Ты веришь в судьбу? - Мортимер Кэрол

Что он о себе воображает? Син подбоченилась и пошла в наступление:

— Даже ты сам, так?

Вульф весь напрягся, как перед прыжком, и только подрагивающий уголок рта выдавал, что он из плоти и крови, а не из гранита.

— Даже я сам, — подозрительно мягко повторил он за ней. — И что бы ты там себе ни напридумывала, можешь с тем же успехом отвезти все эти вещи обратно.

— Вульф… — Син уже не рада была своей затее.

— Я не шучу, Син. Эти вещи не нужны мне здесь. Они мне вообще не нужны!

Син и сама видела, что он не шутит. Видела, что присутствие этих вещей — и холста, и красок — причиняет ему почти физическую боль.

Похоже было, что он возненавидел все то, что некогда составляло для него смысл жизни…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Мне кажется, ты ведешь себя как ребенок. — Син укоризненно покачала головой.

— Меня не интересует, что тебе кажется. — Вульф вскочил, опираясь на костыли. — Ты не имела права брать эти вещи и тем более привозить их сюда.

— Ах, простите, ведь единственное мое право — угадывать любое твое желание, исполнять каждую прихоть и слепо повиноваться, — проговорила она с горькой издевкой.

— Больше тебе это не грозит. — Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Я передумал оставаться у тебя, Син; пожалуй, мне лучше вернуться в свою квартиру.

Син не верила своим ушам. Онзаставил ее привезти его сюда. Онотправил ее за своими вещами. А теперь онзаявляет, что, видите ли, передумал!.. Что ж, в таком случае ему придется хорошенько подумать еще раз!

— А мне плевать на то, что ты надумал, Вульф! — Слова звучали хлестко и зло. — Ты хотел остаться, и ты остаешься, черт тебя побери!

Такая агрессия его ошеломила. Наверное, не часто ему перечили. Ничего, он не у себя дома и не в «Торнтон Индастриз», так что пусть не устанавливает свои порядки! К тому же к матери он ехать отказался; одному в квартире ему делать нечего, пока не научится справляться с костылями… А значит, все останется как есть!

— Ты ведь не можешь меня заставить, Син. Не силой же меня удерживать, — сменил он тактику и попробовал свести все к шутке.

— Вот как? — Она не была расположена шутить, но посмеяться над ним — с удовольствием… — И ты уже продумал свой отъезд? Может быть, хочешь вызвать такси? Только помни, что телефон не работает. Или ты решил отправиться в путь на костылях?

Она видела, что стрела попала в цель: он совсем упустил из виду, что телефон испорчен, и этот промах не улучшил его настроение.

— Жаль разочаровывать тебя, Вульф, но, боюсь, своим ходом ты не скоро доберешься до квартиры!

Он не пожелал оставаться в долгу.

— Постой, ты что же, надумала держать меня в заложниках?

— Ну что ты! Я просто пытаюсь тебе объяснить, что для того, чтобы уехать отсюда, тебе придется кого-нибудь найти. Лично я тебя не повезу!

И в подтверждение своих слов она отправилась на кухню — готовить ужин. На двоих.

…Грибы с луком тушились, распространяя аппетитный запах. Син почувствовала спиной его взгляд. Минутой раньше она услышала скрип костылей и поняла, что надо быть готовой к продолжению разговора.

— Как насчет спагетти по-болонезски?

Она предлагала ему мировую, но он и не заметил этой попытки.

— Когда-то я мечтал оказаться с тобой в таком вот уединенном месте, где мы будем только вдвоем и нам никто не сможет помешать. Каким же я был дураком!

— Вульф… — Син нахмурила брови.

— Ужинать не буду, — не дал ей сказать Вульф. — Я иду спать.

Она отложила в сторону пакетик с приправой и повернулась к нему.

— Ты ведь только что проснулся и, наверное, хочешь есть.

— Хочу… только не есть. — Он не рассчитывал, что она услышит последние слова, произнесенные им практически про себя.

Она и не была уверена, что расслышала правильно.

— Что ты сказал?

— Я сказал, что был круглым идиотом. — Он начал подниматься по ступеням, ведущим на второй этаж, где Син устроила гостевую комнату. — Ты права, Син, не надо тревожить прошлое.

Она почувствовала, что лучше не уточнять, говорит ли он о живописи или о чем-то другом; и помощь ему предлагать сейчас не стоит, хотя очень хотелось подстраховать его подъем по крутой и узкой лестнице…

И Син благоразумно промолчала, вернувшись к готовке.

Господи, открываемый заново Вульф был так сложен и непредсказуем! Она многого в нем не понимала и о многом хотела спросить, но никогда бы не осмелилась…

— Проклятье! — Сковорода, стоявшая на огне, зашипела, разбрызгивая масло, и Син поторопилась убавить огонь.

Она не должна забивать голову мыслями о Вульфе; хватит с нее прошлой головной боли. К старому нет возврата! И она не повторит однажды сделанных ошибок, не будет больше думать о нем вместо того, чтобы просто жить…

И начнет она с ужина! Она его вполне сегодня заслужила. Правда, ожидаемого удовольствия еда не принесла, так как Син все время помнила о присутствии в доме Вульфа.

Его багаж по-прежнему стоял у подножия лестницы, и Син решила поднять и чемодан с вещами, и ящик с принадлежностями для рисования наверх: может быть, если они не будут то и дело попадаться на глаза, ей будет легче притвориться, что он не имеет отношения к не покидающему ее беспокойству…

Син тихонечко приоткрыла дверь в комнату для гостей и… застыла на пороге, увидев Вульфа, раскинувшегося на голом матрасе. Как же она забыла застелить постель?.. И конечно, Вульф счел ниже своего достоинства попросить ее об этом. А еще вероятнее — просто не хотел ее больше видеть.

Господи, какая глупость все их ссоры и перебранки, думала Син, глядя на мирно спящего Вульфа. Оба они вели себя по-детски, а ведь ему уже тридцать пять, ей — двадцать семь!

Она оставила принесенные вещи у двери, села в плетеное кресло — лицом к Вульфу. Почему все у них разладилось? Что было не так? На оба вопроса можно было ответить одним словом — Барбара…

…Син считала, что Клаудиа Торнтон, будучи недовольна выбором сына, никогда не покажет этого открыто, ибо лучше всех знает характер Вульфа, знает, что отговаривать его от уже принятого решения бесполезно.

Но могла ли Син представить, каковы истинные причины, побуждающие властную леди к смирению?.. Откуда ей было знать, что Клаудиа примет абсолютно любуюпретендентку, чтобы только не дать разразиться скандалу вокруг имени Торнтонов. А скандал был бы неминуем, узнай свет о том, что Барбара Торнтон настаивает на разводе с мужем, чтобы выйти замуж за его брата!

Син во всей этой истории отводилась незавидная роль ширмы, пригодной лишь для того, чтобы скрыть от посторонних глаз интрижку Вульфа с невесткой.

…Жизнь сама нашла решение этой проблемы, пусть и трагическое: гибель Алекса Торнтон а разрубила тутой узел…

Помнится, Вульф тут же позвонил Син и сообщил ей печальную новость. Син была застигнута врасплох, подавлена, хотя и не знала Алекса Торнтона близко. Как и мать, он был против Син; как и она, ни разу этого не показал. Напротив, в их редкие встречи был безукоризненно любезен, что, как догадалась позднее Син, и было верным признаком его неприязни. И все-таки несправедливо, чтобы молодой человек, полный жизнелюбия, погиб так нелепо. К тому же он — брат Вульфа, и, хотя они были не слишком привязаны друг к другу, братская любовь не была для них понятием чисто теоретическим. Раскованный, обаятельный Вульф и застегнутый на все пуговицы Алекс никогда не переставали быть братьями — даже сохраняя дистанцию.

В общем, Син не могла оставаться в стороне, притворяясь, что к ней эта трагедия не имеет отношения.

— Я отпрошусь с работы и приеду, хорошо? — предложила она.

— Не стоит, — не оценил он ее готовности. — Я буду занят с мамой и Барбарой. Это надолго.

Разве, как его невеста, она не должна быть с ним рядом? У нее никогда не было своей семьи, родных ей людей, и она могла только представить бесполезность утешений при такой потере, но Син точно знала, что ее помощь может понадобиться.