Новый путь Империи Харона - Георгий Левин

Остальное хозяйство тоже было в плачевом положении. Строили новые дома и подключали их к старым, отработавшим свой срок сетям. Никто из чиновников не жил в аварийных домах, они выпрашивали под их ремонты и расселения деньги и быстро осваивали их. Дома призраки так и оставались стоять. Забытые дома и выживающие в них, забытые люди. Да и всё больше людей пытающихся просто выжить заполняло купающуюся в нефтедолларах страну. А главное жаловаться было некому, зато было на кого. Эта жизнь только усугублялась чиновниками. Они откровенно попирали человека, для блага которого должны были работать. Но…, но…

Кроме того Виктор увидел одну закономерность. Ушли в прошлое "братки", но их место занимали чиновники, служители власти, которым доверили стоять на страже закона. Защищать людей. Они создавали свои посреднические структуры и собирали дань со всего. Через этих посредников можно было решить всё, не по закону, а как нужно. И главное решить можно было везде, даже в суде, последней надежде на справедливость законов существующей власти. Вот вера в неё и исчезала.

Но терялось не только это. Терялось то, что позволяло людям выживать в самые страшные времена. Это звучит обыденно и просто. Терялось уважение к людям, сострадание, любовь и забота о стариках. Зато торжествовало зло, зависть. Никогда на Руси не отказывали путнику в приюте, еде, помощи. Никогда не бросали в беде соседей, не отказывались от родителей и детей, не презирали труд. Зато теперь это всё имело место в современной жизни людей той же Руси.

Когда-то люди пошли за теми, кто обещал "фабрики и заводы — рабочим, землю — крестьянам". Это была страшная кровавая часть истории нашей страны. Брат шёл на брата, дети на родителей. Может именно тогда начали рушиться моральные устои? Или это произошло раньше? Виктор этого не знал, он просто видел то, к чему пришли и помнил ту историю, которой его учили.

Тогда рабочие и крестьяне получили всё обещанное, но не на долгое время. Время НЭП прошло быстро, и началась бескровная приватизация и кровавая коллективизация. Теперь всё повторилось. Всё вновь отдали народу, вместе с ваучерами по 10 рублей. Потом, там где "фабрики, заводы и земля" были никому не нужными, они и остались у людей. За закрытыми воротами этих "фабрик, заводов" ветер разметал мусор, завывал в пустых, лишённых окон и дверей зданиях. На пустых полях рос бурьян, зарастали дороги, коровники и другие постройки рушились, остатки этих строений, с проваленными крышами, грустно смотрели на новый мир. Но возле трасс и в других местах, где эти "фабрики, заводы, земля" имели ценность, они мгновенно обрели новых хозяев, которые не понятно как, сумели всё скупить. Новое общество состояло из 60 % полунищих, нищих и обездоленных, 25 % мелких посредников-коммерсантов, тех, кто обслуживал и служил, богатым хозяевам и успешным чиновников, 13–12 % чиновников и их семей, и 2–3% хозяев всего.

Виктор понимал, что часть попавших в эти 60 % были люди, которые просто перестали или уже не умели и не хотели работать. Они ждали, что кто-то заработает им денег, создаст сытую и беззаботную жизнь. Верили в это, ругали правительство и ничего не делали. Пример в этом им подавали разные эксперты и политологи, которые так зарабатывали себе на жизнь. Народ мало того, что разучился работать, он утратил веру, мечту и каждый замкнулся в своей скорлупе.

Ругать правительство, чиновников и служителей закона, Виктор не собирался. Среди всех этих людей, много было и нормальных, честных, но они были разобщены и плыли по течению. Зло всегда группируется и организовывается быстрее. Сейчас нужно было просто работать, давать отпор злу, бороться за человека, за будущее своей страны. У Виктора были дети, была организация, объединяющая нормальных людей, у них тоже были дети, вот за будущую жизнь страны, где они будут жить и предстояло бороться. Ответственность за это он взял на себя, создав империю Харона. Начинать нужно было именно с работы с восстановления всего разрушенного и с возрождения понятия о том, что нужно трудиться. Всем.

Лиза ему не мешала, и он ездил по умирающей глубинке, заброшенным полям, сёлам и деревням с брошенными стариками. Смотрел и думал, разговаривал с людьми. Июнь пролетел незаметно. Но с этих поездок Виктор привёз и план. Его экономическую базу основывали предприятия, фирмы, банки Империи. Ресурс Империи позволял многое. Тем более что вся она управлялась волей одного человека, и в ней не было людей, желающих что-то урвать для себя или не желавших работать, а хорошо жить за счёт других. Люди не желавшие жить по таким канонам в предприятиях Империи долго не задерживались. План Императора обсуждению не подлежал и он начал претворяться в жизнь. Виктор пытался что-то делать, так как представлял себе решения этих вопросов…

… Николай Зотов родился в этом селе. Когда-то в нём размещалась центральная усадьба колхоза имени ХХ съезда КПСС. Большой колхоз не был миллионером, но и не нищенствовал. Он успел построить в селе школу, восьмилетку, небольшую больницу на 40 коек, новый клуб, два магазина, столовую и дорогу до трассы. От Калужской трассы его отделяло расстояние в семь километров. Вначале это была дорога из бетонных плит, затем её и центральную улицу села заасфальтировали. От старого времени, ещё царских времён, осталась церковь. Она, в связи с удалённостью от райцентра, сумела уцелеть, была действующей. Её обожали посещать старики, заходили и люди более молодые. Особых гонений на веру не было. Просто закрывали глаза, или делали вид, что ничего страшного не происходит.

После окончания местной школы, Николай успел поработать в колхозе и ушёл служить в армию. Назад он не вернулся. Его годы службы пришлись на 1987-89 годы. Страна бурлила, шла к новой жизни за молодым вождём, относительно возраста старых его предшественников. Отслужив, Николай поступил в техникум. Окончил его и почти три года отработал на Калужской спичечной фабрике сменным механиком в цехе. За это время успел жениться и завести двух детей. Жена Анна окончила педагогический техникум в Твери, по направлению попала в школу в Калуге. Сама она была из небольшой деревни под Тверью. В Калуге они познакомились и создали семью. Сначала жили в общежитии, потом снимали квартиру. Стояли на очереди в горисполкоме на получение квартиры. Жили в общем как все. В село к родителям Николая ездили часто, туда же на лето отправлялась Анна с детьми. В своей семье она была младшая, имела двух братьев и двух сестёр. Её родители умерли, почти одновременно в 1990 году и домой ездить её не тянуло. Новое движение фермеров, обещание помощи властями соблазнили их, тем более что вопрос получения квартиры отодвинулся на неопределённое время. Фабрика Николая умирала, теперь её цеха, склады и здание сдавалось в аренду предпринимателям новым хозяином, бывшим директором. Рабочие ему были не нужны. Вот Николай и решили стать фермерами. Переехали в село Николая к его родителям. В старом просторном доме места хватало. Две сестры Николая имели свои семьи и жили здесь же в селе отдельно.