Полдень синих яблок - Ума Барзи

- Да пошёл ты! - зло огрызнулся Григорий.

- Ну, как знаешь, - депутат отряхнул и без того чистые брюки и скомандовал: - Лиза, в машину!

Всё это время стоявшая рядом девушка с участием попросила:

- Поезжайте в больницу, вам порезы промоют. Заражение ведь может быть.

Тем временем на Проспекте образовалась гигантская двухсторонняя пробка и машинам скорой помощи приходилось пробираться до места происшествия по тротуарам. Магистраль власти была забита.

- Освободите полосу! - потный гаишник с рацией в руках бегал и махал руками. - Освободите резервную полосу!

Фуражка его сдвинулась на затылок, обнажив вспотевший лоб.

- Кортеж едет! - беспомощно развёл он руками.

- Ты что, придурок, какой кортеж? Куда? - Отрепьев кивнул с сторону ямы почти во всю ширину проспекта и увидел преинтереснейшую картину. Возникшие как из-под земли вездесущие журналисты с камерой, нацеленной на депутата уже брали интервью, по горячим следам освещая происходящее.

- А что мне оставалось делать, там же люди! - донеслось до Отрепьева. - И что такое груда железа, даже такое дорогого, по сравнению с человеческими жизнями!

- Вот урод, ёхана булочка! - сплюнул Григорий и вдруг он увидел, как за стайкой журналистов, прямо у них под ногами, змеится, расползается зловещая трещина.

- Все быстро на середину дороги!

Компания обернулась на крик, ничего не понимая. И тут же схваченный за шиворот депутат отлетел, отброшенный резким ударом за бронированный Хаммер. - Ты! - крикнул Отрепьев девушке, - давай туда же!

Трещина, разрывая тротуар, подползла к основанию сталинской высотки, замерла, и через секунду витрина модного бутика покрылась мелкой сеткой, словно задрапированная ажурной гипюровой тканью и со стеклянным звоном вылетела, рассыпавшись мелкой крошкой.

Дом охнул, именно охнул так, что памятная мемориальная доска у подъезда лопнула на две неравные половины. Все вокруг замерли в ожидании, слушая этот страдальческий звук, только пожарные и врачи скорой помощи не обращали на это внимание и продолжали вытаскивать раненых, промывать раны и накладывать повязки. Люди стояли, задрав головы и ждали самого ужасного, что только может произойти.

Но дом устоял.

Глава 7

- А граждане всё продолжают послушно тянуться к избирательным урнам. И, к своему великому изумлению отдают свой голос за претендента, которого ещё недавно кляли на чём свет стоит за все издевательства, что он уже над ними проделал. А ведь выбор был. Небольшой, но был ведь!

А хочешь, я тебе расскажу сценарий следующих выборов? Игорь замотал головой.

Появится никому неизвестный, не имеющий ни политической платформы, ни какой-то существенной программы. Так… из серии “Куда идём мы с Пятачком большой, большой секрет” и к невероятному удивлению женщин, пенсионеров, в-общем, избирателей, не склонных к аналитическому мышлению и шатких в психологическом плане с необъяснимым упорством голоса отдадутся именно ему.

Кто более-менее догадывается, что это хорошо обставленная фикция, ничего сделать не могут. Не тот уровень. И всё, стадо избрало пастуха, угодное хозяевам этого стада.

Далее произойдёт следующее, сценарий беспроигрышный и срабатывал не один раз. Чтобы публику целиком занять, отвлечь её и как-то поднять рейтинг новоиспечённого лидера, нужно устроить яркое, громкое и интригующее представление, которое всколыхнёт волну национализма и террористов начнут мочить в сортирах. Взрывы домов мирных граждан тоже подойдут. Цель оправдывает средства.

К твоему сведению, последним государственным деятелем, честно и действительно демократическим путём пришедшим к власти был Адольф Гитлер. Вот так уважаемые пассажирынашполётзаканчивается…

Лицо Бориса Львовича как в знаменитом клипе Майкла Джексона, вытягивалось, изменялось, то приобретая усики под носом, чёлка отрастала, становясь похожей на характерную гитлеровскую, то, плавно перетекая, обрастало женскими чертами лица, пока окончательно не превратилось в вульгарного вида блондинку, мурлыкающую приятным голоском и требующую пристегнуть ремни. Тяжёлая и страстная, она наваливалась всей массой своего, раздувающегося, как воздушный шар, тела и прижимала, вдавливала распятого в кресле Завадского.

Игорь вскрикнул и с трудом разлепил один глаз. Сквозь студенистую дрёму стали вырисовываться очертания кресел, спина стюардессы в проходе и даже тягучие, заволокшие непомерную бездну под ними, тучи в иллюминаторе.

Завадский не выспался. Несколько часов тревожного забытья, которые и сном-то назвать нельзя, не принесли организму желанного отдыха. А он привык спать помногу и долго. Его работа требовала постоянно быть в хорошей форме, недаром он слыл самым стильным ведущим. Но сегодня выспаться явно не удастся. И о тренажёрном зале можно забыть. Вечером прямой эфир, а ещё надо кое-что проверить.

Не то, чтобы он поверил во все эти россказни Бориса Львовича о заговоре, артефакте и прочей лабуде, но всё же в его словах была какая-то логика. Иллюзорная, но была. Этого материала хватит, чтобы из мухи сделать слона, уж это он умел. Чутьё его ещё никогда не подводило.

- Домой, Игорь Николаевич? – водитель предупредительно открыл дверцу служебной машины и, держа зонт над шефом, нерешительно топтался на месте.

- Нет, Илюш, сейчас не домой.- Игорь пытался собраться с мыслями. – Поехали, по дороге расскажу.

Машина, фыркнув, рванула с места, увозя журналиста в дождливую, промозглую Москву.

От обочины отделился чёрный фургон с матовыми стёклами и, пропустив несколько автомобилей, пристроился сзади, не теряя удаляющуюся машину телевидения из виду.

Глава 8

На низком ночном небе блистали мириады звёзд и дрожащим сиянием отражались в морской воде. И в самом центре этой звёздной паутины, утыканной звёздами, как бисеринками утренней росы, случайным мотыльком, попавшим в гигантскую сеть, замерло крошечное, словно игрушечное, судёнышко.

Ночная прохлада бодрила и окончательно выветривала такой необходимый в этом возрасте сон.

Борис Львович зачарованно переводил взгляд с теряющегося в бесконечности неба на водную, остывающую поверхность.

- Смотри, Володя, как наверху, так и внизу, - не поворачивая головы в сторону как из под земли выросшего помощника, печально произнёс Борис Львович. – Совершенно не различить, где небо, а где вода.

Володя положил локти на фальшборт и тоже посмотрел на звёзды.