Каос и Бьёрнар. Олауг и Пончик - Анне Вестли

Каос вдруг обратил внимание, что мама даже осунулась, и понял — она боялась, что девочку не успеют спасти.

Пассажиры заняли свои места, среди них не было только женщины с девочкой, они остались в больнице.

Голубой автобус думал, что он и обратно помчится, как "скорая помощь", сигналя встречным машинам, но не тут-то было. Папа вёл автобус не спеша, чтобы пассажиры успели всё разглядеть за окном. Они как будто совершили две поездки по одному и тому же билету. Иностранцы называли эту поездку экскурсией, они любовались инеем на деревьях и пригорками, на которых деревья купались в лучах солнца, и одновременно восклицали: "Oh, wonderfull!" по-английски или "wunderbar!" по-немецки, а по-норвежски это означало: "Как красиво!" Мама сидела молча, держа Каоса за руку, ей нужна была сейчас дружеская поддержка. Это Каос понял.

Они вернулись в аптеку и там вместе рассказали Сваве и Конраду всё, что случилось в больнице.

— Сейчас папа развезёт пассажиров, поставит автобус на станции и вернётся за тобой, — сказала мама Каосу. — Пойдёшь с ним домой, он до вечера свободен.

— Не забудь свои коробочки, — напомнила ему Свава, а Конрад буркнул что-то похожее на "до свидания", он был очень занят — в аптеке на скамье сидело несколько человек.

Дома папа накормил Каоса, ведь Каос не успел поесть с мамой в аптеке, и предложил ему пойти погулять, пока он будет готовить обед.

За Газетным домом был небольшой двор и пригорок, на котором стоял другой дом. Там Каос гулял один, если, конечно, папа или мама были в это время дома, чтобы он мог в любую минуту вернуться домой.

Каос вышел на двор. Утреннее происшествие очень взволновало его, и он никак не мог успокоиться. Жаль, что Бьёрнар живёт не в соседнем доме. Хорошо бы пойти и всё ему рассказать! Но до Бьёрнара так далеко, что идти туда одному нельзя. К тому же Бьёрнар мог уехать куда-нибудь со своим папой.

И тут Каос вспомнил про Пончика. Пончик тоже жил в Газетном доме, только на верхнем этаже. Пончик был младше Каоса, и звали его так потому, что он был маленький и кругленький, а настоящее его имя было Людвиг.

Сегодня Каосу, как никогда, хотелось, чтобы Пончик оказался дома, и его отпустили гулять. Одиночество тяготило Каоса.

Пончик, к счастью, сидел дома и скучал. Его мама обрадовалась приходу Каоса, она отпустила с ним Пончика, но взяла с них слово, что они будут играть возле дома и не уйдут на улицу. Каос начал раскатывать ледяные дорожки — за делом ему легче думалось, а Пончик был на седьмом небе от счастья, что играет с таким большим мальчиком. У Пончика были с собой санки, и мальчики стали кататься с горки. Сперва несколько раз съехал Каос, лёжа на животе. Потом — Пончик, он упал, но не заплакал, ему было не до слез, он должен был делать всё то же, что и Каос.

Вдруг Каос подумал, что ведь и весёлый толстый Пончик тоже может когда-нибудь наглотаться ядовитых таблеток! И ему тоже придётся промывать желудок, и все будут за него волноваться. От этой мысли Каосу стало не по себе. "Это надо предотвратить", — решил он. Он перестал кататься и сел на санки Пончик тут же плюхнулся рядом, на нём были такие толстые штаны, что Каос не понимал, как вообще Пончик может в них двигаться.

— Пончик, — торжественно начал Каос обещай мне…

— Обещаю! — тут же сказал Пончик, думая, что Каос затевает новую игру.

— Обещай, что без мамы ты никогда не будешь глотать ни таблетки, ни пилюли, ни микстуру, даже очень сладкую!

— А конфеты и сок можно? — ничего не понимая, спросил Пончик.

— Я тебе говорю про лекарство, а не про конфеты, — ответил Каос. — Без мамы нельзя есть только лекарства.

— А пастилки от кашля?

— И пастилки нельзя, это тоже лекарство!

Каос был в отчаянии: Пончик ничего не понял, а это значит, что его жизни угрожает опасность.

Вскоре мама увела Пончика в гости, и он ушёл, так ничего и не поняв.

Гулять одному Каосу не хотелось, и тоже отправился домой. Дома папа жарил морковно-капустно-картофельные котлеты. Эти котлеты папа придумал сам. Он пропустил овощи через мясорубку, добавил в фарш яйца, муку и молоко, размешал всё и поджарил. И получились морковно-капустно-картофельные котлеты.

Маме и Каосу они очень понравились.

— Ты не узнала, как себя чувствует девочка? — спросил папа после обеда.

— Узнала. Я позвонила в больницу перед уходом домой. Мне сказали, что мы успели вовремя, девочке сделали промывание желудка, и чувствует она себя хорошо. Но её всё-таки подержат в больнице до понедельника.

— По-моему, Каос, сами дети должны объяснить взрослым, что лекарство надо хранить так, чтобы оно не попадало детям в руки, — сказал папа.

— Мы с Бьёрнаром что-нибудь придумаем, — пообещал Каос. — И я буду предупреждать всех, что это опасно. Я и Пончика предупредил, только он ничего не понял.

— Важно, чтобы это понял не Пончик, а его мама, — сказал папа. — И я верю, что вы с Бьёрнаром придумаете, как это сделать.

Воскресное утро

Каос любил собирать камешки. Он собирал их повсюду — и в горах, и у водопада, и в лесу. Самые красивые камешки хранились у него в Лилипутике, но много было и в городе. Странно получалось с этими камешками: когда Каос находил их в горном ручье или на берегу у водопада, они были яркие и блестящие — коричневые, золотистые, чёрные, белые. Но стоило принести их домой, как блеск пропадал, камешки тускнели и серели. И Каос придумал держать камешки в воде, чтобы они всегда были красивые. Мама дала ему прозрачную пластмассовую банку, Каос налил в неё воды и положил камешки. И получился у него аквариум, только не с рыбками, а с камешками.

Аквариум стоял на окне в спальне, и Каос мог любоваться всеми камешками сразу. Папа с мамой поливали свои цветы, а Каос — камешки.

В то воскресное утро Каос пододвинул к подоконнику стул, стал на коленки и долго разглядывал камешки. В аквариуме отражалось небо и дерево, что росло у водопада. На дерево прилетали птицы, и Каос наблюдал за ними, стоя на коленках перед своим аквариумом. Иногда он поднимал голову и смотрел на дерево через окно, чтобы проверить, не ошибся ли он, но он никогда не ошибался. Птицы занимались своими птичьими делами, но, какими именно, Каос не видел. Зато он видел, как они подлетали к кормушке, висевшей у него перед окном, брали в клюв еду и торопливо улетали обратно на дерево. Иногда он видел, что птицы, посовещавшись и приняв важное решение, вдруг улетали прочь. Но потом они снова возвращались на дерево. Иногда они летали друг за другом, словно играли в салки. Несмотря на шум водопада, Каос слышал, как птицы переговариваются друг с другом. Ему очень захотелось понимать птичий язык.

Бьёрнар рассказывал ему, что киты, живущие в океане, переговариваются между собой даже на очень большом расстоянии. Каос с Бьёрнаром много раз слушали кассету, которой были записаны разговоры китов. Киты даже пели песни! А здесь за окном перекликались и пели птицы.

Каос начал играть, как будто он птица.

— Там на кормушке много зёрен, — сказал он птицам, сидящим на дереве, — их хватит на всех. Но если хотите, можете слетать за едой в другое место.

— Да-да, сейчас! — ответил папа, которому сквозь сон почудилось, что Каос просит поесть.

Вчера вечером папа с мамой поздно засиделись с друзьями. Им было очень весело. Каос даже проснулся от их смеха и вышел в гостиную, правда, он тут же вернулся и снова лёг. Не удивительно, что он уже выспался, а вот папе с мамой хотелось поспать ещё.

Папа опять заснул, а Каос продолжал играть, только теперь шёпотом.

— Воскресенье! — чирикала птица-Каось. — Интересно, что это такое? У нас, у птиц, не бывает никаких воскресений. Почему в этот день на улицах так тихо? Ни машин, ни людей. Это день позднего вставания. А вон идут какие-то люди! И машины! И… Кошка! Кошка! Птички, берегитесь! Скорей на дерево, там она нас не достанет. Можно даже подлететь и подразнить её, только осторожно. Смотрите, она делает вид, будто не видит нас. Вот хитрюга! А может, она думает: "Только бы сюда не пришла какая-нибудь собака!" Ведь кошки боятся собак. А сами собаки, даже храбрые, боятся драчливых кошек. И они тоже разговаривают друг с другом. Например, собака лает у себя на дворе, а с соседнего двора ей отвечает другая собака. Я знаю, мне папа рассказывал. Все животные разговаривают друг с другом — и лошади, и коровы, и овцы, и свиньи, и куры, и утки, и гуси.

— Га-га-га-га! — Каосу стало так весело, что он забылся и заговорил вслух.

— Каос, послушай в гостиной музыку! — сказал папа. — В воскресенье утром всегда передают хорошую музыку.

Каосу больше хотелось играть в птиц, но он послушался папу, пошёл в гостиную и включил приёмник. В комнате зазвучала музыка, и, хотя птицы за окном не могли слышать её, Каосу показалось, что они летают под музыку. Ему тоже захотелось полетать под музыку. Тогда он снова стал птицей и закружился по комнате, размахивая руками.