Фейсбук 2017 - Александр Александрович Тимофеевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я Пастернака не читал, но скажу. Последней экранизации "Карениной" не видел и смотреть не буду, она гадость, конечно: я их много в своей жизни пересмотрел. И все, включая самые хваленые, - чушь, чушь, чушь.
Анна "долго лежала неподвижно с открытыми глазами, блеск которых, ей казалось, она сама в темноте видела". Как это изобразить в кино? Никак не изобразить. А это вообще-то самое важное, что случилось с Анной. И даже единственное, что с ней случилось, остальное так, детали. В романе два главных героя. Это не Анна и Вронский, как получается в совсем плохом кино, и не Анна и Каренин, как получается в кино на рубль дороже, а Анна и Левин, как нигде и никогда не выходит, даже такой задачи никто не ставит - потому, что она не сценична и не киногенична, но Лев Толстой решал именно ее. "Анна Каренина" это роман, в нем восемь частей, читаются на одном дыхании. Великая книга, рекомендую.
авдотья смирнова устроила прекрасный флэшмоб: известные артисты, музыканты, журналисты, среди которых Ирина Розанова, Паулина Андреева, Василий Уткин, Баста (Василий Вакуленко), Иван Ургант, Чулпан Хаматова, Анна Михалкова, Константин Хабенский собрались вместе, выступают сообща - не для того, чтобы мериться сиськами-письками или сердечно в кого-то плюнуть, или горячо поддержать генеральную линию, или просто набить друг другу морду, или даже мирно выпить-закусить - нет! - они призывают поддержать самых слабых, помочь аутистам. С этого, собственно, и начинаются - цивилизованная жизнь, гражданское общество, европейские ценности, русский мир - как хотите, так и называйте, главное, присоединяйтесь, помогите здесь https://outhelp.ru/
Вена - единственный в Европе город, где я живу в гостинице, и даже в каком-то смысле за этим сюда езжу: в уютно-бравурной империи Франца-Иосифа и Сисси, сладкими остатками которой здесь все до сих пор пропитано, airbnb не существовало. Останавливаюсь всегда в одном и том же, облюбованном мною отеле, уже, наверное, лет 15, сегодня на завтрак тут давали крашеные яйца - терракотовые, главного с детства цвета, будто сваренные в луковой шелухе. Привет из русского мира. Он же, впрочем, привет из мира австрийского, любого христианского, пасхи в этом году совпали, а яйца красят везде, и шелухи везде хватает. Но русского в Вене и в самом деле много. Вчера сначала ездил в Мельк, в огромный бенедектинский монастырь, библиотека которого воспета Умберто Эко в "Имени Розы", а потом на заутреню ходил в нашу венскую церковь, не в прекрасный барочный собор, переходящий в православие по воскресеньям, как это происходит в Риме с храмом дворца Дориа-Памфили, а в настоящую русскую, в самом конце 19 века построенную, при Франце-Иосифе и даже, кажется, еще живой Сисси, в модном тогда вкусе рыночной Византии. В церкви ночью было великое множество народа, очень правильная служба, отличный хор, зычные голоса батюшек прямо с картин Перова, ничего, кроме умиления не вызывающих, радостное Пасхальное единство совсем простых людей, не совсем простых и совсем не простых - как оно и положено. Русский мир, который не кровоточит, а чудесно вписывается в чужой, кремово-пенный порядок. Всех с праздником!
Христос Воскресе!
"Анна Кареновна".
Получил только что записку от приятельницы: "Шура, добрый вечер! ФБ уже в который раз сообщает мне, что вам нравится девелоперская группа "Химки" - ну или что-то в этом роде. Неужели правда? Если нет - как бы вам от этого откреститься?"
Открещиваюсь.
Дорогая девелоперская группа "Химки"! Ты мне ничуть не нравишься. Я не имею о тебе ни малейшего представления, даже имени такого не слышал. Не пройти ли тебе нах или в жопу, если там почему-то милее? Я за вариативность любого выбора, не надо меня ни с кем связывать.
Сегодня "Последний адрес" установит в Питере табличку Юрию Юркуну на Рылеева, 17/19 – дело хорошее, даже очень. Из этого дома, где он больше двадцати лет жил, его забрали в феврале 1938-го, а в сентябре того же года уничтожили. Обыкновенная история. Но сам Юркун – необыкновенный, литератор и художник, красавец и любовник, герой стихов и дневников великого поэта Михаила Кузмина, его многолетний спутник, воспетый писателями, додуманный читателями, человек-миф, исключительный par excellence. Правда, таблички "Последнего адреса" не об этом – они о терроре, не знавшем никаких исключений, о бессчетном множестве замученных, среди которых оказался и Юркун. Четыре даты – когда родился, когда арестовали, когда расстреляли, когда реабилитировали – привычные, стандартные, как у людей, вот вам и весь Юркун, ставший бессчетным множеством, тем, что остается от исключительности. Русский мир – а кто же еще? - стирает ее в пыль, к законной радости современников и потомков. Прочитал у автора, называющего себя атомным православным, про "скандальный код ахматовской «Поэмы без героя» с Кузминым, Судейкиной и всей этой грязью". Это он так промокнул свой одышливый похотливый рот кружевной слободской салфеткой.
Нам архангелы пропели:
Нас давно на небе ждут,
Ровно через две недели
Начинаем Страшный суд.
На суд, на суд,
Архангелы зовут,
На суд, на суд
Нас ангелы зовут,
На суд, на суд,
На самый страшный суд,
На самый страшный суд.
