожку.

Они вышли на площадку к лифтам, закурили. Открылась соседняя дверь, из которой вышел молодой мужчина, тоже достал сигарету, прикурил, кивнул Блинову, протянул Ивану руку.

– Вадим, – сказал он.

– Иван, – представился Иван, пожимая ему руку.

– Слушай Петь, – продолжил Вадим, – похоже, наша спальня имеет с твоей общую стену.

– Вполне возможно, а что?

– Как тебе известно, у нас звукоизоляция в домах не очень…

– А, понятно. Так ловите с Маринкой ритм и присоединяйтесь, кто вам не дает–то? – совершенно буднично сказал Блинов.

Вадим хмыкнул, заулыбался, затем спросил:

– Ты где таких красивых девок только берешь?

– Известно где, в Интернете, – ничуть не смутившись, ответил Блинов. – Нет Интернета, купи «Московский комсомолец», раздел «Частные объявления». Вообще я давно остановился на одной проверенной конторе. Если тебе нужно, могу порекомендовать…

– Я тебе порекомендую! – перебила его выглянувшая из той же двери молодая женщина. – Сам с друзьями кобелишься, и мужа моего втянуть хочешь? Я с Вероникой твоей поговорю!

– Привет Марин, я тоже рад тебя видеть, только никто никого никуда насильно не тащит. А Вероника в курсе, говори о чем хочешь с ней.

– Пойдем, потом покуришь, – смутившись, сказала Марина, схватила мужа за руку и потащила за собой в квартиру. Дверь захлопнулась, но явно не успокоилась, из–за нее стали доноситься отдельно различимые на общем фоне слова нравоучений.

– Вот, Вань, он ничего не сделал, а огребает на ровном месте. Точней, он сделал ошибку три года назад, когда женился на этой дуре, не понимающей, что так она только провоцирует его к измене. Кстати, кровать упирается в их стену не моя.

Иван, засмущавшись, налился краской, Блинов расплылся в улыбке, погасил сигарету и вызвал лифт, затем протянул руку, прощаясь.

– Мне не горит с деньгами, не беспокойся.

– Спасибо, Петь. Я все равно постараюсь не затягивать. Не люблю.

Петр кивнул, мол тебе видней, махнул рукой стоящему уже в лифте Ивану и отправился назад к себе в квартиру.

Спустившись вниз, Иван решил не проверять дисконтные возможности служебного удостоверения в такси.

Добравшись до дома, у него только и осталось сил, что бы упасть на кровать, 36 часов практически без сна, стресс и алкоголь дали о себе знать. Родителей не было, наверное, они все еще дежурили в больнице. Только скорее всего Вика все равно еще не в сознании и ей вряд ли чем можно помочь. Впрочем, их отсутствие и к лучшему, его не совсем трезвый вид вызвал бы только вопросы и не нужный негатив. Иван приоткрыл окно, что бы в комнате не скапливался перегар, разделся и закутался в одеяло. В сон он погрузился практически мгновенно.

Мобильный телефон Ивана, брошенный накануне на стол к компьютеру, надрывался, но ему совершенно не хотелось вставать. На вызовы друзей и сослуживцев у него стояли персональные мелодии звонка, его телефон чаще воспроизводил «Мурку», или «Наша служба и опасна, и трудна…», чем мелодию по умолчанию из «Секретных материалов», но сейчас играла именно она, значит, кто–то просто мог ошибиться номером. Открытая накануне форточка, помимо борьбы с перегаром, привела еще и к выстужению комнаты, поэтому Иван совершенно не хотел вылезать на холод из–под одеяла. Но телефон не сдавался, вызовы повторялись. Собрав волю в кулак, Иван, все еще не желая расставаться с одеялом, закутавшись в него, дошел до телефона. Номер на экране ему ни о чем не говорил. Он нажал кнопку приема вызова.

– Слушаю вас, – сказал он, закрывая форточку.

– Горазды же вы дрыхнуть, Иван Анатольевич. – Сказал незнакомый мужской голос с заметным кавказским акцентом. – Время уже обеденное. Петушок давно пропел. Я вам раз пять уже набирал. Ой как не хорошо…

Иван готов был уже вспылить и нагрубить неизвестному собеседнику и высказать все, что он думает о чьем–то мнении на этот счет, но быстро вернул самоконтроль. К этому он привык на службе. Инспекция по личному составу иногда прозванивала служебные внутренние номера, задавая идиотские вопросы и используя различные голоса, стараясь вывести кого–нибудь из себя, потерять бдительность и сорваться на грубость, а то и на брань, тем самым лишить сорвавшегося сотрудника премии, в особо запущенных случаях влепить выговор. Сами же они, соответственно, зарабатывали таким образом поощрения за хорошую службу. Постепенно, на уровне рефлексов, выдержка начинала срабатывать при общении по любому телефону, в любой обстановке. Поэтому Иван, не повышая голоса, ровным тоном сказал:

– Представьтесь, пожалуйста.

– О, чувствуется профессиональная подготовка, а вы даже не на службе. Значит, не зря нам вас порекомендовали. Меня зовут Алиев Тофиг Бахрамович. Я начальник службы безопасности Оптиум банка. – Человек на том конце замолчал, видимо ожидая услышать реакцию.

– Слушаю вас, Тофиг Багромович, – Иван нарочно исковеркал отчество. Откуда у начальника какого–то там банка номер его мобильного телефона? И почему этот человек вообще знает его имя?

– Бахрамович. Моего отца зовут Бахрам. Вам следует быть внимательней. Невнимательность может выглядеть как неуважение, это может поставить вас в невыгодную ситуацию.

Иван начал закипать. Его разбудили, теперь еще и учат. Да кто это вообще такой, что бы давать ему советы?

– Извините, я не большой знаток тюркских наречий, мне ближе славянские диалекты, – уколол кавказца Иван, выдерживая спокойный тон. Его собеседник среагировал резко: