Битва при Креси. История Столетней войны с 1337 по 1360 год - Альфред Бёрн

ЭПИЛОГ

Имела эта победа и страшные последствия. После своего триумфа Дагуорт вернулся в Англию, и побежденная сторона в своих интересах воспользовалась его отсутствием и обратилась за помощью к французскому королю. Филипп одобрил просьбу и послал армию, чтобы отбить город и захватить его. Нападение стало для жителей полной неожиданностью; после трехдневной осады генуэзцы сделали подкоп – в стене образовалась брешь, через нее в город сразу устремился неприятель. Все жители, включая женщин и детей, были умерщвлены. Английский гарнизон, около 250 человек, сдался при условии, что его не тронут, вышел из города невооруженным, в сопровождении двух французских рыцарей. Но когда они достигли Шатонефа, на них напали городские мясники и плотники и, несмотря на усилия французского эскорта, всех перебили. Звучит почти невероятно, но так говорят достоверные французские источники.

Приложение

ПОЛЕ БИТВЫ ПРИ РОШ-ДЕРЬЕНЕ

Относительно места, где располагался лагерь Карла Блуаского, у нас нет сомнений. На юге от города есть лишь одна широкая равнина. Видимо, тут и разбили лагерь, – частично подтверждает текст «Больших французских хроник», где сообщается, что он находился на противоположной от Черного Замка стороне города. По моему разумению, северный край лагеря был на расстоянии 300 ярдов от города. Придорожная святыня, часовня Нотр-Дам де Пите, на той же линии. Верхний, южный край – на несколько сот ярдов южнее. Местность в этом районе лесистая – как раз соответствует сообщениям, что англичане, выйдя из леса, начали атаку со склона в направлении севера.

Черный Замок, как предполагается, построен графом Нортхемптоном при осаде города в предыдущем году. Но это невозможно: осада продолжалась всего несколько дней, а чтобы соорудить его (он сохранился до наших дней), солдатам потребовалось бы в то время работать, как минимум, шесть месяцев. Стоит сравнить это укрепление, например, с земляным сооружением, построенным Жаном Бюро напротив Кастильона за четыре дня до осады города. Его и сейчас можно увидеть – всего лишь небольшая земляная насыпь. А Черный Замок занимает территорию 500 ярдов, в окружности высота его вала 18 футов[68]. Так что это сооружение, безусловно, построено раньше XIV столетия (хотя де ла Бордери и не прав, называя его творением римлян).

ЧИСЛЕННОСТЬ СИЛ

Нет никаких оснований сомневаться в названной Дагуортом численности английской армии, на удивление небольшой – «приблизительно 300 тяжеловооруженных всадников и 400 лучников». Эту цифру он указал в сообщении о битве, отправленном сразу по ее окончании и опубликованном в Англии и Бресте; преуменьши Дагуорт намеренно цифру – правдивость сообщения тут же подвергли бы сомнению. Де ла Бордери не приводит никаких доказательств и свидетельств того, что (его мнение) англичане имели 2 – 2,5 тысячи воинов.

Что касается французской армии, оценки ее численности резко расходятся. Дагуорт не располагал точными сведениями ни когда писал свой отчет, ни позже. Даже сам Карл Блуаский не знал достоверно, сколько солдат под его знаменами. Пока шла война, появлялись разные сведения. Дагуорт сообщает: у противника 1800 тяжеловооруженных всадников, 600 лучников, 2 тысячи арбалетчиков и неизвестное число «ополченцев» (вероятно, бретонских пехотинцев); Найтон говорит о 25 тысячах; Фруассар – о 1600 всадниках и 12 тысячах пехотинцев (так указывает и Лаконто в своей «Истории Бретани»). Цифры, без сомнения, завышены, но очевидно, что французская армия по количеству очень большая. Карл довольно долго собирал свое войско; это подтверждают «Большие французские хроники»: состояло оно из «большого числа людей, как французов, так и бретонцев, а также людей других национальностей». Но и сократи мы эту цифру, численность французов намного выше, чем их противников.

СЭР ТОМАС ДАГУОРТ И ГРАФ БЛУАСКИЙ

Де ла Бордери пересказал такую историю: «Дагуорт, решив после успеха приободрить себя видом побежденного Карла Блуаского, нашел его всего в крови (семнадцать ран), лежащим на пуховой перине, поддерживаемой милосердными руками, и совершил подлость – вытащил из-под него перину и бросил его на солому». Это «истинная правда», утверждает он и говорит далее о «трусливом и одиозно грубом поведении Дагуорта».

Решив выяснить, насколько правдива эта история, я обратился к мнению Бордери об этом храбром воине, высказанному в «Мемуарах по истории Бретани». Рассказ содержится в отчете, составленном Жоржем де Ленаном в период подготовки к канонизации Карла Блуаского. Цитата в оригинале на латинском; в переводе она звучит так: «На кровати лежал толстый матрас. Дагуорт... вытянул из-под него этот матрас, желая оскорбить побежденного, – лорд Карл оказался на соломе, покрытой только льняной тканью».

Заметим: де ла Бордери приукрасил свою историю по сравнению с Фруассаром, а ведь ему, серьезному историку, следовало изложить все иначе.

Попробуем сами разобраться в этих свидетельствах. Доктор Ленан, личный врач Карла Блуаского на протяжении двадцати лет, говорит, что не захвачен вместе со своим господином; если это неправда, он ее скрыл бы. То есть это в лучшем случае слух. Вообще-то весь его рассказ о своем господине сводится к преклонению перед его отвагой. К таким свидетельствам следует относиться с осторожностью (как, например, и к тем, что приводят очевидцы относительно реабилитации Жанны д'Арк). А еще этот врач виновен в искажении истины и в другом случае. Стало быть, его показания следует сравнивать с теми, что оставили его современники, или доверять им, но лишь если уже знаем, что это правда.

Итак, все сказанное выше о нашем герое – явная выдумка. Дагуорт воспитан в Эдвардской рыцарской школе. Во время битвы рыцари поступали иной раз и с большей грубостью и жестокостью, но, как только сражение заканчивалось, всегда соблюдали строгие правила рыцарства и учтивости в отношениях между собой. Сослуживец Дагуорта, граф Дерби незадолго до того установил новую манеру поведения в Гаскони, приглашая к себе на ужин побежденных противников. Пример этот так популярен и распространен среди рыцарей, что в ночь после сражения при Пуатье ему последовал Черный принц. Последующее поведение Дагуорта также опровергает свидетельства хронистов: он разрешил оставить при Карле его друзей и позволял жене навещать его.

Серьезный историк отнесется к этой истории, по крайней мере, как к «недоказанной». Пусть какой-то негодяй и поступил так жестоко с Карлом, – имени его Ленан, вероятно, не знал и вставил в свой рассказ имя хорошо ему известное – Дагуорт.

В большинстве своих высказываний де ла Бордери проявлял осторожность (правда, к цифрам относился слишком доверчиво); в этом случае, позволяя себе столь безапелляционное суждение о достопочтенном рыцаре, он, скорее всего, думал о его национальной принадлежности.

Глава 5

ВОЙНА В ГАСКОНИ. 1345-1347 ГОДЫ

Первый агрессивный акт в Гаскони[69] – захват Пенна, на реке Ло, в 30 милях к северо-востоку от Ажена, – ускорил вспышку войны; но в течение семи последующих лет в провинции не произошло ничего значительного. Французский командующий граф де Лиль ограничился нерешительным ответом на сопротивление, исходившее из Пенна, спустился вниз по Ло и Гаронне к Сен-Макеру (в 10 милях от Ла-Реоли), а затем вниз по Дордоне к Либурну, где и остановился. Либурн – на расстоянии 25 миль от Бордо, столицы Гаскони, и примерно в 50 милях от Сен-Макера. Фактически все, что осталось от старого английского доминиона на юге Франции, – узкая прибрежная полоса от Бордо до Байонны, затем она на 100 миль шла на юг. Установить точную границу между воюющими сторонами в течение всей войны практически невозможно, поскольку она постоянно изменялась, и даже тогда никто с уверенностью не сказал бы, где территория противника, а где своя. Вся провинция наводнена замками и крепостями (хотя эти крепости в строгом смысле слова лишь четырехугольные башни – такие же стояли на границе Англии и Шотландии). Эти крепости очень часто переходили из рук в руки, и установить, кому они в данное время принадлежат, очень трудно: и настоящий владелец, и тот, кто временно владеет, признают их своей территорией. Таким образом, война приняла форму борьбы за крепости; стояли они в основном вдоль двух больших рек, Гаронны и Дордони, и военные действия ограничивались борьбой за овладение этими реками.

Карта 5. Кампании Дерби в Гаскони

Французы на раннем этапе войны одерживали победы на всех участках, но огромное количество гасконских баронов оставались преданными английской короне, инстинктивно чувствуя, что Англия всегда им поможет. В 1344 году их просьбы о помощи достигли Эдуарда III, и он не оставил их без внимания, тем более что наступление в этой провинции уже входило в его план нанесения крупных трех ударов по Франции, рассмотренный нами в предыдущей главе. Король стал немедленно снаряжать экспедицию; во главе ее он поставил графа Дерби, уже отличившегося в кампаниях во Фландрии. Теперь самое время сказать кое-что об этом замечательном человеке – несправедливо «забытом герое» Англии. Генрих Ланкастер, или Гросмонт, как его иногда называли в честь места рождения, – первый сын графа Ланкастера. Со дня раннего возмужания до самой смерти, спустя сорок лет, Генрих почти непрерывно участвовал в войне или в дипломатических миссиях; последнюю треть жизни он правая рука своего сюзерена в обеих этих областях. Имя его сделалось почти легендарным на всей территории Европы: он сражался не только на континенте и в Средиземноморье, но и в крестовых походах и «домашних войнах» в Шотландии, Фландрии, Бретани, Гаскони и на море. Сейчас он нам менее известен по той причине, что Фруассар проявил склонность приписывать все достижения в войне не ему, а его подчиненному, сэру Уолтеру Мэнни, – как земляк, тот составлял протекцию Фруассару. А в свое время граф Дерби настолько известен, что, когда он в 1352 году решил посетить папу римского в Авиньоне, приветствовать его вышло все население города и наводнило все улицы – графу с большим трудом удалось пробиться к своему духовному господину.