Скрытые намерения - Майк Омер

– Нет, я не про наши школы, – сказал Диллард. – Диспетчер только что получил уведомление от федералов. Эти психованные Стражи решили, что в школе на территории сто девятого отдела торгуют детьми.

– Стражи? – Карвер нахмурился. – Это которым повсюду международный заговор мерещится?

– Угу. Похоже, сегодня утром в их группах было много разговоров на эту тему, и федералы присматривают за ними, – ответил Андерсон. – Они беспокоятся, как бы кто-то из них не объявился сегодня в этой школе. Так что теперь посылают кого-то это проверить. Как будто у нас недостаточно реальных проблем без кучки психов, выдумывающих всякую хрень…

Карвер, нахмурившись, прикрутил заднюю панель машины на место.

– На земле сто девятого, говоришь? Как называется эта школа?

Средняя школа, в которой училась дочь Эбби, находилась как раз на территории 109-го отдела полиции.

– Как там ее? Школа Христофора Колумба? – спросил Андерсон у Дилларда.

Карвер отложил отвертку, вдруг ощутив беспокойство.

– Мне надо идти.

– А как же машина? – заволновался Диллард. – Эй, Карвер, а как же машина?

Но тот уже направлялся к выходу. Может, он и делал из мухи слона. Скорее всего, все это было ни о чем…

Наверняка.

Глава 13

Любой, кто сейчас посмотрел бы на них, решил бы, что это пара родителей, решивших забрать своего ребенка пораньше. Или, по крайней мере, Гусеница на это надеялся.

Они с Альмой стояли перед школой, в нескольких шагах от главного входа. Дубак был просто зверский – пронизывающий холод пробирался за воротник и сквозь обувь, доставляя постоянную ноющую боль. Он пожалел, что у него нет ни шапки, ни перчаток, ни носков потолще. Нос и уши Альмы порозовели, и она безостановочно дрожала.

Сколько уже прошло времени? Пять минут? Десять? Слишком много. Их план не сработал. Он чувствовал себя так, будто торчит тут всем напоказ. Всякий раз, когда Гусеница засовывал замерзшую руку в карман, она натыкалась на пистолет, холодный и тяжелый. В машине пистолет заставил его почувствовать себя сильным. А здесь, если бы какой-нибудь коп остановился, чтобы обыскать их…

Они – это пара, ожидающая своего ребенка, напомнил он себе. И это было важно – оно того стоило. Гусеница представил себе похищенных детей, которых держат где-то в этой школе. Наверное, в подвале. И этих отчаявшихся родителей, которые просто ждут вестей о своих детях. Неужели они окончательно потеряли надежду? Что бы они почувствовали, если б Гусеница появился сейчас перед ними с их детьми в целости и сохранности? Он представил себе их лица, переполненные благодарностью. Свои руки на детских плечах.

В этот момент главная дверь школы открылась и оттуда вышла женщина в угловатых очках, закутанная в тяжелое пальто. Гусеница мгновенно двинулся с места, как будто все это время шел ко входу, стараясь не спешить, даже когда дверь начала закрываться. Его глаза были прикованы к быстро уменьшающемуся проему, который уже превратился в крошечный зазор, в трещину.

Он поймал дверь, просунув пальцы в щель толщиной в дюйм, и улыбнулся женщине. Она нерешительно улыбнулась в ответ. Гусеница был готов к объяснениям, если она спросит, кто он такой. Мол, его сын опять ввязался в драку. Ему позвонили, потребовали забрать его. Эти слова уже были готовы сорваться у него с уст – торопливо, панически.

Но женщина просто еще раз взглянула на Альму и на него и ушла.

Гусеница выдохнул, сердце бешено колотилось у него в груди. Он почти слышал свой собственный пульс, размеренное и быстрое «тук-тук-тук». Толкнул дверь, придержав ее для Альмы, и она не спеша шагнула за порог.

И тут же рядом возник Шляпник – быстро шагая, одна рука в кармане, он присоединился к ним, и они втроем оказались внутри, позволив двери закрыться за ними.

Гусеница уже довольно давно не видел школу изнутри – залитый белым светом коридор, мрачные коричнево-оранжевые двери классных комнат, ряды шкафчиков…

– Итак, мы на месте, – глухо пробурчал Шляпник. – Куда теперь?

Где бы клика обделывала свои делишки? Подвал выглядел вполне подходяще, но, может, они устроят все это в каком-нибудь пустом классе? Хватит ли у них наглости использовать актовый зал? Гусеница и понятия не имел. По какой-то причине он не загадывал так далеко вперед. Предполагал, что, едва оказавшись внутри, они увидят какие-то подсказки. Воровато выглядящих мужчин, куда-то спешащих… Может, заплаканных детей…

Гусеница огляделся, а затем быстро опустил голову, уткнув подбородок в грудь; сердце забилось еще быстрей.

– Камеры, – прошептал он. – Не показывайте свои лица.

– Непохоже, что здесь что-то происходит, – заметила Альма. – Может, нам стоит выйти обратно на улицу?

– А чего ты ожидала? – буркнул Шляпник, голос которого вновь приобрел ту резкую, агрессивную интонацию. – Вывески с надписью «Педомаркет вон в той стороне»?

Надо было продолжать двигаться.

– Камеры наблюдения, – произнес Гусеница. – Если мы сможем просмотреть картинки с камер, то, пожалуй, сумеем их найти.

– И как мы это сделаем?

– Надо найти кабинет секретаря. Готов поспорить, они следят за этим оттуда.

– Да ну? И они просто позволят нам их просмотреть?

– Можно попробовать. Если нас попросят уйти, мы уйдем.

Гусеница поискал глазами кого-нибудь, чтобы спросить, где находится кабинет секретаря. Например, кого-нибудь из учеников. Сердце у него не переставало размеренно колотиться в груди, и казалось, будто каждый удар отдается вибрацией где-то в самой школе. Словно ровный и мощный барабанный бой.

* * *

Бум… бум… бум… Четкий ритм барабанов уже давно сотрясал музыкальную комнату, когда Саманта коснулась смычком струн своей электрической скрипки. Они играли в течение всего последнего часа – все члены рок-группы прогуливали уроки, чтобы выкроить драгоценное время для репетиций. Работали они над своей кавер-версией «Блэк Бетти», одной из любимых песен Сэм. Обычно, когда они репетировали, ее разум был полностью поглощен музыкой; все ее бесконечные мысли и тревоги исчезали, уступая место ритму и мелодии.

Однако нынешним утром голова у нее была слишком переполнена – мысли путались, вставая между ней и музыкой. Она все время пропускала момент своего вступления, выбиваясь из общего ритма.

Ее мать выросла в секте. Секте Уилкокса. И была одной из немногих выживших.

Как им удавалось скрывать это от нее? Папе, маме, ее бабушке с дедушкой… Все эти годы! Все те разы, когда она спрашивала о биологических родителях своей мамы, получая уклончивые ответы или откровенную ложь.

Ритм барабанов изменился, став хаотичным, темп устремился вперед в такт лихорадочным мыслям Сэм. Культ религиозных фанатиков. Ночь пожара. Ее мама, совсем еще ребенок, посреди всего этого…

Она уже просмотрела по диагонали книгу о секте Уилкокса, которую