Отрезанная ветвь - Ivan Ivanovich

бутылку очень дорогого фруктового вина и налил им обоим. Выпили, помолчали. Затем снова выпили. Сам Чан не желал начинать этот разговор, поэтому ждал. После третьей чаши вина, Лао Бейфонг наконец-то заговорил.

— Проклятая война! Теперь придется поднять цены. Нанимать вдвое больше охраны, платить вдвое больше взяток этим ненасытным земляным червям, зовущими себя царскими чиновниками. А все из-за того, что кто-то за океаном никак не успокоится! — на одном духу выпалил Бейфонг и осел в кресле. Чан же молчал. Он прекрасно понимал, что все сказанное его уже бывшим начальником — чистая правда. И сейчас в нем боролись два противоположных чувства: чувство справедливости и любовь к родине.

— Мин, я бы рад тебя оставить, — по-своему истолковав молчание Чана, начал говорить Лао. — Ты даже представить не можешь, как сложно в наши времена найти толкового и надежного помощника. Все норовят тебя надуть, обмануть или облапошить, — сказав это, Лао тяжело вздохнул. — Но в Царстве Земли и даже у нас, в Гаолине, достаточно тех, кто не будет разбираться, работник ли ты Лао Бейфонга или вражеский шпион. Будь у тебя хотя бы карие глаза, а не янтарные, ещё можно было бы что-то сделать, но сейчас тебе лучше покинуть город и держаться подальше от крупных поселений.

— Я понимаю, сэр. Знаете, я ведь даже не удивлен. Вы же знаете, что у меня есть кое-какие знакомые на севере? — спросил Чан Мин, на что Бейфонг кивнул. — Так вот, еще неделю назад я получил сообщение, что паромные переправы на Двух Братьях стали небезопасными. Говорят, там появилось несколько рейдерских катеров Армии Огня, и что они топят корабли без предупреждения.

— О, Ома и Шу! Даже генерал Айро не опускался до такого! Да, приходилось больше платить, но караваны спокойно доходили даже до колоний, — простонал Лао. — Да, кстати о караванах. Что ты думаешь о тех деньгах, что получишь от продажи товара?

— А… что я должен о них думать? — напрягся Чан.

— То, что обратные дороги не безопасны. Обычно, когда война возобновляется, умные люди кладут свои деньги на хранение. Особенно, если те не могут добраться до хозяина, — закончил Бейфонг и отхлебнул от своей чаши с вином.

— И что? Есть такой банк на примете? — заинтересовался Чан. На самом деле о возобновлении боевых действий он узнал за два дня до этого разговора. И уже тогда он понял: деньги, что он должен был получить по возвращении каравана, могут с легкостью стать добычей каких-нибудь рейдеров или бандитов.

— Конечно, Банк «Бейфонг» в Ба Синг Се. Самое надежное хранилище средств нашей семьи и наших партнеров, — самодовольно ответил Лао и выжидательно посмотрел на Чана.

— Идея неплохая. Я сам думал об опасностях, которые поджидают караван при возвращении. Но как вы собираетесь дать распоряжение? Караван уже три дня как переправился через Змеиный перевал, и скоро дойдет до Ба Синг Се, — задал резонный вопрос Чан. Лао лишь снисходительно улыбнулся.

— Не только Народ Огня использует драконьих ястребов для перевозки писем. Я сам передаю распоряжение нашим торговым агентам на местах с их помощью. Особенно, когда в половине страны полыхает война. Так что не волнуйся, бессрочный вклад на имя Мина из Ю Дао будет открыт самое позднее через месяц. Пока караван разгрузят, пока утрясут все формальности, пока продадут товар, ястреб долетит до директора банка, — пояснил Лао и, убрав бутылку в ящик стола, встал.

— Спасибо, господин Бейфонг, — уважительно поклонился Чан своему начальнику.

— Помни, Мин. Бейфонги славятся своей надежностью. Даже если мы не заключаем договоров, нашему слову верят. Ибо: «Наше слово вечно, как земля».

tabСледующие дни прошли в хлопотах. Чан покупал вещи, искал подарок матери и подписывал необходимые бумаги для открытия счета в Ба Синг Се. В Гаолине у него тоже оставалось немало денег и их он решил также положить в банк. Дело в том, что за время своей деятельности Чан накопил изрядную сумму. Половину, около 2000 золотых, он вложил в караван. Даже в худшем случае, с учетом всей рыночной конъюнктуры, он планировал получить 3-х кратную прибыль в столице. Ведь пряности и шелка всегда в цене. Оставшиеся 2000 теперь лежали на счету в местном отделении банка «Бейфонг», чтобы была возможность забрать их из любого отделения этого банка.

В день отбытия, Чана провожала вся семья Бейфонгов. Лао и Поппи были явно расстроены. У каждого были свои причины: Лао терял надежного помощника, к которому успел привыкнуть, Поппи же было грустно от того, что Тоф теперь снова будет безвылазно сидеть дома. А сама Тоф плакала из-за того, что день, когда старший брат покинет ее, пришел так быстро.

— Куда ты направишься? — спросила Поппи.

— Ну, я давно хотел повидаться с мамой. Недавно получил ее письмо. Направлюсь в Страну Огня через колонии. А потом, скорее всего, направлюсь в Ба Синг Се. Генерал Айро ушел на пенсию, так что вряд ли великий город когда-либо падет, — закончил Мин, слегка улыбнувшись. Поппи, как и Тоф, знала, что Мин из Народа Огня, но это не мешало им хорошо к нему относиться. В конце концов до недавнего времени в Гаолине было немало торговцев из Народа Огня.

— Эй, не грусти. Я обязательно тебе напишу, когда доберусь, хорошо? — пообещал Чан Тоф, опустившись перед ней на одно колено.

— Хорошо, — ответила она и, шмыгнув носом, обняла Чана. — Возвращайся, — тихонько, чтобы только Чан Мин услышал, прошептала она.

— Обязательно, — так же тихо ответил ей Чан.

Вот и закончилось его пребывание в славном городе Гаолинь. Жалел ли Чан Мин, что покидает его? И да, и нет. Гаолинь, будучи нейтральной торговой площадкой, давал своим жителям огромные возможности подзаработать. К тому же, закоренелый прагматик Чан Мин сильно привязался к маленькой Тоф. Он даже почитал ей кое-какие из своих записей, о важности понимания сути покоряемого предмета. В случае Чана это была энергия ци, в случае Тоф — земля. Однако желание увидеть мать было столь велико, что Чан Мин радовался появлению столь хорошего повода уйти.

Путешествие на север, несмотря на возобновившуюся войну, оказалось не таким сложным. Всего-то и нужно было держаться подальше от поселений и главных торговых трактов. А когда принц вступил на территорию колоний, то и вовсе перестал бояться, так как его лицо мало изменилось, несмотря на