Но-шпа на троих - Дарья Донцова

И Анечка тихо зашмыгала носом.

– Глупости, – попыталась я утешить ее, – коли человек всерьез задумал покончить с собой, его ничто не остановит, стереги его денно и ночно, глаз не спускай, только он обязательно изыщет возможность. Отойдете в туалет или заснете, а он к окну. Отговорить от суицида очень тяжело, просто, к счастью, большинство из тех, кто кричит: «Все, лезу в петлю», на самом деле и не собираются этого делать. Это либо шантаж, либо просто одноразовый всплеск чувств. Вы ни в чем не виноваты, Рая сама приняла такое решение.

Аня кивнула:

– Да, только все равно странно!

– Чужая душа потемки, – старательно утешала я женщину.

Аня глубоко вздохнула:

– Ну кто бы мог подумать, что она так переживает! Неужели столь искусно притворялась, когда Витьку и Павлика костерила?

Услыхав второй раз незнакомое имя, я насторожилась:

– Кто такой Павел?

Аня отмахнулась:

– Горе-злосчастье! Витькин двоюродный брат. Не поверите, он писатель!

– Да? – удивилась я. – Здорово!

– Ужасно, – возразила Аня, – спился совершенно, а ведь был приличным человеком, книгу написал, не помню как называется, сильно умную, читать тяжело, я не осилила, мне Витька подарил, еще давно, хотите покажу?

– С удовольствием посмотрю, – кивнула я из чистой вежливости.

– Что же мы на лестнице стоим? – спохватилась Аня. – Идите на кухню.

Очевидно, книг у Ани в семье имелось не много, потому что она сразу притащила светло-серый томик, украшенный изображениями геометрических фигур.

– Вот!

Я повертела книжонку в руках. «Путь к себе. Павел Каретников», издательство «Марко», тираж две тысячи экземпляров.

– За что Раиса не любила своего родственника?

Аня всплеснула руками:

– Вы бы его видели! Жуть! Хочешь про ихнюю семью расскажу? Чаек будешь?

Я глянула в окно, за стеклом висела мелкая, противная сетка нудного дождя. В такую погоду только чаи гонять. Оно, конечно, детальные сведения о жизни совершенно незнакомого Павла мне не нужны, но на улице поднялась настоящая буря, ветер гнет деревья, сильно потемнело, сейчас моросящий дождик сменится стеной ливня. А на кухне у Ани очень уютно.

– С удовольствием выпью, – кивнула я.

Аня засуетилась вокруг стола. Несмотря на полное, рыхлое тело, двигалась она ловко и бесшумно, походя ведя рассказ.

Жили-были два брата Каретниковых. Один, интеллигентный человек, профессор, всю жизнь преподававший в вузе историю, другой, пьянь неприкаянная, работал куда возьмут, дольше трех месяцев нигде не задерживаясь. У первого брата родился сын Павлик, у второго Витя. Мальчиков разделяла всего неделя, и в школе их часто принимали за близнецов, до того похожими были дети. Павлик отлично учился, его сочинения регулярно занимали первые места на конкурсах, Витька ехал на слабых тройках, больше интересовался футболом и автоделом, чем литературой, химией, физикой, географией…

После восьмого класса пути братьев разошлись кардинально. Павлик окончил десятилетку и поступил на филфак, Витька ушел в автомеханический техникум, с грехом пополам получил аттестат и стал работать шофером, он уже тогда начал прикладываться к бутылке.

Павлик завершил образование, пошел служить редактором в крупное издательство, Витька возил хозяина и таскал за ним сумки. Женились парни тоже почти одновременно. Естественно, Павлик нашел себе ровню, юную поэтессу Ксюшу, а Вите досталась полуграмотная Раиса, за всю жизнь не прочитавшая ни одной книги.

Во время семейных праздников все нахваливали Павлика с Ксюшей, на Витю и Раю бросали косые взгляды. Да еще Витька, потерявший всякий стоп-сигнал, сразу оживлялся при виде водки, вливал в себя дозу и, слегка поскандалив, укладывался спать прямо на полу.

– Наказал господь родственничками, – шипела мать Павлика, – перед людьми стыдно. Вы, Раиса, сделайте одолжение, закатите своего супруга в кладовку, у нас все-таки праздник, гости вокруг. Вот беда-то! Алкоголики в роду! Мой Павлик, слава богу, ни капли в рот не берет!

Сами понимаете, как Раиса любила двоюродного брата мужа, ненависть, перемешанная с завистью и бессилием, дает почву для удивительных цветов.

Но потом положение вещей внезапно переменилось. После смерти родителей Павлик принялся пить и в короткий период превратился в грязное, опустившееся существо. Он вынес из дома мало-мальски приличные вещи, спустил колечки Ксюши и просто не просыхал. На его фоне Витька теперь выглядел почти образцом, он хоть и выпивоха, да трудится на заводе, а Павлик почти бомж.

Самой большой радостью для Раисы был теперь звонок Ксюши.

– Прости, пожалуйста, – робко спрашивала та, – Павлик не у вас? Пятый день не ночует!

Душу Раисы заполняло неизъяснимое блаженство.

– К нам не заходил, – фальшиво-сочувственно отвечала она, – да и некогда нам гостей принимать, на службе пластаемся, копеечку зарабатываем. Сама знаешь, нам с Витьком никто наследства не оставил, пахать нужно. Муж вот шубу мне купить собрался.

Последняя фраза была откровенной ложью. На доху Рая собирала самостоятельно, откладывая крохи из копеечной зарплаты, но Ксюша, наивно верившая всему услышанному, тихо всхлипывала и вешала трубку. Собственно говоря, против Ксении Рая ничего не имела, она просто ненавидела Павла и от души желала тому всего плохого.

Одновременно с алкоголизмом Павлик приобрел привычку приходить к Виктору и клянчить деньги на горячительное. Каретников всегда поступал одинаково: покупал бутылку и распивал ее вместе с братом. Боясь Раису, Витя, словно шпион, соблюдал конспирацию, но грозная супруга, вернувшись с ночной смены, окидывала взглядом старательно вымытую кухню и закатывала скандал с постоянным припевом:

– Опять эта пьянь рваная тут гуляла! Сколько раз говорить! Он нам не пара.

Витька никак не мог понять, каким образом Раиса чуяла дух Павлика, и пытался оправдать брата:

– Он переживает, мучается, хочет еще одну книгу написать, а не может!

– Пусть работать идет, мешки таскать, – злилась Рая, – нечего за чужой счет ханку жрать! Писатель, блин!

Аня замолчала, я вздохнула. Увы, случается, что члены одной семьи не переваривают друг друга!

– Она радовалась, когда он умер, – тихо добавила Аня, – я даже замечание ей сделала: ну нельзя же быть настолько злой!

– Павлик скончался? – для порядка поинтересовалась я.

Аня кивнула:

– Да. Они же с Витькой вместе в одной машине разбились!

Я уронила на пол чайную ложечку. Вот это новость!

Глава 11

Аня нагнулась, чтобы поднять ложку.

– Ты ничего не перепутала? – ошарашенно поинтересовалась я.

– Нет.

– Понимаешь, я ездила с Раисой в морг, ей там сначала показали фото Вити, а потом снимок другого мужчины, погибшего в аварии, так она его не опознала. На вопрос служащего она твердо заявила: «Нет, в первый раз вижу».

Аня горько охнула:

– Признала она его великолепно, сама мне об этом сообщила.

Я удивилась еще больше:

– Но отчего же там промолчала? Согласись, это странно!

Аня принялась вертеть поднятую с пола ложечку.

– Конечно, о мертвых плохо не говорят, но… жадная Раиса была до крайности, снега у нее зимой не выпросишь. Хотя и осуждать ее за такое поведение никак нельзя, она одна деньги в дом приносила, Витька свои пропивал. Все дело в монете.

– Ты о чем?

Аня наклонилась ко мне:

– Кошелек ей показали, в нем пять сотен лежало, «зеленью». Вот Раиса и рассудила: откуда у Витьки такие огромадные деньги?

– Может, заработал, – предположила я.

– Где бы это? – скорчилась Аня. – Как ни крути, неоткуда их ему взять! На заводе копейки платят. Витька, правда, на дороге бомбил, но подумай: кто ж столько отвалит? Нет, не его это бабки.

– А чьи?

– Павлухины.

– Ну ты и сказала, – засмеялась я, – только что объяснила, в какое отребье превратился парень! У такого точно в кармане полтыщи долларов на мелкие расходы не могло быть.

– Павлик воровал, – нехотя выдавила из себя Аня, – Витька хоть пил, да чужого никогда не брал. А Павел машины на стоянке у метро вскрывал и тырил все, что плохо лежит, ну, магнитолу или зонтик, перчатки… Мало ли кто чего на сиденье оставит. Потом прямо на улице за копейки отдавал и за пузырем летел. Один раз его поймали и в милицию отволокли. Только не посадили, Ксюша в ногах у всех валялась, у ментов и потерпевшего, последние сережки из ушей вытащила. Вот ее они и пожалели, отпустили Павла, только, думается, он своего занятия не бросил, отсюда и пять сотен.

– Но они лежали в кошельке у Вити.

– Нет, Павлика портмоне было.

– Но Рая сказала…

– Обманула. Витька свои бабки по карманам рассовывал, а Павлуха по старой привычке кошелек имел, он его, наверное, брату отдал, или, когда в аварию попали, ихние вещи перемешались. Вот Раиса и не сказала, кто второй потерпевший. Я ее укорила, а она обозлилась: «Мне бабки нужны на похороны, а еще Павлик нам задолжал. Приходил сюда каждый день, ел, пил, ничего не приносил. Мои баксы!»