Меняю любовницу на жену - Марина Серова

Фотографии я нашла быстро, спасибо Ангелининой аккуратности. Все ее фотографическое богатство хранилось на антресолях в картонных коробочках. Весь материал пронумерован, разложен по годам, искать — одно удовольствие. Я выбрала коробки за два предыдущих года и за нынешний, текущий. Среди фотографий мне попалось несколько коллективных снимков: Ангелина с группой экскурсантов в какой-то стране, я точно не смогла определить, где именно. Вот Ангелина с друзьями на пикнике в лесу, у озера, на какой-то выставке… Среди множества лиц — ни одного знакомого, Цыганом и не пахнет.

Обманул меня Пирожок… Или Геля не афишировала свои связи с Цыганом? Почему? По кочану. И так понятно: все мы были не в восторге от их дружбы. Впрочем, меня это не касается, я здесь совершенно с другой целью. В конце концов я нашла то, что нужно, целую пачку фотографий, сложенных в плотный темный конверт. Счастливая Ангелина в обнимку с Генкой Цыганом. Доказательства их тесных отношений у меня есть, так что обвинение предъявить этому субчику можно. Я заглянула в последнюю коробку и обнаружила фотографии Алекса — вероятно, то были их первые встречи, а дальше шли свадебные фотографии.

Я стала перебирать их, вспоминая прошедшее. Вот коллективный снимок — все гости, приглашенные на свадьбу. Вот молодые выходят из машины, вот подходят к зданию Дворца бракосочетания. На фото много разного народу, некоторых я не помню и не знаю. Иногда в кадрах были какие-то посторонние люди, наверное, с другой свадьбы. Вот какая-то девица пялится на молодых, она кого-то смутно мне напомнила, но я так и не вспомнила, кого. Тоже, что ли, с другой свадьбы? Я вспомнила, как мы чуть-чуть опоздали в загс, и нам на пятки уже наступала следующая пара. Ангелина очень нервничала, она терпеть не могла опозданий. Вот на фотографии она что-то сердито выговаривает кому-то, а вот молодые обмениваются кольцами… На душе заскребли кошки — видеть улыбающуюся Гелю в свадебном платье было очень тяжело.

Тут же хранились фотографии и негативы со свадебного путешествия. Я увидела знакомые снимки у бассейна, с которых начался весь ее кошмар. Я взглянула на двенадцать снимков и на двенадцать негативов — пленка была разрезана по четыре кадра. Мне пришло в голову еще раз внимательно рассмотреть негативы. Я подняла кусочки пленки один за другим, поднесла близко к глазам и направила их на свет лампы. Кадры, которые буквально сводили с ума Ангелину, были весьма безобидными. Если еще не знать, какую роль они сыграли в ее жизни…

Однако странно — последние четыре кадрика-негатива отличались по яркости и насыщенности цвета от остальных, как будто были сняты на разной пленке. Или в момент съемки набежала тучка и спряталось солнце? Может быть. Еще я заметила на этих последних негативах царапину, протянувшуюся через все четыре кадра. Что-то с негативами не так, вот только что? У меня начало покалывать кончики пальцев как бы в преддверии открытия. Я старалась угадать, в чем причина моей тревоги, но никак не могла понять, в чем.

Я подняла телефонную трубку и набрала номер Кири в надежде, что он не очень обидится за столь поздний звонок.

— Кирьянов, мне нужна консультация эксперта из фотолаборатории, устроишь? — спросила я друга, едва он взял трубку, бормотнув в нее что-то сонным голосом.

— Прямо сейчас? — спросил он, вероятно, разглядывая часы.

— Нет, я все еще в Москве, прилечу утренним рейсом.

Киря тяжело вздохнул:

— Тогда, конечно, приезжай. Мой человек будет ждать тебя на проходной с утра, раз так срочно надо. Завезешь и поедешь домой, ладно?

Я согласилась, положила трубку, пожелав Кире спокойной ночи, и снова вернулась к рассматриванию фотографий. Счастливая Ангелина на палубе яхты, Ангелина верхом на лошади, в снаряжении альпиниста, с аквалангом за спиной… Если бы можно было вернуть время назад, перевести часы на несколько месяцев или год и сделать все-все по-другому…

Стоп, Иванова! Определенно квартира Ангелины действовала на меня отрицательно, еще, чего доброго, расплачусь сейчас. Я зачем-то сложила фотографии к себе в сумочку, убрала коробки, приняла душ. Вот сейчас устроюсь перед телевизором, найду какую-нибудь дурацкую мелодраму и усну под нее сном младенца, а завтра, выспавшись, улечу к себе домой, в свой родной Тарасов.

С этими мыслями я взяла пульт в руки и поудобнее устроилась на диване. Я почти уже задремала, когда из моей сумки раздалось призывно-бодренькое «дзынь» мобильного телефона. Ну вот, отдохнула, называется, перед полетом. Я нехотя выползла из-под теплого уютного клетчатого пледа и потянулась к сумочке, в которой лежал мобильник.

— Да. Слушаю вас, — произнесла я, недоумевая, кому могла понадобиться в столь поздний час.

— Татьяна? — вопросительно произнес голос, в котором я сразу же узнала Алекса. — Добрый вечер.

— Скорее ночь, — ляпнула я, забыв, что сама просила позвонить мне еще сегодня.

— Вы хотели о чем-то поговорить со мной в любое время дня и ночи, мне дословно передала секретарша, — пробормотал он сухо, обидевшись на мой ляп.

— Да, конечно. Завтра я улетаю в Тарасов, а мне нужно у вас кое-что узнать. У меня к вам два вопроса. Вы не подскажете, где Геля проявляла пленку, которая отснята в вашем домике у моря? Мне кажется, что с этими снимками не все в порядке. Я имею в виду те, которые с исчезнувшей девушкой у бассейна, — уточнила я.

— Нет, — раздраженно буркнул Алекс. — Ангелина занималась проявкой самостоятельно, она мне не доверяла.

— Ну хотя бы в каком городе, вы можете вспомнить? — спросила я, но ответа так и не получила. Пришлось задавать свой второй вопрос: — Алексей, вы говорили, что не знаете никого, с кем Геля встречалась до вас. А вы разве не помните небольшой скандал на вашей свадьбе?

— Я вам уже говорил: ничего не помню и не знаю, — еще суше произнес он.

Мне показалось, что Алекс как-то напрягся, будто я вдруг как-то сразу сделалась ему ужасно неприятна. Что-то изменилось в его голосе. Однако я вынуждена была продолжить.

— Но у меня есть информация, что Ангелина… — я на секунду замялась, пытаясь подобрать слова, — встречалась с Геннадием Цыгановым. Я хочу поговорить с ним. Мне кажется, он может иметь какое-то отношение к Гелиной смерти. Именно он устроил тот скандал на вашей свадьбе, а потом через год…

Не знаю, что его больше взбесило: мое нежелание замять это дело или то, что у Гели был до него кто-то другой, только Алекс взорвался:

— Послушайте, Татьяна, оставьте меня в покое с вашими дурацкими инсинуациями. Если вам повсюду мерещатся убийцы, пора обратиться к психиатру! Еще раз сунетесь ко мне, обещаю вам принудительное лечение в психиатрической клинике. Ангелина умерла, она сделала свой выбор, и его нужно уважать. Оставьте это дело, пока есть возможность отступить, и не черните ее имя. Вас послушать, так она какая-то шлюха, жившая с бандитом!

И он отключился.

Заснуть мне так и не удалось. Я ворочалась с боку на бок, считала овечек, летающих коров, розовых слоников — все безрезультатно. Я понимала праведный гнев Алексея. Ему тяжело, а я все лезу и лезу в его личную жизнь, делаю ее еще невыносимей, чем она есть. И все же по-другому я не могу. Завтра я разыщу Генку Цыгана, а если он окажется непричастным к смерти Ангелины, начну все заново.

Тарасов встретил меня отвратительной дождливой погодой. Я чуть не забыла о нашем договоре с Кирьяновым, поехала уже было домой, и мне пришлось возвращаться с полдороги назад, чтобы отдать фотографии.

Здание управления выглядело на редкость безлюдным, хотя обычно возле него, не говоря о коридорах внутри, толпится масса народу. Наверное, опять объявлен какой-нибудь план «Перехват» или все силы брошены на встречу какого-нибудь важного гостя из столицы.

Не успела я подняться на крыльцо, как мне навстречу вышел эксперт, мы пару раз виделись, и я кивнула ему, как старому знакомому. Потом в двух словах объяснила, в чем дело, и отдала негативы.

— Простите, а когда можно будет узнать результат? — спросила я у молчаливого эксперта.

— Смотря что у вас там, какое качество, какой аппарат, что делали с пленкой и так далее. В общем, ближе к вечеру или… часа через два. Я позвоню Кирьянову, как только закончу.

Я поблагодарила его и поехала домой, всю дорогу мечтая о большой чашке горячего свежесваренного кофе. Ничто меня так не приводит в чувство, как ежедневный ритуал кофепития, это уж точно.

Я распаковала вещи, прослушала автоответчик. За время моего отсутствия в Тарасове не произошло ничего интересного. Я достала из сумочки блокнот, на котором был записан тарасовский телефон Цыгана. Проверить бы, что за адресочек: квартира или контора. И я набрала номер своей экстренной милицейской помощи.

— Доброе утро, — раздался в трубке сонный голос Кири. Я взглянула на часы. Время-то рабочее, чего ж он спит?