История ордена тамплиеров (La Vie des Templiers) - Марион Мелвиль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из Вероли Александр писал тому же архиепископу:
Мы отдаем должное Вашему великодушию и благодарим за то, что вы позаботились предоставить нам десять марок золотом и велели передать их нашему дорогому сыну Евстафию, магистру рыцарей ордена Храма Соломонова в Париже.[174]
Кажется, к середине XII в. финансовые операции ордена Храма улаживаются этим довольно таинственным лицом. Первый раз его имя появляется в письме Бертрана де Бланфора Людовику VII, в ноябре 1164 г.:
Да будет известно Вам, Государь, что наш дражайший брат, ваш слуга и друг Эсташ Шьен ежедневно так умоляет нас предоставить ему отдых из за своего телесного недуга, что мы не смогли бы, не поступив безбожно, ему отказать. Мы вам посылаем на его место подателя сих писем брата Готье, человека осмотрительного и сдержанного, славного как своей семьей, так и своим поведением.[175]
Двустороннее сообщение между Храмом Святой Земли и западноевропейскими провинциями почти не прекращалось, несмотря на протяженность и тяготы поездки. Когда тамплиер, доставлявший депеши (в связи с катастрофой, обрушившейся на Сирию), доехал из Акры в Лондон за тринадцать недель, его подвиг казался рекордом скорости.[176]
Эсташ Шьен должен был провести во Франции несколько месяцев после письма магистра, ибо имеются сведения о пребывании его как магистра ордена Храма в Париже с 1165 по 1175 гг.[177] Именно парижский Дом стал в XIII в. центром банковских операций тамплиеров. Казначей из братии ордена заведовал королевскими финансами Франции. Первый, кого назвали на эту должность, был брат Эймар, доверенный человек короля Филиппа II Августа, вне сомнений, один из главных создателей состояния ордена Храма во Франции.[178] Но Эймар вступил в должность только в 1204 г.,[179] когда положение ордена Храма было уже весьма упрочено. В Эсташе Шьене многие видят доверенное лицо Людовика VII, слугой и другом которого он был, и возводят к нему начало парижского банка.
Его странное имя, — по латыни Heustachius Canis (Евстафий Собака) — не является ли родовым именем ломбардской фамилии? Веком позже еще один Евстафий Канис и с ним — Гугон Канис, владелец замка Савиньяно, появляются в Никосии, когда король Генрих Кипрский предоставляет широчайшие привилегии генуэзцам.[180]
Не принес ли в Храм первый обладатель этого имени финансовый опыт и традицию уже налаженных коммерческих дел? Парижский Дом, несомненно, стал банковским центром задолго до появления брата Эймара. Все возрастающая забота об управлении средствами удвоилась за счет дипломатических операций. Тамплиеры пользовались неприкосновенностью на любой войне между христианами. Они показали себя ловкими и верными агентами. Связанные родством с благороднейшими фамилиями Европы, они обладали придворным опытом и знали всех. Мы уже говорили об отношениях брата Жоффруа Фуше с Людовиком VII.[181] Осенью 1163 г. магистр ордена послал его в Европу добиваться помощи Святой Земле. Он отправился во Францию и в Англию, где попытался проповедовать новый крестовый поход. В это же время под давлением Александра III он приложил усилия к установлению мира между Генрихом II и Томасом Бекетом, дела, в котором он преуспел немного больше, поскольку архиепископ позволил себя убедить.[182]
Благодарственные письма, посланные Людовику VII командором Иерусалима, когда он высадился в Антиохии (апрель-май 1164), свидетельствуют об их большой близости:
По милости Божией я в добром здравии добрался до суши, в порт Антиохии. Едва поприветствовав магистра и братьев от вашего имени, я рассказал им, какие неслыханные почести вы мне оказали из любви к Богу и нашему рыцарству. Тотчас же мои братья возблагодарили вас, препоручая себя вашему благородству; они обратили свои молитвы к вам и за вас. Не думайте, что ваш слуга позабыл то, что он был рад слышать из ваших уст. Ибо вы мне поручили приветствовать Святые места от вашего имени и думать о вас на каждом месте для молений, когда я буду их посещать. Внимательный к вашей просьбе, я посылаю вам перстень, который я возил в Святые места, прикасаясь им к каждому предмету почитания. Из благоговения перед оными предметами я прошу вас сохранить его и беречь. Прощайте. Да поможет вам мой подарок, прощайте же.[183]
В то время как Людовик VII задушевно беседовал с Жоффруа Фуше, настойчиво требовал присутствия своего слуги и друга Эсташа Шьена и принимал брата Готье как желанного посланца, другая триада тамплиеров играла подобную же роль подле его великого противника, Генриха II Английского.[184]
Первый Дом ордена Храма в Лондоне был расположен за Холборном, на северо-западе Сити. Имение состояло из огорода, фруктового сада, кладбища и круглой церкви из канского камня, со служебными постройками, полностью окруженными рвом.[185] Здесь находился не только административный центр лондонского бальяжа,{28} но и орденская цитадель — укрепление английской провинции.[186] Основание этой провинции восходило к пребыванию Гуго де Пейена в Англии и Шотландии после Собора в Труа. Но в этих странах орден развернулся только с восшествием на престол Стефана Блуаского, в 1135 г. Новый король был сыном графа Блуаского, участника первого крестового похода, и состоял в браке с графиней Матильдой, наследницей Булони и племянницей Готфрида Булонского (Бульонского) и Бодуэна Булонского, — короля Балдуина Иерусалимского.[187] Таким образом, королю и королеве представлялось совершенно естественным одарить тамплиеров своей милостью. Но когда в Англии разразилась борьба между Блуаским и Анжуйским Домами, последний оказался еще теснее связан со Святой Землей, поскольку молодой Генрих Анжуйский, будущий Генрих II, приходился внуком королю Фульку Иерусалимскому. Не воспользовавшись беспорядками в королевстве впрямую, всегда ловкие тамплиеры сохранили расположение обеих партий и, следуя военной удаче, извлекли выгоду из каждой.
Гуго д'Аржантен, происходивший из благородной семьи, обосновавшейся в Хертфордшире, — первый магистр в Англии, имя которого мы знаем.[188] В 1153 г., в соглашении о наследовании короны, заключенном королем Стефаном и Генрихом Анжуйским, среди подписавшихся присутствует имя Отона, воина ордена Храма.[189] Можно взять на себя ответственность, опознав его как Осто де Сент-Омера, или «Осто Булонского» (хронисты называют его обоими именами), сына сеньора Сент-Омера и брата Годфруа — первого соратника Гуго де Пейена.[190] Он, как свидетель, вместе со св. Бернаром подписал грамоту королевы Матильды Английской в пользу цистерцианцев Клермаре, составленную во Франции в 1142 г.[191] В 1145 г. Осто побывал в Палестине.[192] С 1153 по 1155 гг. он выполнял функции магистра в Англии, хотя хартии того времени никогда его так формально не титулуют.[193] С восшествием на трон Генриха II Сент-Омера сменил Ричард Гастингс, англо-нормандский тамплиер из средней знати, поставлявшей должностных лиц ко двору Генриха и его жены. Быть может, Осто посчитали слишком связанным со свергнутым королевским семейством. Довольно неожиданным результатом перемены стала дружба, на всю жизнь связавшая этих двух мужей. Ричард Гастингс поставил Осто своим compagnon de rang (достойным товарищем) — так называли рыцаря, обязательно сопровождавшего командора или бальи ордена Храма во всех случаях, чтобы контролировать их действия. В течение двадцати лет «магистр Ричард и брат Отон» упоминаются бок о бок в грамотах и рассказах хронистов.[194] С третьим братом, Робертом де Пиру, они служили Генриху II как политические агенты и приносили больше пользы, чем Людовик VII получал от своих тамплиеров.
Когда оба короля в мае 1160 г. подписали мирный договор, трое тамплиеров служили свидетелями. Им доверили, как нейтральной силе, три замка в Вексене{29} — Жизор, Нофль и Невшатель, составившие приданое маленькой Маргариты Французской; тамплиеры должны были обеспечивать охрану замков до той поры, пока девочка не достигнет возраста, когда сможет стать супругою старшего сына английского короля.[195] Но когда Генрих II нарушил сроки договора и велел отпраздновать свадьбу обоих детей в ноябре 1160 г., три тамплиера, присутствовавшие на церемонии, «тотчас же передали ему вексенские крепости. Вслед за этим король Франции разгневался и изгнал их из своего королевства, но английский король принял их с великими почестями».[196]
