Записки опера Особого отдела. - Евгений Иванов

Постепенно цепь его размышлений стала прерываться, и он вернулся к просьбе Шкилева. Отец вряд ли предоставит возможность ему поработать с компьютером, так как для этого нужно разрешение начальника 1-го отдела НИИ. На такое нарушение он не пойдет. Придется обращаться к Глазову, тот писал, что подрабатывает в какой-то фирме, которых в Москве за последние годы появилось, как грибов после дождя. Сергей продолжал рассуждать о значимости диссертации командира и его таланте. Далеко не каждый сможет командовать полком, быть первоклассным летчиком и при этом еще талантливым ученым. На Западе такие люди становятся миллионерами, им создают все условия, на уровне правительства обеспечивают финансирование, а у нас они все делают на добровольных началах, на своем энтузиазме и в конечном счете довольствуются звездами на погонах и служебными квартирами. Продать свое изобретение он никогда не согласится, ни за какие деньги.

Чем ближе приближался день демобилизации, тем серьезней Сергей стал задумываться о своих планах на жизнь. Коммерция его не привлекала, да и представить себя за прилавком он не мог. У него по-прежнему оставалось желание заниматься наукой, сделать какое-то сенсационное открытие в области роботостроения. Но быть просто ученым, как его отец и дед, в свете новых перемен ему уже было недостаточно. Он хотел быть богатым и самодостаточным, но реальных путей достижения этой цели он пока не видел, да и не хотел загадывать очень далеко. Так, размышляя над перспективами дальнейшей жизни, Сергей погрузился в сон.

ГЛАВА 12

Лобанов полтора года не был в Москве. Выйдя из здания вокзала, почему-то особой радости он не испытал. Город для него стал чужим. Он привык к ограниченному пространству, и московская суета и масштабность его просто пугали. Сергей поймал себя на мысли, что он стал бояться метро и трамваев, он буквально шарахался от скопления людей. С другой стороны, город стал более неухоженный, весь пестрел какими плакатами, уличными торговцами и музыкантами. Все это больше напоминало какой-то базар, чем столицу великой страны. Да и люди за это время изменились. Они стали какие-то озлобленные и циничные, это выражалось в их взглядах и поведении. Молодые люди смотрели на Сергея в морской форме, как на какого-то юродивого, не скрывая усмешек и пренебрежения. Ничего подобного до его службы в Москве не было. Поэтому первым его желанием было приехать домой, принять ванну и переодеться.

С трепетом в сердце он вошел в подъезд своего дома. "Слава Богу, что здесь хоть ничего не изменилось", — подумал Сергей. Он поднялся на свой этаж и позвонил в дверь. Была суббота, родители были дома. Он не хотел давать телеграмму о своем приезде, так как не был уверен, что в Мурманске возьмет билет на поезд. Опять же ему очень хотелось сделать родным сюрприз.

Не спрашивая, кто звонит, дверь открыл отец. В одной руке он держал газету, в другой — очки. Увидев Сергея, мужчина выронил их из рук и схватил в объятия сына. На радостные возгласы в коридор выскочили мать и бабушка. Они тоже кинулись обнимать и целовать своего мальчика.

— Сынок, как ты вырос и возмужал! — причитала мать. — Какой ты стал взрослый!

Она смотрела на Сергея и не верила своим глазам.

— Мать, накрывай на стол, у нас сегодня праздник, — скомандовал отец.

— Сереженька, что же ты не сообщил, что приезжаешь, мы бы тебя встретили на вокзале, — спросила бабушка.

— Хотел сделать вам сюрприз, — ответил Сергей.

— Считай, что он у тебя получился, — перебила бабушку мать.

— Хватит стоять в дверях, сын устал с дороги, идите на кухню. А ты, сын, переодевайся, смой с себя вокзальную грязь и за стол, — распорядился глава семьи.

Сергей быстро разделся и стал под душ. Ванну решил принять позже, потому что родные ждали его с расспросами. Он встал под горячую струю воды и сразу почувствовал приток свежих сил. После душа он побрился, брызнул на себя отцовским одеколоном, завернулся в банный халат и вышел к столу.

— Пойди, переоденься, — сделала ему замечание мать, — неприлично в банном халате садиться за стол.

Сергей зашел в свою комнату, в шкафу взял свою когда-то любимую рубашку и с удивлением для себя заметил, что она стала ему мала. Тогда он надел легкий свитер и вышел к родным. Так, не выходя из-за стола, они просидели несколько часов. Сначала Сергей рассказывал о своей службе, заведомо опуская некоторые особенности, которые могли не понравиться родителям. Затем отец стал рассказывать о проблемах своего института, недостатках финансирования и оттоке перспективных специалистов. Мать сетовала на задержки с выплатой зарплаты. Слушая их, Сергей все глубже и глубже стал понимать, насколько изменилась жизнь в его отсутствие и как разительно поменялись жизненные приоритеты у людей. Немного захмелев от выпитого с отцом вина, он почувствовал, как резко накатила на него усталость. Сергей извинился перед родителями и пошел спать. Ночь он проспал практически без сновидений, сказывалась бессонная ночь в поезде. Утром он проснулся, как обычно, в шесть утра и, не глядя на часы, позвонил Глазову.

— Слушаю, — прозвучал сонный голос на другом конце провода.

— Привет, Андрюха. Ты рад с утра услышать голос друга? — весело спросил Сергей.

— Я бы с радостью убил этого друга в такую рань и тем более в воскресенье. Кстати, кто это? — спросил еще непроснувшийся Глазов.

— Ну ты даешь, уже и голос мой забыл. Это я, Лобанов, — напомнил о себе Сергей.

— О, Серега, рад тебя слышать, ты откуда звонишь? Тебя очень хорошо слышно, — обрадовался окончательно проснувшийся товарищ.

— Я в Москве, в отпуске, вчера приехал.

— Ну а что мы тогда по телефону говорим? Собирайся и приезжай ко мне. Я дома один, родители на выходные поехали на дачу. У меня есть что накатить. Так что посидим, поговорим, а потом сходим куда-нибудь. Ты, наверно, уже отвык от цивильной жизни?

— Хорошо, но не раньше, чем через два часа, а то меня родители так рано не отпустят. Они вчера меня весь вечер мучили расспросами, а сейчас, видимо, будет продолжение.

— Тогда, когда соберешься, перезвони, может, я еще смогу заснуть, — закончил разговор школьный друг и отключился.

Сергей быстро привел себя в порядок, позавтракал с родителями и собрался к Андрею. Объяснять домочадцам, куда он идет и зачем, долго не пришлось. Они прекрасно понимали, что после полутора лет службы парню очень хотелось встретиться с друзьями и с головой окунуться в гражданскую жизнь.

В девять утра Лобанов стоял на пороге квартиры Глазова. После звонка в дверь Андрей почти сразу открыл, и друзья обнялись.

— Проходи, Серега. Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, — Глазов отступил в сторону, пропуская его вперед.

— Я тоже очень рад тебе видеть, Андрюха, — проходя в комнату, сказал Лобанов. Он осмотрелся. В студенческой комнате Глазова со дня их последней встречи произошли разительные перемены. У него на столе стоял двухкассетный японский магнитофон "Sharp", маленький цветной телевизор фирмы "Grundig", на стенах были наклеены рекламные плакаты Саманты Фокс и группы "Скорпионс". В книжном шкафу, где раньше лежали учебники, стояли бутылки с импортными наклейками и фотографии самого Глазова с прославленными спортсменами и актерами. На шкафах и на полу лежали связанные веревками кипы журналов "Юный техник" и "Техника молодежи".

— Что будешь пить? "Рижский бальзам", армянский коньяк, молдавское вино? — с гордостью предложил Глазов.

— Красиво жить не запретишь, — усмехнулся Сергей, — я уже не помню вкуса не первого, ни второго, ни третьего, поэтому на твое усмотрение.

Глазов достал из бара бутылку "Рижского бальзама" и наполнил им два коньячных бокала. В качестве закуски поставил на стол начатую коробку конфет.

— Ну, давай за встречу, — поднял бокал Глазов.

— Давай, — ответил Сергей, и они чокнулись бокалами.

Сделав небольшой глоток, Глазов отставил напиток в сторону, подождал, пока Сергей съест конфету, и сказал:

— А теперь рассказывай, как твоя служба.

Он скрестил руки на груди, откинулся на стуле и приготовился к рассказу.

— Давай лучше ты, я все-таки полтора года не был дома, тут все так изменилось, — попытался избежать повторения вчерашнего рассказа Сергей.

— Это никуда от тебя не денется, пока будем гулять по Москве и друзьям, я все по ходу тебе расскажу и покажу. Так что давай, я весь внимание, — настоял Глазов.

Сделав еще глоток бальзама, Лобанов начал подробно рассказывать о своей службе, начиная с призывного пункта. По мере повествования интерес Глазова к рассказу друга стал постепенно угасать, но он не перебивал его из-за уважения к собеседнику. Лобанов почувствовал это и решил сменить тему.

— Ну а теперь расскажи, как у тебя дела? Что нового в институте? — поинтересовался он.