(не) Мой Боно (СИ) - Ельская Ингрид

— Да, — запоздало отвечаю на его вопрос, — помню.

— Я еще тогда сказал тебе…

— Что у меня глаза, как у ведьмы. Один раз посмотришь — и уже влюбился, — не могу сдержать улыбку от воспоминания.

— Я тогда не врал, Люцик. Глаза у тебя реально, как у ведьмы, — переходит на шепот, в то время как руки поправляют на мне воротник куртки.

— А по поводу влюбился?

— Ты же помнишь мой ответ? На меня не действует ворожба красивых дамочек.

Хочу ему ответить едкой репликой, но он не дает мне этого сделать. Его губы уже нападают на мои, и влажный язык властно раскрывает рот, проникая внутрь. Согревает. Не просто согревает, а обжигает горячим дыханием кожу, от чего всё тело бросает в жар. Диссонанс холодного ветра и его горячего поцелуя кружит голову, заставляя обмякнуть в сильных руках.

Губы сами отвечают на настырный поцелуй, вступая в неравную схватку. В ней я заведомо проиграю, потому что уже готова на всё, лишь бы он не останавливался. А Боно и не собирается. Берёт свое, мучая мои губы, перебивая дыхание напором. Его руки блуждают по всему телу, лаская спину, талию и сжимая бедра.

Мужчина четко знает, как себя вести, в очередной раз насилуя мой рот, глотая непроизвольные стоны с губ.

— Точно ведьма, — на секунду отстраняясь, шепчет и снова впивается в меня, сжимая ягодицы. Контроль окончательно покидает мое тело, и я в ответ набрасываюсь на Боно, забираясь под его майку, ощупывая стальной пресс. Мужчина стонет, когда я выпукаю ногти, и прижимет меня к себе, давая ощутить увеличившийся бугор в джинсах.

— Поехали ко мне, — шепчет сквозь отрывистые поцелуи и тянет в сторону машины. Странно, что он еще не изнасиловал меня прямо на песке, а зовет домой. Если верить времени, Рома уже около часа мучается от стояка и горит от моих стонов. В отличие от меня, ему ничего не перепало.

Когда мы идем к машине, я опускаю голову, потому что мне кажется, что на нас смотрят все. По крайней мере, я вижу заинтересованные взгляды в нашу сторону. Боно знают многие, и он всегда привлекает внимание.

— Забей на них, они тебе просто завидуют, — шепчет, прижимая меня уже к корпусу «Мазды», — девки точно. Парни мне завидуют. Я гетеро, если что.

Последняя фраза вызывает улыбку, и я глупо хихикаю, но лишь до момента, пока этот демон не сжимает мою грудь через топ. Новая волна возбуждения накрывает с головой.

— Еще раз так сделаешь, и до дома не доедем, — Боно прикусывает до боли губу, оттягивая ее на себя и сразу зализывая укус языком.

Животное и похотливое действие, отзывающееся внизу живота болезненным покалыванием. Еще немного, и я сама взорвусь от желания.

Это пугает и одурманивает единовременно. Вот так, хотела высказать всё, что думаю, а в итоге способна только на похотливые стоны и желание получить разрядку.

Боно открывает передо мной дверцу авто, когда ему на телефон приходит сообщение. Мужчина замирает, доставая мобильный, и жестом показывает, чтобы садилась, а сам уставляется в экран.

Я краем уха слышу женский голос, который, скорее всего, комментирует какой-то ролик. До того как захлопывается дверь, мне удается расслышать первые фразы: «Сегодня днем произошло зверское убийство Риммы Васильевой, ее нашли зарезанной в своем доме вместе с полуторагодовалой дочкой. Убитый горем супруг заявил, что это сделал Роман Боно, который проходил к нему ранее с требованием оплатить долг…»

Остальное я не слышу. В ушах предательски звенит. Я только вчера общалась с Риммой, которая строила свои планы и не собиралась умирать. Я прекрасно помню слова Васильевой о том, что Боно заступился за нее. Почему сейчас они говорят, что это Рома убил? Почему?

Лицо Боно на глазах становится чернее тучи. Он убирает телефон в карман и быстро идет к водительской стороне, занимая свое место.

— Прости, Люцик, — цедит он, — планы изменились, сначала заедем в еще одно место.

Глава 16

Чем отличается убийца от обычного человека? Сможешь ли ты отличить его в толпе? Я — нет. Раньше бы сказала что-то про взгляд, энергетику, шестое чувство, но, познакомившись с Боно, поняла: не всегда можно знать. Мне до сих пор с трудом верится, что Рома сделал то, о чём говорят в новостях. Его расписывают как отморозка и монстра, а я вижу рядом с собой адекватного мужчину, который не может так поступить. В нем нет тупого желания убивать и пускать в ход кулаки при первой возможности. Он ничем не отличается от обычного человека, но Боно — убийца. На его совести десятки человеческих жизней, и от этого мне не по себе.

Я понятия не имею, куда и зачем мы едем, но считаю нужным молчать, хотя в голове крутится много вопросов. В первую очередь о Римме.

Боно тоже ничего не говорит и внешне ничем не проявляет эмоций. Но я осязаю: он на взводе. Несмотря на работающий кондиционер, воздух тяжелый и горячий, в нем сплетаются напряжение и агрессия.

В тишине мы проезжаем через весь город, паркуясь недалеко от блочных пятиэтажек. Я бывала пару раз в этом районе. Леший здесь полгода снимал квартиру, но быстро смекнул, какой контингент тут проживает, и свалил ближе к центру.

— Выходи, разговор есть, — я поворачиваюсь на звук, когда Рома уже убирает телефон в карман и собирается выходить из авто. Выйдя, он заглядывает в салон:

— Что бы ни произошло, не смей выходить. Поняла меня?

— Поняла.

Наблюдая за тем, как мощная фигура Боно направляется к одному из подъездов, пытаюсь предугадать, что будет дальше. В голове крутится десяток вариантов, среди которых сложно выбрать верный.

Спустя пару минут к Роме подходит мужчина в черном спортивном костюме. Даже отсюда я чувствую напряжение, которое исходит от Боно, и замираю, догадываясь, зачем мы сюда приехали.

Незнакомец протягивает Боно ладонь для рукопожатия, но тот вместо приветствия сразу бьет бедолагу по лицу и отработанными ударами по корпусу вышибает равновесие. Завалив человека на землю, Рома набрасывается на него сверху, хватая одной рукой за ветровку, и продолжает добивать. Если от первых ударов жертва пытается закрываться, то после нескольких уже безвольно повисает в хватке разъяренного Боно.

Мне с детства говорили: нельзя вмешиваться в драки между мужчинами, потому что в запале они могут меня ударить. А так как я девушка очень маленькая и хрупкая, для меня это всё может закончиться плачевно. Поэтому я никогда не лезла в чужие разборки. Но раньше на моих глазах не убивали.

Из автомобиля я наблюдаю за тем, как забивают насмерть человека. И от этого зрелища кровь застывает в жилах. Внутренний голос шепчет, что Рома не остановится, пока не превратит в труху своего противника, мутузя его на асфальте, как куклу. Допустить этого я не могу и, повинуясь внутренним инстинктам, выскакиваю наружу, наплевав на запрет.

Подбежав ближе, ужасаюсь: на асфальте лежит парень, лицо которого напоминает кровавое месиво, а Роман продолжает его добивать.

— Ты его сейчас убьешь! — бросаюсь к ним, чуть ли не ложась под кулаки. Зажмуриваюсь, заметив замах Боно над собой, но не отпрыгиваю в сторону. От страха не могу пошевелиться, приготовившись к худшему. Один удар — и я упаду без чувств.

Удара нет. Боно успевает остановиться. Открыв глаза, сталкиваюсь с его взглядом: диким, жестоким, как у убийцы.

— Не смей, — шепчу, полулежа на избитом парне, который хрипит, что-то пытаясь сказать.

— Сказал же в машине сидеть, — рычит Боно, тяжело дыша.

— Успокойся, ты его убьешь сейчас, — стараюсь говорить спокойно и размеренно, чтобы достучаться до безумца, от которого сейчас можно ожидать чего угодно.

— Именно этого я и добиваюсь, — цедит, стискивая челюсти.

— Нет, ты не сделаешь этого, — мотаю головой, — мы сейчас поедем домой, тебе нужно успокоиться. Ты меня понимаешь?

Стальные глаза впиваются в меня, но уже без дикости, которая была в них пару минут назад.

— Поехали, тебе нужно успокоиться. Лучше думать холодной головой, — касаюсь ладонью щеки, покрытой колючей щетиной.