Рюмка водки на столе (сборник) - Коллектив авторов

Пусть себе ходят везде, лепечут чушь, предлагают всем чрезвычайные сексуальные утехи. Пусть! У этих субчиков в связи с интоксикацией развивается несвойственное россиянам свободолюбие: стоит такого больного привязать, поставить ему капельницу, установить мочевой катетер, словом – ограничить свободу передвижения – тут же развивается психоз во всей красе! Крик, мат, членовредительство себе и окружающим.

Один псих – напрягает все отделение. Два психа – парализуют его деятельность. Остановить, хотя бы на время, этот процесс может вовремя данный per os[2] алкоголь. Раньше иногда капали раствор спирта в вену. Очень помогало, но сейчас – запретили.

Вот к такому буяну меня и вызвали. Мужика уже привязали. О! Это такое искусство – правильно привязать! Мужик орет, бьется на вязках «как ведьмак на шабаше», в моче – по уши. Все что возможно, ему уже ввели – без эффекта. Самые запредельные дозы седативных в этой фазе – не действуют. Беда еще в том, что почти все они в это время гордо отказываются от алкоголя!

Отвязал мужика. Говорю: «Выпить хочешь?»

Больной: «А у тебя есть?»

Я: «Так сбегаю! Хочешь?»

Б.: (очень неохотно): «Ну давай».

В процедурке сестра смешала спирт с глюкозой и микстурой Попова (там есть барбитураты).

Несу стакан этого пойла в палату. Даю больному. Он понюхал: «Это что за бормотуха?»

«Десертное, – говорю. – За 72 рубля 40 копеек».

Б.: «Нет такого вина! (Пытается отдать мне стакан.) Где брал?»

Я: «Да в „Юбилейном“, на углу. Завезли недавно».

Б.: «А ты? Я один пить не буду!»

Налил в стакан воды. Прихожу.

Б.: «У тебя спирт или водяра? А то у меня закуски нет».

Сосед по палате в один миг разрезал помидор, посолил, подал нам.

И вот картина: сидит небритый безумный мужик на зассанной койке, на руках болтаются вязки, в одной руке стакан, в другой – красный помидор. Напротив сижу я в таком же виде, но без вязок. Я говорю тост и предлагаю чокнуться…

И тут в палату входит жена больного! Потом долго ее успокаивали, уговаривали не кричать, давали ту же микстуру Попова, объясняли суть лечебного процесса. А то ведь хотела идти куда-то жаловаться на врача, спаивающего ее больного мужа!

Anamnesis vitae

Больной с массивной повязкой на голове. Настоящая чалма. Сильно промокла кровью. В истории болезни диагноз: «Сотрясение головного мозга. Острая кровопотеря. Алкогольное опьянение».

Сотрясение и кровопотеря – почему? Оказывается, был пьян до комы. На голове – ссадина. Привезли к нам как черепно-мозговую травму. Дежурный нейрохирург ошибочно посчитал, что имеет дело с внутричерепной гематомой (а это показание для срочной операции) и в поисках ее (гематомы) насверлил в черепе 9 фрезевых отверстий. Гематомы нет. Поранил кровеносный сосуд, устроил кровотечение. Пришлось переливать кровь, искать поврежденный сосуд, дополнительно скусывая кости черепа.

«Всегда с похмелья голова болит! Но как сегодня – никогда не болела!» – пожаловался мне этот бедняга, еще не зная про дырки в черепе.

Можжевеловая настойка

Как и многие алкогольные напитки, изначально джин был лекарством. В 1550 г. голландский химик и алхимик Франц де ле Боэ в поисках дешевого средства от почечных болезней попробовал смешать пшеничный спирт и можжевеловые ягоды. В итоге получилась микстура не только полезная, но и вкусная.

В Англии джин появился в 1689 г., когда на английский трон взошел Вильгельм III Оранский, голландец по происхождению. Благодаря дешевизне производства, напиток стал даже популярнее пива, особенно у бедноты. Англичане начали просто спиваться, что отчасти привело к стабилизации быстрорастущего населения Лондона. Десятилетия правительства Великобритании боролись с пагубным пристрастием и облагая налогами производителей, и вводя «сухие законы», что вызывало уличные бунты. Лишь в начале XIX в. джиновое безумие затихло.

С годами менялся и джин. Первоначально он был сладковатым с несколько грубым вкусом. Затем, благодаря строгому контролю за качеством и усовершенствованию технологии производства, джин стал более сухим, ароматным и изысканным. В 1832 г. был изобретен процесс вертикальной перегонки, а чуть позднее появился лондонский сухой джин.

Джин-тоник – это коктейль, содержащий джин и тоник, с добавлением лайма или лимона и льда. Соотношение джина к тонику колеблется от равных пропорций до одного к трем.

Этот коктейль был создан британцами в Индии. Тоник содержит хинин, который использовался для предотвращения малярии. Поскольку тоник, применявшийся в XIX в., был очень горький, джин использовался, чтобы смягчить его.

Хотя медицинское использование хинина в наше время значительно снизилось, джин-тоник остается популярным напитком. Тоник стал содержать меньше хинина и стал менее горьким (обычно его подслащивают).

Василий Тресков

Цветы из Амстердама

Репортер рекламно-информационного бюллетеня «М-Центр-Дельта плюс» Жора Хутукуров с утра жаждал опохмелиться. После вчерашней презентации казино «Золотой треф» гудела голова и сохло горло. Он вышел из прокуренного отдела на балкон и уставился с высоты пятого этажа редакции на бронзовый затылок классика художественной литературы. Этот памятник стоял уже почти двести лет и цвел синей плесенью, засиженный голубями минувших эпох. Но возможность взглянуть на классика свысока уже не радовала. На дворе кружились снежинки, навевая в душу что-то непонятно светлое. Напротив, закрыв вид на свалку, возвышалась елка, мигающая разноцветными огоньками. Неужели скоро Новый год? Так не верилось, что среди слякоти и грязи возможен такой праздник, который с детства ассоциировался с запахом мандарин и хвои. Обычно под Новый год мама прятала ему в подушку подарок, коробку конфет или плюшевого мишку.

В желудке засвербило сентиментальностью, и Хутукурову захотелось срочно выпить водки. Он направился в секретариат и с факса снял присланные из различных организаций и фирм приглашения на презентации. Наметанным взглядом сразу же выбрал то, что ему надо. В выставочном центре голландская фирма проводила презентацию своей продукции под загадочным названием «Шарм».

«Там можно поживиться, – безошибочно определил он. – Возможно, будет вино, а скорее всего, и колбасные изделия. Голландцы любят пожрать вкусно, как и немцы. Может быть, коньяком угостят и с собой пару бутылок дадут. Как раз бы к Новому году бы хорошо бы припастись».

– Без рекламы не возвращайся, – вдогонку бросил ему ответсекретарь Порабузуков, мрачный как дождливый понедельник. – А то пожрать все мастаки, а в редакции денег нет…

Хутукуров мысленно послал его в не очень приличные места и вырвался на свободу.

Павильон был арендован фирмой «Шарм» полностью. Это был концерн, который выпускал все: от водки до женских лифчиков. У входа уже дежурила толпа любителей поживиться на халяву. Репортер гордо прошествовал мимо них и, размахивая приглашением, прошел сквозь кордон. В центре зала хило проходила пресс-конференция. Два фирмача через переводчика что-то бормотали о развитии деловых связей с Россией. В полупустом зале на стульчиках сидели две начинающие журналистки и старательно записывали на диктофон. Хутукуров был опытным репортером и умел отметать мух от котлет. Чутье его безошибочно вывело в комнатку за перегородкой, откуда доносились усердный звук ложек и вилок о тарелки, звон бокалов и разносился аромат дорогой колбасы и французского коньяка. Он влетел в заветную комнатку и сразу же застрял среди вязких тел своих коллег… Все лучшие перья столицы сгрудились около фуршетного столика с закусками и выпивкой и, усердно расталкивая друг друга, жевали челюстями, чавкая, чмокая, вырывая со стола аппетитные лакомства.

В передовых рядах прочно застряли репортеры, поднаторевшие на фуршетных приемах. Вечно пьяно-веселый здоровяк Гугарев из еженедельника «Рыночный зуд» запивал водку в фужере пивом из банки баварского и разглагольствовал, брызгая изо рта не разжеванным бутербродом с икрой, о кризисе цен на голландский сыр.

Хутукуров же, оттертый потными спинами на задний план, напрасно пытался вырвать из фуршетного корыта хотя бы банан или не съеденную маслину. Его опередили. И ему, как опоздавшему, оставались остатки минералки в бутылках и грибной соус, размазанный в судке. С таким положением вещей он не мог согласиться и направился в павильон на ловлю рекламы. Но все более или менее порядочные стенды, на которых красовалось пиво в банках или блоки сигарет, уже были облеплены, как мухами, господами журналистами. На ликеро-водочном стенде монументально возвышалась фигура вновь опередившего всех Гугарева. Приставив диктофон ко рту фирмача, свободной рукой сжимая банку с пивом, он кивал одобрительно собеседнику. Там, куда ступнул Гугарев, порядочному журналисту, коим себя считал Хутукуров, делать уже было нечего. И здесь его опередили.