Смертельный танец шамана - Михаил Березин

– Таня Павлинова, мой добрый ангел, – напыщенно произнес Жопес.

Он был ленинградцем, земляком Шрико, и, согласно официальной версии, они вроде бы дружили, хотя в действительности – и об этом можно было догадаться без особого труда – ненавидели друг друга лютой ненавистью. Характеристика Шрико: полный кретин. Если у остальных в голове шарики, то у него – кубики. Но, как известно, дуракам везет. Хроника разговора с Джаичем: махровое словоблудие› дела идут великолепно› собирается продолжать работу, но с принятием максимальных мер предосторожности› версия происходящего – российская мафия.

– На Западе еще не в полной мере осознали ее опасность, – с упоением вещал он. – Она скоро всем здесь даст прикурить. У меня у самого была банда в России – пальчики оближешь. К сожалению, в настоящее время все ее члены сидят за решеткой. Так вот, она способна на все. Мафии, скажем, итальянская или японская, какими бы кровожадными они ни были, все же подверглись обработке цивилизацией. А русская мафия находится на уровне мезозойской культуры. Совершенно черная и совершенно свирепая сила…

Оценка давалась вроде бы отрицательная, но произносилась с восхищением в голосе. Российская мафия представала перед глазами во всем своем людоедском великолепии. Жопес еще долго нас запугивал подобным образом. Так долго, что у меня пробудился лютый аппетит, несмотря на все его рассказы и натуралистические подробности.

Когда он закончил, я решил было, что теперь мы можем перекусить, но Джаич неожиданно изъявил желание допросить госпожу Павлинову наедине. Видимо, кривляние "доброго ангела" принесло соответствующие плоды, и мне это не очень понравилось. Еще больше это не понравилось Жопесу.

– А причем здесь, собственно, Павлинова? – запротестовал он.

– У меня возникли некоторые подозрения, и мне бы хотелось выяснить кое-что у нее тет-а-тет.

– Что за подозрения? – выпятил чахлую грудь Жопес.

– Этого я сейчас сказать не могу.

– Пойдем, Жопес, – принялся увещевать того Шрико. – Если господин Болин говорит надо, значит, надо. Доверься мне.

Видимо, младший Сосланд почувствовал запах жареного. Перед глазами его уже, наверно, возникла икона под названием "Изобличение раба Божьего Жопеса во всех тяжких грехах" или "Воскресение – сошествие Жопеса во ад". Однако я был настроен более пессиместически, а посему, когда Жопес удалился, ведомый под руку Шрико, даже не сдвинулся с места.

– Ты забываешь о распоряжении Лили, – спокойно проговорил я. – Мое присутствие необходимо на всех стадиях расследования. Я буду жаловаться "голым пистолетам", которые и так у нас уже находятся на голодном пайке.

– Мне нужно, чтобы ты вышел! – Джаич свирепо уставился на меня.

Павлинова похотливо улыбнулась.

Черт с вами! Не свечку же мне держать в конце концов.

Я перешел в большую комнату и принялся рыскать взглядом по полкам: в надежде обнаружить что-нибудь съестное. У меня создалось впечатление, что, когда мы только вошли, на одной из них стояло большое блюдо с печеньем. Блюда не было. Антикварщики тоже почти все разошлись. Лишь Артур Ризе о чем-то беседовал с фрау Сосланд. Поодаль стояли Жопес и Шрико.

– Этот тоже почему-то вышел, – проронил Жопес, пытаясь просверлить взглядом закрывшуюся за моей спиной дверь.

– Значит, так надо, – улещивал его Шрико голосом домашнего лекаря.

– Какие-то еще подозрения! Бред! – возмущенно прокукарекал Жопес.

Беседа наедине затягивалась. Жопес начал изнывать, затем не на шутку встревожился.

– Пора бы ему уже, – сказал я и посмотрел на часы.

– Что значит, пора?! На что вы намекаете?! – тут же взорвался Жопес.

Наконец, Таня Павлинова грациозно выплыла из кабинета. Следом двигался Джаич. Жопес мигом бросился к ним.

– Теперь я вправе поинтересоваться, о каких подозрениях идет речь?

– Пока ничего конкретного вам сказать не могу.

– А мне? – поинтересовался Шрико.

– Вам тоже.

Еще бы!

Шрико разочарованно вздохнул.

– Безобразие! – воскликнул Жопес.

Затем схватил Павлинову в охапку и поволок к двери.

– Ты ее там случайно не изнасиловал? – осведомился я.

– Почему ты так решил?

– Когда она выходила, у нее был слишком довольный вид.

– Она сама кого хочешь изнасилует, – подал голос Шрико.

– И давно она у Тухера?

– У кого?

– Ну, у Жопеса.

– А, недавно. Думаю, недели три.

– Занятная особа, – загадочно произнес Джаич, и я подумал, что он ее или она его – суть не так важно.

После моего доклада полуголым "голым пистолетам", ошалевшим от подобного развития событий, – еще бы! вместо заурядного хулиганства постоянно растущая гора трупов, – мы с Джаичем отправились в ресторан.

Откровенно говоря, я совершенно не разделял воодушевления Джефферсона и КН. Дело приобретало все более угрожающий оборот. В наличии имелось уже двое убитых, не считая парижан, а следствию не удалось продвинуться ни на шаг. Напротив, количество версий неудержимо росло, а за деревьями, как говорится, леса не видно.

Ресторанчик оказался так себе, не чета "Блудному сыну". Мы заказали по порции говяжьей вырезки и салат. Джаич большими кружками послощал пиво.

– Версий много, – начал я, – но все же наиболее впечатляющей выглядит версия КГБ. На втором месте – моя, с маньяком.

– КГБ здесь ни при чем, – отрезал Джаич.

– Ну да, конечно! Другого я от тебя и не ждал. Разумеется, можно отбросить версию КГБ как самую взрывоопасную и создавать перед семьей Сосланд видимость активной деятельности. Но эдак всех берлинских антикварщиков перещелкают одного за другим. Тогда уж лучше сразу расписаться в своей полной беспомощности.

– Это не КГБ, – стоял на своем Джаич.

– Разрешите полюбопытствовать, откуда такая непоколебимая уверенность?

– Комитет никогда не станет заниматься подобным маразмом. Появись у них интерес к вывезенным из страны ценностям, они бы инсценировали ограбление, а не стали бы поливать их из аюрозолевых баллонов. Какой смысл?

– Ага, значит, ты все-таки признаешь, что наиболее вероятной причиной происходящего является чей-то интерес к предметам, вывезенным именно из России. Ведь в антикварных магазинах продаются отнюдь не только они.

– Но православные иконы есть практически у каждого. А помимо этого, фаянс, фарфор, книги, раритеты. Скажем, у Бенеке недавно было несколько писем Алексея Толстого, а у Ризе имеется скрипка работы мастера Батова.

Всей этой информацией его, разумеется, снабдил Шрико.

– Ты понимаешь… – Я отсек от своей вырезки приличный ломоть и усердно заработал челюстями. – Конечно, в данных действиях смысл уловить нелегко, но не мне тебе объяснять, что КГБ – организация архихитрая и изощренная. Догадаться об истинных мотивах их поведения вообще не всегда возможно.

– Кто бы мог подумать, – иронически отозвался Джаич. Вокруг него уже клубилось облако "Партагаза".

– Не вижу ничего хорошего, если расследование пострадает из-за твоей хронической привязанности к этой организации, – настаивал я. – Ты даже не хочешь рассмотреть всерьез эту возможность, хотя, пожалуй, только КГБ под силу подобные манипуляции с замками и сигнализацией.

Я посмотрел на него с вызывом. Последний довод представлялся мне достаточно веским.

– Как ты думаешь, кто такая Таня Павлинова? – неожиданно поинтересовался Джаич.

– То есть как это кто? Любовница Жопеса. Хотя теперь, возможно, не только его.

– Очень ценное дополнение, – сказал Джаич и отхлебнул пива. – Я познакомился с ней много лет назад под Витебском. В одной из спецшкол КГБ.

Я разинул рот. Вот уж чего-чего, а этого я не ожидал.

– Разумеется, ты понимаешь, что пока это не для сумасшедших "пистолетов". Я и тебе доверился только оттого, что, возможно, в ближайшее время нам предстоит совместно рисковать жизнью.

– Значит, ты уже знаешь,в чем тут дело? – уточнил я.

– Ни черта я не знаю! Знаю только, что КГБ здесь ни причем, поскольку они сами обеспокоены случившимся. Они предполагают, что против них готовится какая-то широкомасштабная провокация.

– И поютому Павлинова сделалась любовницей Жопеса?

– Приблизительно. И настоящая фамилия ее, разумеется, не Павлинова.

– А какая?

– Не твое дело.

– М-да…

Какое-то время я занимался одновременным перевариванием пищи и информации

– Ну тогда остается моя версия с маньяком. Не имеешь ничего против?

– Не буду иметь, если объяснишь, каким именно образом у маньяка оказался пистолет прапорщика Никодимова.

– Он ему его продал. Дело в том, что маньяком вообще может быть выходец из России. И он мстит за то, что антикварщики способствуют вывозу культурных ценностей за рубеж. Надеюсь, ты обратил внимание, что и в Париже и здесь жертв не убивают – их казнят.

– В Париже – да. Здесь же подобное известно пока только в отношении Бенеке. И то исключительно со слов Пауля фон Лотмана.