Траектория падения (Стеклянная тень – изнанка) - Михаил Март

5

Погода стояла теплая, снежинки таяли, не долетая до земли. В сентябре, когда Коротков освободился, было хуже, чем сейчас, в середине ноября. Они прогуливались по аллеям вдоль здания центрального офиса, дыша чистейшим сосновым воздухом. Им все здесь нравилось – тишина, отсутствие суеты, природа. Несмотря на мертвый сезон, отдыхающих хватало, свободных мест не найдешь. Анна ждала приезда Эльвиры и Дмитрия и очень беспокоилась. Если упустить момент их появления, не узнаешь, где поселятся. Голубки приедут не гулять, запрутся в коттедже и не будут вылезать из постели. Разве что сходят в ресторан подкрепиться. Три дня пролетят очень быстро, а надо набрать кучу материалов, парочкой фотографий не отделаешься.

К офису подъехала машина. Анна сначала не обратила на нее внимания. У Дмитрия шикарные лимузины, а нанять кого-то со стороны вряд ли решится, ему лишние свидетели сейчас ни к чему. Увидев, кто приехал, она напряглась. Это был Степан, муж Лиды Сосниной, с ним пожилой мужчина и парень лет тридцати пяти.

– Проследи, – шепнула Анна Кротову. – Этим людям тут нечего делать. Я хочу знать цель их приезда. Не спускай с них глаз. Иди, я должна оставаться здесь. Придется нам разделиться.

– Не хотелось бы.

– Обстоятельства вынуждают.

Кротову пришлось вспомнить навыки давно забытой профессии. Люди правду говорят, бывших ментов не бывает. Он направился к офису, а Анна осталась в скверике ждать главных действующих лиц.

Эльвира и Дмитрий появились спустя час. Они приехали на лимузине с шофером, нанятым со стороны. Анна уже знала в лицо всю прислугу дома Мезенцевых, в том числе трех шоферов, механика и электрика. Было непонятно, зачем так рисковать. Недооценивает он Машу, которая умнее его в сто раз.

Анна проводила воркующих голубков до коттеджа, где их поселили, оставалось только установить жучки и видеокамеру напротив кровати. Ей повезло, коттедж стоял на сваях, а не на фундаменте, вероятно, это было связано с разливами озера.

Парочка наверняка проголодалась, значит, скоро отправится на поиски ресторана, а их здесь множество. Маша рассказывала о заповеднике. Когда-то она ездила с Митей в эти места тайком от своего отца, ярого противника ее брака. Давно ли это было? Теперь муж возит сюда любовниц. Анна знала, в коттеджах на сваях есть люки, через них можно проникнуть внутрь. Даже отмычки не понадобятся. Плохо, что Кротов не может ее подстраховать, у него своя работа.

Вскоре парочка, оставив вещи и переодевшись, отправилась на променад. Анна подождала еще немного. Вид у шпионки был спортивный, словно она в поход собралась, – джинсы, ветровка, кроссовки и рюкзачок, длинные волосы подобраны и спрятаны под лыжной шапочкой. Вполне можно было сойти за мальчишку.

Она проникла в дом через люк в ванной, там же сняла обувь, куртку и принялась за работу.

В тысяче километров от заповедника, в центре Красноярска, шли переговоры Сутягина с партнерами. Первый день результатов не дал, заседание перенесли на следующий, решив продолжить консультации. Поведение партнеров удивило Романа Григорьевича, они требовали сбавить цену на пятнадцать процентов, хотя все предварительные договоренности были учтены. Наверняка тут замешан кто-то третий, который предложил такой вариант. Этим «третьим» мог быть только Мезенцев-старший, но он умер, да и никогда не стал бы мешать старому другу по давней договоренности не нарушать элементарной этики деловых отношений. Теперь место отца заняла дочь. Сутягин не думал о Дмитрии Мезенцеве, парню досталась роль свадебного генерала. Он может пыжиться, сколько хочет, но решения принимает Маша. Отец ее многому научил, девочка оказалась очень способной. Неужели она не хочет соблюдать правила игры, ведь тогда они станут не добрыми конкурентами, а врагами. Роману Григорьевичу этого совсем не хотелось.

Размышляя, он прогуливался по залам краеведческого музея, в одиночку, – выполнял инструкции, данные ему Анной. Он знал Кротова, в самолете специально прошел в туалет второго класса, потом увидел его в отеле, просто постучал в соседний номер и попросил штопор. Они встречались в ресторане, в фойе, но не общались. Никто из команды Сутягина не знал о лишнем человеке в группе, кроме его личной секретарши, которая заказывала билеты на самолет и бронировала отель. Но Роман Григорьевич нервничал, его переполняло чувство мести, он кипел от злости. Даже прихватил с собой пистолет, благо, через авиаконтроль ему не пришлось проходить, он сам передал оружие пилотам на время полета.

Бестолковое гуляние по городу надоело, делать ничего не хотелось. За последние два дня Сутягин резко сдал, даже постарел, на переговорах вел себя резко, если не сказать, грубо. Его все раздражало, он не находил себе места, с нетерпением ожидая вестей от Анны.

В четверть первого ночи в номер постучали, это был Кротов. Ночной гость зашел в номер и запер за собой дверь.

– Ну привет, сосед, – усмехнулся хозяин.

– Доброй ночи, Роман Григорьевич.

Кротов присмотрел себе место и уселся в кресло без приглашения.

– У вас есть что-нибудь выпить?

«Зубровка» подойдет? Я ее всегда беру в дорогу, чужого пойла не пью.

– И правильно делаете.

Сутягин достал чемодан, и когда открыл его, гость увидел никелированный пистолет, там же лежала «Зубровка», перелитая в хрустальный штоф, заткнутый обычной пробкой. Они выпили.

– Я его засек, Роман Григорьевич, – сказал Кротов. – Знаю даже, в каком он номере. У меня есть подозрение, что ваша секретарша работает на вашу супругу.

– С чего ты взял?

– Шпик живет на нашем этаже, а это самый престижный этаж, людей с улицы сюда не селят, да и цены кусаются. Номера бронируются заранее, но он этого не мог сделать. Вряд ли ему и Эльвире было известно, в каком вы отеле остановитесь, ну а о конкретном этаже и говорить не приходится.

– Похоже, ты прав. С секретаршей я разберусь, а что с этим делать?

– Мы летим завтра ночью. Я за вами зайду. Агент к тому времени будет обезврежен.

– Ты его убьешь?

– Я не киллер, Роман Григорьевич, чту закон и ценю собственную репутацию. Парень получит дозу наркотика, от которой будет отходить не менее двух дней.

– Какие вести от Анны?

– Они в заповеднике. Я получил по электронной почте первые снимочки. Вот, распечатал несколько. На офисе административного здания висит электронное табло, оно высвечивает не только время, но и день, месяц и год. Они приехали на машине сегодня в два часа дня, значит, выехали часа в четыре утра.

– А мы вылетели одиннадцатичасовым рейсом. – Сутягин стиснул зубы и порвал фотографии. – Шлюха!

– Анна считает это страстью. Любовь и страсть – разные вещи. Страсть может довести до исступления. Особенно это касается верных жен. Многие годы Эльвира была верна вам и вот в один прекрасный момент встречает мужчину, перед которым не может устоять. Вспыхивает эта самая страсть. Она, как наркотик, с ней невозможно совладать, и женщина становится рабыней собственных чувств. У некоторых это, подобно молнии на небе, проходит, а другие страдают всю оставшуюся жизнь. Так что шлюхой я бы ее не называл. И пистолет вам не нужен. Наделаете глупостей, наживете себе неприятностей. Ей-то уже будет все равно. Это не наказание. Очутиться в подворотне среди грязных бомжей, не имея будущего, вот что такое наказание. Меня этим не напугать, а для слабой женщины, прожившей большую часть жизни в роскоши, такая перспектива убийственна. Не марайте руки. Она сама вздернет себя на бельевой веревке, но сначала осознает свои потери и ошибки. Быстрая смерть ей такой возможности не даст. Вы же понимаете, первым ее бросит любовник, объект ее страсти. Простит Мария своего мужа или нет, большого значения не имеет. Он в женщинах ценит только деньги, будет искать новую, если его вышвырнут на улицу. Эльвиру он забудет моментально.

– Ты прав, Эдуард. Я слишком горяч и суетлив, привык решать все проблемы с топором в руках. В девяностые это срабатывало, из грязи мы с партнером вышли в князи. Время изменилось, но старые привычки все еще дают о себе знать.

Гость встал.

– Спасибо за «Зубровку». До завтра.

– А ты мне нравишься, Кротов, – улыбнулся Сутягин. – Надо подумать, что я могу для тебя сделать. И Анна очень умная и дальновидная женщина.

– Вы правы, у нас отличная команда.

Они пожелали друг другу спокойной ночи.

Ночной ресторан был полон, что радовало Анну. Ей удалось сделать любопытные фотографии – Дмитрий гладит под столом коленки Эльвиры, задирает ей юбку до трусов. В этом же ресторане сидела и странная троица, поступившая под опеку Кротова. Анна, выслушивая доклад партнера, продолжала фотографировать сладкую парочку и тех троих, что пока оставались для нее загадкой.

– Так вот, они вели переговоры с хозяином яхт-клуба или главным механиком, я не очень-то уловил, – рассказывал Эдуард. – Зовут его Лаврентий Ульянович. С ним был мальчишка, имени его не называли, хозяин кликал его «племяш». Ему лет двадцать пять, сидел помалкивал. Твоего майора зовут Степан, все правильно, ты не обозналась. Старика, приехавшего с ним, называли Дедом, а третьего зовут Кирилл. Однажды Дед назвал его Сладковым. Они разговаривали о надежном убежище. Хозяин пристани сказал о монастыре, что расположен на острове в трех километрах от берега. Мы с тобой видели этот остров. Завтра племяш повезет гостей показывать катакомбы. «Он у меня грамотный, – говорил механик. – Правда, с последнего курса выгнали за аморалку. Он не жалеет, хочет в Москве учиться, как только денег поднакопит». На это Дед сказал: «Будет послушным, мы не только учебу оплатим, но и квартиру в столице купим». За что такая щедрость, не знаю. Когда они рассматривали какую-то схему, бумага шуршала, Степан сказал следующее: «Из подвала есть только один выход, а это ловушка. Нужен еще один. Тут написано: “Спуск – сто сорок три ступени”. Это же огромная глубина».