Мои собаки - Леонид Сергеев

— Ты начал свой путь к славе, — улучив момент шепнул я ему.

— Ага! — откликнулся он.

Мы уже собирались уезжать из деревни, как к Малышу подошли Петровна с внучкой. Бабуся подарила мне корзинку огурцов, а внучка протянула Челкашу вырезанную из бумаги «Медаль за спасение на пожаре». Челкаш в свою очередь протянул «медаль» мне, чтобы я прикрепил ее к ошейнику, что я и сделал, и мой дружище сразу отправился хвастаться наградой перед собаками.

Он и в дальнейшем, уже в Москве, когда к нам кто-нибудь приходил, притаскивал «медаль» и демонстрировал ее гостю, при этом закатывал глаза и завывал — подробно рассказывал, какой ужасный был пожар, как в полном дыму отыскал ребенка, а потом и котенка. И никому не разрешал трогать «медаль» — Смотреть, смотрите, но не трогайте, а то еще случайно порвете!

И хранил он «медаль» в отдельной коробке из-под обуви, где лежали щетка и крем. Я предложил ему положить «медаль» в стол, рядом с моей медалью «Ветеран труда», но он отказался — видимо, посчитал, что драгоценность особенно сверкает среди чепуховин, а среди других драгоценностей тускнеет.

Глава двадцать пятая, последняя

До Ленинградского шоссе, с которого началось наше путешествие, оставалось каких-то сто километров. Я поглаживал «баранку» и нахваливал Малыша, ведь он ни разу нас не подвел, все испытания выдержал с честью, он боец что надо (поломка подшипника — не в счет; здесь мы с Челкашом виноваты, слишком поддали жару Малышу, а он все же не гоночная машина). Я вспомнил предрекания автолюбителей нашего двора — мол, ваш драндулет развалится, замучаетесь с поломками — и усмехнулся:

— Малыш утер им нос.

Челкаш просиял — И мы утерли!

Что правда, то правда, ведь мы бывалые, выносливые, находчивые и так далее. Впрочем, об этом я, вроде, уже говорил.

Мы подъехали к Ленинградскому шоссе в том месте, откуда неделю назад свернули на проселочную дорогу, только, понятно, с противоположной стороны. До Москвы открывалась прямая широкая автострада.

И здесь произошло самое интересное — Малыш самостоятельно, без моего участия, влился в транспортный поток! Выбрал момент, когда между машинами образовался просвет, и въехал на трассу! И дальше покатил, четко выдерживая дистанцию между собой и впереди идущей машиной! Поверите ли, Малыш и притормаживал и увеличивал скорость сам по себе — я совершенно не трогал руль, не нажимал на педали!

Но и это не все. Малыш остановился перед светофором на красный свет! Оказалось, он прекрасно знал правила дорожного движения!

Такой поворот событий меня поразил до глубины души. Наверняка, и вы сейчас поражены. А Челкаш — хоть бы хны; он не только не удивился, но и подмигнул мне — Отсюда до дома Малыш помнит дорогу и спокойно нас довезет. Так что можешь отдыхать, но на всякий случай давай я сяду за руль, буду контролировать действия Малыша.

— Пожалуйста, давай! — согласился я, и мы поменялись местами.

Челкаш сел на мое сиденье и положил лапы на руль; я развалился на его «штурманском» месте, закурил и, включив радиоприемник, настроил музыку.

Из идущих навстречу и обгоняющих нас машин то и дело кто-нибудь выглядывал, показывал на Челкаша и улыбался. Еще бы! Не каждый день увидишь собаку-водителя, да с медалью!

И до самой Москвы на всех постах ГАИ, завидев моего друга, постовые вытягивались в «струнку» и отдавали ему честь. И тоже улыбались.

…Когда мы въехали в наш двор, автолюбители разинули рты от удивления (дворник Иннокентий выронил из рук метлу) — они были уверены, что наш «Запорожец» привезут в кузове грузовика; в лучшем случае — притащат на тросе; а скорее всего — мы вернемся пешком, поскольку «Запорожец» на полпути развалится. И вдруг наша машинка вкатывает целехонькая, а за рулем сияющий Челкаш с медалью! Автомобилисты сразу стушевались, съежились, кивнули мне с жалкими улыбками и стали копаться в своих машинах. (Лицо Иннокентия вытянулось в кувшин; прихватив метлу он торопливо заковылял в конец двора).

Автор исторических романов Михаил Никитич Ишков узнав, что наше путешествие закончилось благополучно, тут же примчался — проверить так ли это? Он долго осматривал Малыша (даже заглядывал под днище), поднимал брови, поджимал губы, раз пять пробормотал «Хм, странно!» — все никак не верил, что Малыш без поломок преодолел тысячу километров.

Как только мы вошли в квартиру, Челкаш показал Ишкову «диплом врача» и «медаль». Писатель-историк опять взялся за свое:

— Не верю! — выпалил и присвистнул. — Небось, ты состряпал, — он показал мне кулак. — Что вы меня дурачите!

Челкаш воспринял эти слова, как оскорбление и возмущенно залаял.

— Не кричи! — Ишков повернулся в сторону моего друга. — Криком ничего не докажешь. Вот у меня третий день кисть болит. Я переработал. (Как выяснилось позднее, он накатал очередной роман). Мази не помогают. Давай, вылечи прямо сейчас! Слабо? Ты же врач широкого профиля, хе-хе! — писатель-историк плюхнулся на стул и протянул руку Челкашу.

Челкаш присел и передними лапами стал массировать пятерню романиста.

Уже через минуту на лице Ишкова насмешливый взгляд и ухмылка уступили место удивленной гримасе, а через десять минут на его физиономии появилась широкая дурацкая улыбка.

— Слушай, Челкаш, ты гений! — проворковал он и чмокнул моего друга в нос. — Надо же! Только что я не мог пошевелить пальцами, и вот… пожалуйста! — его пальцы пробежали по невидимым клавишам. — Теперь верю, что и медаль ты получил по делу.

Способности Челкаша произвели на автора исторических романов сильное впечатление. Во время чаепития, когда я рассказывал о нашей поездке, он уже верил каждому моему слову, а перед тем, как уйти, заявил:

— Пожалуй, напишу повесть о вашем путешествии.

Мне понравилось это его заявление, но я подумал — «А ведь он, как это принято у профессиональных литераторов, напридумывает всякой всячины, чего и в помине не было. Например, сделает из меня какого-нибудь десантника, из Челкаша — волкодава, из Малыша — вездеход, и отправит нас не по Подмосковью, а куда-нибудь в Африку. Знаю я этих писателей! Их фантазия может завести слишком далеко». Поэтому я быстренько записал, как все обстояло на самом деле.

В моих записях, друзья, все — чистая правда. Спросите у Челкаша, если не верите — он не даст соврать, ведь он не только самый дружелюбный и самый справедливый, но и самый честный на свете.

ЖЕЛЕЗНЫЙ ДЫМ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

НАЧАЛО ПУТЕШЕСТВИЯ С ДЫМОМ

Глава первая, в которой кое-что объясню

Прочитав название первой части книги, читатели могут подумать, что им, вместе с героями повести, предстоит совершить путешествие на каком-то отчаянно дымящем транспорте.

Некоторые читатели даже вообразят, что герои повести не кто иные, как пираты, то и дело палящие из пушек, отчего их судно окутано пороховым облаком.

Кое-кто из читателей и вовсе решит, будто герои повести — попросту заядлые курильщики и над ними постоянно вьются струйки табачного дыма.

Сразу скажу, — все эти читатели глубоко ошибутся. Дым — имя моей собаки. Его, бездомную дворняжку, еще щенком я подобрал на улице. У щенка был пепельно-дымчатый окрас, и я назвал его Дымком.

Сейчас Дым взрослый пес в расцвете сил. Каждое лето мы с ним ходим на байдарке по разным речкам. Дым бывалый путешественник, настоящий речной волк. Он даже имеет две медали: «За спасение на воде» и «За героический подвиг». Эта повесть о нашем последнем путешествии.

Глава вторая, в которой немного расскажу о себе

Первое, что я увидел в младенчестве, была не соска, не погремушка, а морда собаки. И первые шаги я сделал, держась за собаку; и первые звуки, которые произнес, были не «ма-ма» и «па-па», а «гав-гав».

А, научившись держать карандаш, сразу нарисовал усатого пса с ошейником. Позднее, направляясь в школу, я думал не об уроках, а считал собак, которых встретил по пути, причем пока не насчитаю четырех-пяти, порог школы не переступал — был уверен, что от количества собак напрямую зависит оценка, которую получу. И постоянно притаскивал домой дворовых барбосов и жучек. И вырезал их портреты из журналов, и коллекционировал все, что относилось к собачьей жизни.

В нашей семье всегда были собаки, и все дворняжки. Мать считала, что они умнее и преданнее разных породистых, а отец говорил: «Главное не порода, а душа собаки».

Став взрослым, я часто менял местожительство, но всюду держал беспородных представителей собачьего племени. Ответственно заявляю — большинство собак обладают самыми лучшими качествами: верностью, бесстрашием, благородством, честностью; они не умеют хитрить, притворяться. Ни один человек не заменит такого друга.