Муха и сверкающий рыцарь - Евгений Некрасов

Петька слушал, закатывая глаза и облизываясь от наслаждения.

— …Самое дрянное — то, что телефон я забыл в пиджаке, — говорил Дед. — Мы не можем позвонить в милицию, а идти домой сейчас опасно. Если у преступников будет хоть малейшее подозрение, что мы раскрыли их тайну, то нам не позволят дойти до дома.

— Жесть! — счастливым голосом простонал Петька. — Вот везуха так везуха! Повяжем их, Николай Георгич, а?! Вы же разведчик, и мы с Незнамовой тоже не шланги. Я могу в челюсть ногой. Так им накидаем — мало не покажется!

— На их месте я бы сбил нас машиной, — не возражая Петьке, продолжал Дед. — Самый надежный вариант. Во-первых, сойдет за несчастный случай, во-вторых, можно быстро скрыться.

— Петька сник. Грузовику в челюсть не дашь.

— Поэтому ешьте, набирайтесь сил. — Дед вытащил из корзины салфетку со злополучным блюдцем и постелил ее на камушек так, что блюдце оказалось снизу.

— А потом? — спросил Петька.

А потом продолжим наши игры. Наблюдатели уже поняли, что мы ищем. Наша задача — показать, что мы не нашли ничего.

— Как же, обманешь их, — уныло сказал Петька. — Вы же поплавок сбросили там, где я нашел сервиз.

— А мы сделаем вид, что приостановили поиски из-за того, что у тебя кровь носом пошла. Сейчас вернемся на прежнее место и будем искать дальше. А поплавок ты притопи. Укороти леску, чтобы он держался метрах в трех под водой. В маске его будет легко найти, а с берега в бинокль не видно.

— А блюдечко?

— Блюдечко спрячем на острове. Не исключено, что нас обыщут, как только сойдем на берег. Если найдут блюдечко, то уж точно не отпустят живыми.

Сказав эти страшные слова, Дед разломил пополам большой сахарный помидор, присыпал солью и впился в половинку зубами.

— Фкуфнота! — похвалил он с набитым ртом. — Ефте, ефте, рефята!

Маша с Петькой стали есть. Куски не лезли в горло. Еще бы, когда на берегу взблескивали стекла вражеского бинокля! Дед строго-настрого запретил им глядеть в сторону берега. Надо было вести себя так, будто ты и не подозреваешь о слежке. Единственным, у кого это получалось просто здорово, был сам Дед. Он с удовольствием хрустел перьями зеленого лука, обмакивая их в серую крупную соль, показывал простенькие фокусы с вареными яйцами и вообще, казалось, забыл о преступниках. Только однажды Дед посерьезнел и со вздохом сказал:

— А знаете, ребята, в последний раз я так отдыхал двадцать лет назад. На рыбалку ездил.

— Много наловили? — полюбопытствовал Петька.

— Ни одной. У меня удочка была без крючка… — Дед помолчал, любуясь Петькиной изумленной физиономией, и объяснил: — На леске опускался в воду специальный приемник, а где-то на другом берегу сидел такой же, как я, «рыболов» с передатчиком. Я даже не видел его. Шесть часов ехал, пересек границы двух штатов, потом весь день «ловил», потом ехал обратно. А передача продолжалась пятнадцать секунд. В тюрьме я часто жалел о той рыбалке. Ну что мне мешало закинуть еще одну удочку, настоящую, и выхватить окунька граммов на триста!

— Так в чем вопрос? — удивился Петька. — У меня в лодке четыре самодура. Садитесь хоть сейчас и ловите. Тогда, может, и эти, — он стрельнул глазами в сторону берега, — подумают, что мы просто рыбу ловим.

— Дед сказал:

— Нельзя. Есть правило: ДО и ПОСЛЕ вести себя одинаково.

— До и после чего?

— До и после главного. Скажем, у меня встреча с агентом. Разговаривать мне с ним не нужно, а нужно подать условный знак: «За мной следят, сворачивай работу». Я выберу для встречи обычный день и пойду по своим обычным местам: на работу, на обед в ресторанчик. Вечером пройдусь по самым людным магазинам, посижу в баре и вернусь домой. За день я попадусь на глаза тысячам людей. Те, кто за мной следит, никогда не поймут, что нужного человека я встретил еще с утра, а тайным сигналом была ручка в нагрудном кармане. Понял?

— Не-а, — честно ответил Петька.

— Ну так подумай! — рассердился Дед. — Если я встречу агента и сразу поверну домой, то наблюдатели поймут, что я уже сделал свое главное дело. А ведь каждый мой подозрительный шаг у них снят на пленку. Они сто раз прокрутят кино, поймают момент, когда я переглянулся с прохожим в толпе, и раскроют моего агента. Поэтому мне надо как ни в чем не бывало идти дальше.

— Теперь понял! — обрадовался Петька. — Если мы до обеда искали рыцаря, то и дальше должны искать, а не рыбу ловить. Типа мы еще ничего не нашли.

— Вот именно, — поддакнул Дед. — Типа мы ничего не нашли, системы «мы дураки», класса «ничего не понимающие».

После обеда за лодкой на буксире плыла Маша. Ей не везло: ныряла раз двадцать, и все зря. Зато хоть рассмотрела Петькину находку. Ящик с золотым сервизом князя Потемкина был скроен из одного куска железа, без крышки, и запаян со всех сторон. Он лопнул по шву, расколовшись о подводный камень, когда выпал из лодки преступников.

К Черной Скале уходила гряда таких камней. Вдали, на границе зрения, Маше чудился соблазнительный блеск. Если бы не наблюдатель на берегу, стоило бы проплыть вдоль гряды. Наверняка там другой такой же ящик или сверкающий рыцарь. Но сейчас нельзя было сходить с курса, а то наблюдатель сразу догадается: изменили курс, значит, что-то нашли.

Оставалось впустую месить воду туда и обратно: Маша в одну сторону, Петька в другую.

Часа через два солнце скрылось за тучу, и дна совсем не стало видно.

— Окончен бал, погасли свечи, мочалки едут по домам, — продекламировал Петька, помогая Маше залезть в лодку.

Она так устала, что даже не обиделась на «мочалку» и съездила Петьке по шее только для порядка.

Погода портилась. Тучи наползали с моря сплошным серым одеялом. Высыпавшие было на пляж курортники собирали вещи.

— Если поднажмем, то успеем дойти до города вместе с толпой, — сказал Дед, и они с Петькой стали грести как бешеные, а Маша отдыхала, сидя на руле.

Но ветер гнал тучи быстрее, чем плыла лодка. Огромная тень с ровным краем скользила по воде, скользила и доползла до пляжа, подгоняя курортников. Закапал мелкий дождик и ненадолго пригладил рябь на море. Потом хлынуло, дунуло, и легкая лодка заскакала по волнам.

К берегу подплыли насквозь мокрые от дождевой воды пополам с морской. Когда лодка уже коснулась дна, ее развернуло и опрокинуло прибоем. Петька чуть не утопил итальянскую маску, но Маша успела ее схватить, прежде чем волна уволокла маску в море.

Лодку оттащили подальше от берега, перевернули и вылили воду. Дед придумал убрать все лишние вещи в рундучок на корме и нести перевернутую лодку над головами. Она же была пластиковая, нетяжелая. Так и пошли домой под собственной крышей.

Тропинку, еще недавно твердую и звонкую, как глиняный горшок, развезло от дождя. Дед шел первым, а Маша за ним. Из-под лодки она видела только кусок тропинки и Дедовы босые ноги, блестящие и коричневые от грязи, как у негра.

Потом начался асфальт, и Дед остановился. Невнятно забубнил мужской голос, кто-то стал рвать лодку из рук. На дороге замелькали черные ботинки с высокой шнуровкой.

— Влипли! — прямо в ухо Маше охнул Петька.

Глава XIV

Сколько стоят три человека

— Давайте-давайте. Что ж вы корячитесь, старый да малые? А мы поможем. — Хозяин высоких ботинок вцепился в борт лодки. Кажется, он был не один, потому что лодку дергало в разные стороны.

Непрошеные помощники победили. Лодка вырвалась из рук, и Машу обдало ливнем. Она увидела молодого человека в армейской плащ-накидке поверх камуфляжа. Двое в таких же плащ-накидках держали лодку. Они были еще моложе. Если бы не военная форма, Маша определила бы их в одиннадцатый класс.

Молодой человек отдал честь, небрежно клюнув пальцами капюшон, и представился:

— Сержант Булдым-Булдов. (Или, может, Кулдым-Кулдов. Или просто Колокольчиков. Свою фамилию он произнес как будто с кашей во рту, хотя все остальное говорил внятно.) Донесем вашу лодочку. Армия должна помогать народу, а погранвойска — еще и оберегать его мирный сон.

Дед молча разминал затекшие руки. Маша и Петька встали у него за спиной, прикрывая тыл. Когда за тобой следят преступники, а потом как из-под земли выскакивают молодые люди, нетвердо знающие свою фамилию, варежку разевать не приходится.

— Пойдемте, что же вы? — поторапливал Кулдым-Кулдов или Колокольчиков. — Проводим в лучшем виде!

Дед пригладил мокрые волосы и отчеканил приказным тоном:

— Отдайте лодку, сержант!

— Да в чем дело-то? — не понимал Кулдым-Кулдов. — Мы помочь хотим. Я вас помню, вы на генерала Феклушина живете.

— Я второй день в городе, и помнить меня вы не можете, — тихо сказал Дед, надвигаясь на Кулдым-Кулдова. — Помощи я не просил. Отдайте лодку!

Лодка между тем удалялась. Сообщники Кулдым-Кулдова бойко тащили ее к городу, не обращая внимания на Деда или просто его не слыша.