Прекрасная леди - Бренда Джойс

Она сглотнула горький комок, подступивший к горлу.

— Я уже пообещала, папа. Разве ты не помнишь?

Случившийся от волнения спазм мешал ей говорить.

— Я помню, девочка.

Аманда могла видеть его теперь, она действительно воочию видела отца, хотя явился он лишь в ее воображении. Аманда смахнула хлынувшие из глаз слезы.

— Я обещала тебе это в день казни. Да, я это сделала. Ты знаешь, что я всегда держу свое слово. Я обязательно поеду.

Она почувствовала, как в душе зародился страх — настоящий, необузданный. Ей придется уехать, оставив все, что было таким знакомым и родным. А что, если папа ошибся и мама не любит ее так сильно, как он уверял?

— Я знаю это, доченька. Я так горжусь тобой… — улыбнулся ей отец.

Аманда вздрогнула.

— Я не уверена, что мама будет довольна мной.

— Она любит тебя, моя девочка.

Аманда собралась было напомнить отцу, что она — дочь пирата, но его образ растаял в воздухе. Господи, что же она делала? Говорила сама с собой — или с умершим? Неужели ей только что довелось встретиться с призраком отца? Аманда была потрясена. Впрочем, это уже не имело значения. Главное, что она дала обещание и собиралась выполнить его, независимо от того, что ей придется сделать, чтобы добраться до Англии. И разумеется, бояться там ей совершенно нечего. Мать точно будет счастлива видеть ее, сразу заключит в свои теплые объятия и будет ронять слезы радости!

Итак, сейчас нужно сосредоточиться на этом путешествии. Аманда в задумчивости прикусила губу. Родни наказал ей плыть в Англию с де Уоренном. Интересно, могла ли Аманда каким-либо образом убедить своего благодетеля позволить ей путешествовать на одном из его кораблей? Она подумала о том, что этот де Уоренн был таким добрым — или, по крайней мере, казался добрым. Отец хотел, чтобы она плыла с капитаном, потому что он был джентльменом, и Аманда могла согласиться с этим. Но как бы она оплатила эту поездку?

Имущества у Аманды почти не было. Имелись лишь кинжал, пистолет, шпага, смена одежды и золотой крест на цепи, принадлежавший отцу. И ни с одной из этих вещей она не собиралась расставаться, да и де Уоренну в любом случае вряд ли приглянулось бы что-то из этого скудного скарба. Был лишь один возможный способ заплатить за путешествие. Ничего не оставалось, как предложить де Уоренну свое тело.

Внутри у Аманды все напряглось от волнения. И это была не просто тревога, а самый настоящий страх. Каждая сексуальная сцена, свидетельницей которой ей невольно доводилось быть в прошлом, казалась грубой, омерзительной. Отвратительным был и губернатор Вудс. Аманда никогда не могла понять, почему любовные пары, которые она видела, просто млели от страсти. Ей было не дано постигнуть, что же такого привлекательного, возбуждающего кроется в сексе, что заставляет мужчин и женщин в одно мгновение терять рассудок.

Аманда никогда не волновалась так, как в тот момент, когда вышла из спальни. Де Уоренн утверждал, что движим благородными намерениями, и, как ни странно, она ему верила. Но разумеется, он никогда не отказался бы воспользоваться ее телом в обмен на поездку. Все мужчины, которых она знала, с готовностью приняли бы предложение подобного рода. Она даже могла представить этот обмен еще более заманчивым, признавшись де Уоренну, что по-прежнему остается девственницей.

Аманда оказалась в длинном коридоре с белыми стенами, здесь она увидела красивые причудливые картины, блестящий паркет и разбросанные по полу восточные ковры. По обе стороны коридора располагались лестницы с перилами из позолоченной меди, каждая из которых вела в большой зал, находившийся внизу. Аманда направилась к ближайшей лестнице и стала спускаться.

Ее шаг замедлился. Зал был размером с весь их дом в Белль-Мер. С изумлением оглядывая роскошные владения, Аманда посмотрела наверх, на высокий потолок, где висела самая громадная хрустальная люстра, которую ей когда-либо доводилось видеть. Стены украшали богатые гобелены, а еще здесь висело гораздо больше картин, чем в коридоре. Вся мебель — стулья, скамьи и столы — была выполнена из полированного красного дерева, с ножками в виде когтистых лап, обивкой из бархата или камчатной ткани и замысловатой резьбой. В центре одной из стен располагалась двустворчатая дверь, и Аманда узнала парадный вход в дом. Высокие арки вели в другие комнаты.

Она в нерешительности переминалась с ноги на ногу, когда увидела дворецкого. Он вошел в зал, неся пустой серебряный поднос в одной руке так ровно, словно там все еще было полным-полно закусок. Увидев гостью, дворецкий побледнел и, запнувшись, резко остановился. Поднос с громким звоном упал на пол.

Аманда решительно направилась к нему:

— Эй! Где де Уоренн?

Слуга бросил на нее полный ярости взгляд и поднял поднос.

— Его светлость занят, его ни в коем случае нельзя беспокоить.

Тон дворецкого не понравился Аманде, и ее глаза недобро сузились.

— Не важничайте со мной, — заявила она напрямик. — Вы — всего лишь слуга.

Он выпрямился:

— Я — дворецкий, мисс, и самый важный слуга в штате его светлости.

Аманда закатила глаза:

— Я так не думаю. Самый важный из всех, кто на него работает, это судовой плотник. Хотите побиться об заклад?

Фитцуильям уже был вне себя от раздражения.

— Могу я предложить вам удалиться в свою комнату и должным образом одеться?

Аманда мельком взглянула на свой новый и уже столь любимый предмет туалета.

— Не думаю, что его светлости будет какое-то дело до того, как я одета, — ответила она. Дочь пирата была убеждена в том, что длинная ночная рубашка, естественно, столь же прилична, как и любое платье.

Фитцуильям вспыхнул:

— Если вы отправитесь в свою комнату, я сообщу его светлости, что вы желаете его видеть.

Аманда пренебрежительно фыркнула:

— Вам стоит отправиться в морское путешествие, любезнейший. Это помогло бы сбить спесь с вашей важной задницы!

И она направилась к одной из арок, туда, где наверняка могла обнаружить более приятного собеседника. Дело в том, что именно из этой арки и появился высокомерный старый хрыч.

— Он будет недоволен, — холодно сказал Фитцуильям ей вслед.

Аманда решила, что он произнес это из самодовольства, желая подчеркнуть свою значимость и доставить себе удовольствие, но ей было все равно. Теперь она уже могла различить медленную, протяжную речь де Уоренна — и тихий, жеманный смех женщины.

Аманда остановилась на пороге большой гостиной с позолоченными стенами и таким внушительным количеством мебели, что ни один человек, должно быть, не смог бы использовать и за две жизни. В самом дальнем углу гостиной стоял хозяин, облаченный в свою обычную белую льняную рубашку и такие же белые брюки, его высокие черные сапоги блестели, ярко контрастируя с одеждой. Де Уоренн часто носил украшенный тяжелой вышивкой мавританский камзол, но сейчас камзола на нем не было, и его кинжал не был заткнут за пояс. Он, однако, забыл снять огромные шпоры с золотом и рубинами.