Игрушка подводного Принца. Часть 2 (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas"

— Рэя, — ласково шелестело.

— Тай… — простонала с мольбой на грани разреветься.

Он не смел со мной так поступать!

— Не делай этого, — проскулила, уткнувшись лбом в дверцу между ладонями. — Прости меня. Я опять себя повела как испорченная, капризная девчонка. Прости… и забудь… Живи, Тай… без меня! И я буду. Я смогу… Просто дай мне забвения.

Но вода продолжала ласкать моё тело: грудь болезненно напряглась, соски стали невыносимо чувствительными, между ног тоскливо пульсировало…

Я закипала от вольности бессовестного водного дьявола, кто решил мной поиграть в своей стихии.

— Ты моя… — шелестел плеск воды, разливая по телу волны желания.

— Нет! Больше нет, — упрямо мотала головой. Чёрт! Я так соскучилась по нему, я так хотела его, что начинала сходить с ума. Это было нужно прекратить. Немедля!

Порывисто развернулась, желая увидеть своего мифического Тайфуна, чтобы грубее послать. Чтобы расставить точки над «и», но в кабинке никого кроме меня не было.

— Ненавижу тебя, — сдавленно всхлипнула, и словно подкошенная, скатилась по стенке на пол. Уткнулась лицом в ладони и зарыдала.

Впервые с момента разговора с Таем и Лагуной я позволила себя эту слабость. Вся боль, разочарование, ревность, досада и обречённость вылились шквалом безудержных слёз…

***

Когда проснулась, ощутила себя разбитой и подавленной. И погода за окном была под стать настроению и самочувствию. Свинцовые тучи, ветер, дождь…

— Мирэя, — к удивлению в дверь постучал отец, — ты спишь? — ждал моего разрешения войти.

— Нет… уже, — голос чуть охрип, да и в горле першило. Я натянула одеяло повыше, до подбородка и пробурчала: — Входи. Ты почему не на работе? — подивилась, когда папа остановился возле моей постели.

— Не смешно, милая, — мягко укорил он. — Я так испугался, что вновь тебя потерял…

— Я никуда не денусь, пап. Мне было нужно время всё обдумать. Я хотела побыть одна…

— Жаль, что я утратил доверие, — искренне подосадовал отец.

— Не утратил, — чуть качнула головой. — Но тебе, как всегда, не до меня и не до того, что волнует меня.

— Я не хотел, чтобы ты так думала, — пробормотал папа, осторожно сев на край постели и с такой щемящей нежностью на меня посмотрел, что я вновь себя последней стервой ощутила: эгоистичной, избалованной, импульсивной. Требующей от всех идеальности, не будучи такой сама. Желающей, чтобы меня слушали, не слушаю при этом других.

Не позволяющей никому ошибаться, при этом совершая ошибку за ошибкой.

Что ж это получается, не мир неправильный, а я…

— Поэтому хочу, чтобы ты знала, важно тебе или нет, но я поговорил со Стэфаном.

При упоминании жениха, желание общаться с отцом истончилось.

Тем более, решать наши разногласия, собиралась без вмешательства папы.

— Ты права, его компания уже занимается транспортировкой ядовитых отходов.

— Но он заверил, что остров, куда складируются химические отходы, числится в его владении.

— Этого я… не знала, — пожевала мысль, — но право собственности не даёт ему права, сбрасывать опасный мусор. Ты сам понимаешь, что будет с экологией, если отходы попадут на остров! Там ведь ничего не готово для их хранения и переработки! Представь, что будет с почвой, водой и живыми существами…

— Он не обитаем, — тихо отозвался отец. Не оправдывался, просто пояснил. — Но я понимаю, о чём ты… — удручённо кивнул. Никогда не сомневалась в папе и его порядочности. — И поэтому он заверил, что приостановит поток до завершения нашего строительства.

— Правда? — чуть оживилась.

— Поговори с ним, милая, — тихо улыбнулся отец. — Он очень переживал, когда ты пропала. Звонил не переставая, полицию на уши поднял, береговую линию патрулировал, город переворачивал…

— Конечно я с ним поговорю, — заверила кивком, и ободряюще сжала ладонь папы, когда он нежно коснулся моей щеки любящим, отцовским жестом. — Всё будет отлично.

Но прежде, чем уйти, пап обернулся:

— Я рад, что несмотря на категоричность характера, ты умеешь взять себя в руки и принять рациональное решение. Ты у меня девочка не глупая, просто тебе время нужно, обдумать, взвесить. Жаль, что у нас его так мало…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Прятаться от Стэфана, тем более накануне свадьбы, не имело смысла, да и взрослые мы люди. Поэтому когда он примчался, я его не прогнала.

Не позволила ни обнять, ни поцеловать себя. Держала на расстоянии, говорила без шуток, тоном делового человека, кто собирался не о любви в счастливом браке говорить, а согласиться на сделку.

Сближаться с Радмински не спешила — для начала решила поговорить. Выдвинула ряд условий, привела доводы, которые устроили обе стороны, даже три. Стэф ещё пытался сыграть на моей незначительности и его важности. О его возможностях и моих нелепых потугах, стать достойной компании отца.

Но в итоге мы пришли к соглашению. Эдакое перемирие, на фоне слияния наших империй, которое должно состояться уже завтра.

Свадьба…

Где будет много гостей: сливки общества, важные люди. Стэфан обещал предпринять очередную попытку привлечь инвесторов и найти денег для дальнейшей работы.

ЧД — чужие деньги — главный пункт в любом бизнесе.

Свои всегда успеешь потратить, поэтому первостепенной целью всегда является добыча средств со стороны.

И конечно, заверил, что махинация с нефтяной вышкой, сбросом отходов приостановлена. Как бы это не было накладно, он готов на уступки, лишь бы я успокоилась и доверилась ему.

— Нам жить вместе, — рассудил спокойно Стэфан. — Можно конечно быть в браке формально и жить каждый своей жизнью, но, мне кажется, у нас есть шанс. Просто нужно быть терпимей друг другу. Перестать выискивать идеал и требовать невозможного. Ты меня знаешь, я знаю тебя…

Я не отнекивалась — как мантру твердила себе «Это правильно! А мои фантазии — выдумка маленькой девчонки со Стокгольмским синдромом!» Я сильная! Я переборю в себе какие-либо чувства к Таю. Забуду его. Он там. В своём мире, с женами и детьми. Я здесь. Нам больше не встретиться. Я не буду его искать его. Он не выйдет на сушу. И от воды я теперь буду держаться по возможности далеко.

Брак! Компании… И чёткое представление о дальнейшей судьбе.

— Я согласна! Но у меня ещё условие…

Стэфан удивился, когда поставила его перед фактом, что отныне я в проекте, и только произойдёт слияние, я буду в узком кругу соучредителей. Наравне с другими принимать решения.

— Рэя, это же не серьёзно? — нахмурился Радмински, но на моё красноречивое молчание с недоумением развёл руками: — Где ты и где такая махина как наши компании?

— И что? — не уступала я. — Я только учусь, но специальность выбрала неспроста. Да и в курсе проекта отца. Я знакома с такими деталями, о которых ты ни сном ни духом. Так что я в деле! С отцом поговорю насчёт его доли акций. Они будут наши… но мои! И не дай бог, будешь крутить что-то за моей спиной… — пригрозила, ни на секунду не давая усомниться в своей решительности.

Раньше я так не говорила, была скромнее в желаниях и сдержанней, а то, что для Стэфана женщина в мужском бизнесе — нелепое, но зачастую красивое приложение к уму и состоянию её мужа, слышала от него же.

Впрочем, он и обучение женского пола считал — блажью, часто повторяя, что девушка должна найти занятие по душе, а в идеале — только заниматься собой, домом, мужем. И я, как его будущая жена, обязана выглядеть на все сто. Если буду конфеткой в самом потрясающем фантике, он будет горд и доволен.

Так что, да, я Радмински устраивала как красивое приложение к идеальному и умному ЕМУ! И если раньше я это воспринимала, как затянувшуюся шутку, то теперь ясно осознала, что предвзятое отношение — реально. И мне с ним ещё предстоит бороться!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ничего! Стэфу придётся со мной и моим мнением считаться.

Часть акций — моя! Значит, я по праву имею на место в совете! Для начала…