Пламя страсти - Сьюзен Джонсон

Его губы двинулись вниз по ее шее к плечу. Венеция задрожала, ее руки взлетели и крепко вцепились в плечи Хэзарда. Борясь с туманящей сознание страстью, она еле-еле сумела выговорить:

— Мы… должны поговорить о деньгах!

— Позже, — мягко прервал ее Хэзард.

В одно мгновение он стянул с нее нижнюю рубашку и захватил ртом сосок, играя с ним и лаская до тех пор, пока у Венеции не закружилась голова. Уголком сознания она понимала, что должна немедленно это прекратить, не допустить такого полного подчинения чужому мужчине, который и шокировал, и возбуждал ее. Это было просто безумием с ее стороны, но этому безумию она не могла противостоять…

Хэзард снова напомнил себе, что роскошная женщина, которую он обнимает, послана к нему в качестве взятки, но его руки уже расстегивали широкий кожаный пояс, стягивающий тонкую талию.

Справившись с пряжкой, Хэзард прижал ее к себе еще крепче, и Венеция ощутила всю силу его желания. Ее пальцы заскользили по груди Хэзарда, поднялись к плечам, обхватили мощную шею, и их тела слились.

— Мне не следовало этого делать, — прошептала она со вздохом.

В ее словах прозвучала полная капитуляция, но Хэзарду эта фраза показалась в высшей степени жеманной, а вздох хорошо отрепетированным. Все это вместе вдруг сразу привело его в чувство, словно на него вылили ушат холодной воды. Он застыл, ощущая, как в нем поднимается волна ярости. «Черт побери, — думал он, — неужели я уже был готов попасть на крючок этой шлюхи, как другие доверчивые простаки?!» У Хэзарда и в мыслях не было продавать свои участки, но покорность рыжеволосой женщины и ее роскошное тело лишили его рассудка.

Жестокий и намеренный обман, на который пошла «Буль Майнинг», вдруг стал значить для него больше, чем собственное желание. И так же неожиданно он осознал, что не хочет, чтобы его подкупали. Хэзард шумно выдохнул воздух и невероятным усилием воли заставил себя оторваться от рыжеволосой потаскухи. Повернувшись к ней спиной, он сделал несколько шагов и сел на стул, скрестив руки на груди.

Венеции вдруг стало холодно и одиноко, как только Хэзард отошел от нее. Ее глаза потемнели от неведомых прежде желаний, пробудившееся тело жаждало новых вершин удовольствия. Она не хотела ни о чем думать, она хотела действовать!

— Что случилось? — негромко спросила Венеция.

Хэзард не ответил, но при всей своей неопытности Венеция понимала, что он не хотел останавливаться. Что-то заставило его отойти от нее. И чутье подсказывало ей, что она может сломить его решимость.

И тут на сцену вышла избалованная, капризная мисс Брэддок, которой никто никогда ни в чем не отказывал.

— Подойди ко мне, — приказала она властным тоном. — Я хочу чувствовать тебя…

Она не успела закончить фразу, увидев, как Хэзард, не оборачиваясь, сжал кулаки.

— Убирайся отсюда к чертовой матери, — прорычал он, позабыв о воспитании, о приличиях.

Он по-прежнему не оборачивался, но и без того видел ее перед собой — обнаженную по пояс, покорно стоящую у стены, видел ее полные желания глаза…

— Но я пока не хочу уходить, — прошептала Венеция, словно маленькая девочка, которая хочет получить то, что ей не дают.

Хэзард подумал, что она говорит не как дешевая проститутка, а как юная леди, впавшая в немилость. Но он перестал что-либо соображать, когда ее нежная ручка коснулась его волос. Хэзард буквально одеревенел и сидел не шевелясь, затаив дыхание, пока ее маленькие нежные пальчики ласкали его волосы. Когда же ее теплая ладонь легла на его плечо, все тело Хэзарда ответило на это прикосновение. Он больше не мог уговаривать себя, что его просто-напросто покупают. Он мог думать только о длинных, стройных ногах, которые обовьются вокруг его тела.

Венеция посмотрела на собственные пальцы, лежащие на его коже, — эротический контраст грубой мужественности и женственной нежности, роза, упавшая на наковальню, — и подумала о том, что впервые будет близка с мужчиной. Испытает ли она боль? Сможет ли потом остаться прежней? И почему ее так влечет к этому варвару, чьи пальцы рудокопа нежностью не уступят рукам утонченного придворного?

Хэзард всегда гордился тем, что может выбирать. Он умел сказать «нет», если не хотел женщину. Ему не следовало даже прикасаться к этой рыжеволосой красотке! Он должен сказать «нет» и отослать девицу назад к ее хозяевам.

Однако его благоразумия хватило ровно на пять секунд. Стоило ее руке скользнуть вниз по его позвоночнику, и все чувства Хэзарда оказались в плену у этих трепетных пальчиков. Он сидел не шевелясь, ощущая нестерпимое желание, и наконец не выдержал. Резко повернувшись, он посмотрел на нее, потом порывисто встал и двинулся вперед, заставляя Венецию отступить обратно к стене. Он поднял левую руку и, уперевшись в стену руками по обе стороны от ее головы, нагнулся к ней ближе и хрипло спросил:

— Ты знаешь, что я сделаю, если ты останешься?

Ее широко распахнутые глаза потемнели от желания.

Несмотря на суровость тона, голос Хэзарда оказывал на Венецию магическое действие. Ей казалось, что она подошла слишком близко к огню, но не могла пошевелиться, зачарованная этим голосом.

— Я не хочу уходить, — просто ответила Венеция, и ее глаза подтверждали, что она отдает себя ему.

— Ну что ж, ты не хочешь уходить, а я не хочу тебя отпускать, — спокойно произнес Хэзард, словно учитель в классе, объясняющий ученикам условия задачи. — Я полагаю, все знают, зачем ты отправилась сюда, так что мы могли бы приступить к делу.

Его руки сжали плечи Венеции, словно стальные клещи, и на этот раз его поцелуй был грубым и властным. Между ними не осталось никакой двусмысленности: он предоставил ей все возможности уйти, но больше не в состоянии был играть в эту игру. Двадцатидневное воздержание довело его до предела, но главное — он был уверен, что рыжеволосая женщина горит таким же желанием. Она отвечала на его ласки всем своим мягким, податливым телом. «Если она притворяется, — подумал Хэзард, — то должна получить премию за потрясающий реализм».

— Ну, что же ты стоишь? — довольно холодно произнес он. — Не заставляй меня ждать слишком долго.

Венеция покраснела и потупилась: ей вдруг стало страшно.

— Я не знаю, что мне делать, — прошептала она, ухватившись за пояс брюк.

Черные брови Хэзарда изогнулись — то ли от удивления, то ли издевательски.

— Ах… Очень мило, — в его голосе проскальзывали насмешливые ноты. — Как раз столько скромности, сколько требуется. Мне нравится.

— Помоги мне, — шепотом попросила Венеция. Она стояла перед ним растерянная, полуобнаженная, каскад золотисто-рыжих кудрей оттенял сливочную кожу.